— Не по лицу, Олави! — раздаётся спереди. — Нам ещё через вокзал её вести!　

Машина останавливается, меня волокут, потом несут, а вокруг — кисель. Гоязный пёстрый кисель, кишащий расплывчатыми образами…»　

— Проснись! Эй, Пар, слышишь? Подвинься!　

Вскакиваю на постели, испуганно моргаю и беру протянутый мне стакан.　

— Пей, это вода, — говорит Дима. — Ну, ты орёшь! Соседи будут жаловаться.　

Он стоит у кровати со своим одеялом в руках. За окном — рассветное марево, любимое время моих кошмаров — три часа утра.　

— Давай, подвинься. Кровать-то двуспальная, а ты поперёк разлеглась.　

— Спасибо, Дима, но я не хочу тебя беспокоить.　

— Мне не сложно, — он забирается в кровать. — Я сделаю так, что твои кошмары исчезнут.　

Вытираю пот со лба, послушно двигаюсь, и Дима устраивается на кровати со своим одеялом.　

— Девчонки всегда перетягивают одеяло на себя, поэтому я принёс своё, — деловито объясняет он, и страх уходит. Кошмар отступает, образ Олави рассеивается, впитываясь обратно в память, и остаётся только горечь во рту. Я иду в ванную, чтобы умыться, и останавливаюсь, как вкопанная. Макс, всё ещё полностью одетый, стоит в дверях, прислонившись к косяку. Я ежусь под его взглядом, хотя он смотрит мне в лицо, не спускаясь ниже. Одёргиваю пижаму и продолжаю путь.　

Может, сказать ему, что в этот раз я кричала не из-за него? Нет, не стану.　

Когда я возвращаюсь из ванной, он устроился в кресле и прикрыл глаза. Не доверяет мне? Боится оставлять наедине с Димой? Неужели он всё ещё думает, что я смогу причинить ему вред? Обида накрыла меня, ранила, и я завернулась в простыню и закрыла глаза. Дима уже сопел, обняв подушку, своим присутствием отгоняя мои кошмары. Я же лежала без сна, глядя на розово-синий рассвет.　

— Спи, я буду рядом, — тихо сказал Макс.　

Он думает, что мой кошмар связан с Игорем?　

— Нет, не надо, — поднимаюсь на локте и поворачиваюсь к нему. А вот теперь он разглядывает мою грудь, плечи, живот, потом с трудом отрывает взгляд и смотрит мне в глаза. — Я не боюсь. Игорь меня не напугал.　

Я лгу, но мне нравится быть автором этой лжи.　

— Я знаю, что Игорь тебя не напугал.　

— Иди к себе.　

— Если не возражаешь, я бы хотел остаться здесь, на всякий случай.　

— Ладно. — Отворачиваюсь и устраиваюсь на подушке. — Извини, что я вас разбудила.　

— Я должен был это услышать, — говорит он.　

— Что?　

— Твой крик.　


**********　

— Мой дядя из-за тебя Игоря порвал!　

— Что? — не понимаю я, сонная, прячась под подушкой от яркого света.　

— Порвал Игоря, представляешь? Я подслушал, как Максик разговаривал по телефону. — Полностью одетый, Дима залез на кровать и ткнул мне в лицо надкусанную булочку. — С изюмом! Хочешь попробовать?　

— Нет, спасибо. Что значит «порвал»? Что это вообще за слово такое?　

— Игорь в больнице, мой дядя его порвал.　

— Порвать можно платье или брюки, но не человека. Дурацкий жаргон! — я злюсь, всё ещё сонная. Умею же я ввязываться в ситуации! — Объясни толком.　

Доев булочку, Дима стряхнул крошки на простыню и слез с кровати.　

— Я уже всё тебе объяснил. Макс порвал Игоря, и тот попал в больницу. Он ужасно злится, угрожает Максу и даже написал заявление в полицию.　

— И что теперь? — Смотрю на подушку, борясь с желанием швырнуть её в окно и закричать.　

Что-что? Ничего. Угрожать моему дяде нет смысла, он сильный. Сказал, что сам справится, и чтобы твоего имени никто не упоминал.　

Вот и началась самодеятельность.　

— А где твой дядя сейчас? — спрашиваю вкрадчиво, готовясь к решительным действиям.　

— В своей комнате. А что? — хитро улыбаясь, Дима застыл в дверях.　

— Я его порву, — устало говорю я, сползаю с кровати и направляюсь в душ.　

Когда я заглянула в его комнату, Макс разговаривал по телефону, бросаясь односложными фразами. «Нет. Нельзя. Скоро». Увидев меня, он нажал отбой, не предупредив собеседника.　

— Гимнастику сделали, лекарства приняли, температуры нет, — кратко доложил он.　

— Адрес полиции и номер дела, — потребовала я.　

Макс сощурился и вздохнул.　

— Дима. — Догадался, откуда у меня информация. — Это — не твоё дело, Лара, не лезь.

— Неужели? — иронизируя, постукиваю босоножкой по ковру. Этим утром я постаралась: нарядилась и уложила волосы, предвкушая, как буду подавать заявление на Игоря. С полицией, хотя и не местной, у меня связаны не самые лучшие воспоминания. Это если выражаться мягко, а если напрямую… Не будем об этом. Поэтому я решила разыграть полноценный спектакль. Платье, высокие каблуки, немного косметики. Макс оценил мои старания, взгляд так и норовит сползти по телу, но всё это не для него. — Мне нужен адрес полиции и номер дела. — Требовательно щёлкаю пальцами.　

— Нет. Не лезь в мои дела.　

Разворачиваюсь так быстро, что юбка закручивается вокруг ног.　

— Стой! — Макс идёт за мной следом и норовит выхватить телефон, пока я вызываю такси. Задевает меня бедром, прижимает к стене и хватает за запястье. В телефоне женский голос настойчиво желает доброго дня, а мы стоим, сцепившись взглядами, почти не моргая. — Лара, не надо, прошу тебя, — просит уже мягче. Взгляд порхает по моему лицу и оседает на губах, и в этот момент мне кажется, что чудовища никогда не существовало, что прошлое мне приснилось. — Не надо, — повторяет шёпотом. — Я сам. Позволь мне хоть что-то сделать. Хотя бы разобраться с Игорем. — Склоняется к моим губам, смотрит только на них и хмурится. Знает, что я его остановлю.　

Дыхание Макса ласкает губы, поглаживает подбородок. Это — чужое тепло. Дыхание врага.　

Я отталкиваю его, и он тут же отступает, забирая мой телефон.　

— Хорошо, я не поеду в полицию, но поговорю с Игорем, — соглашаюсь я под влиянием момента.　

— Нет! Он не в себе, и я тебя не пущу.　

— С какой стати?　

— Не пущу, прими это как данность.　

— Отдай мой телефон.　

— Зачем?　

Протягивает, и я кивком указываю на его комнату. Закрываю за нами дверь, сажусь в кресло и звоню Игорю. Нажимаю кнопку, чтобы Макс слышал наш разговор.　

— Это ж какие надо иметь нервы, чтобы мне звонить, — шипит Игорь. — Я в травмпункте. Этот идиот пробил мне…　

— Заткнись. Слушай внимательно, я не шучу. Нашу проводницу звали Анисимова Тамара Юрьевна, она живёт в Краснодаре, у меня записан её адрес. Ты доставал меня ещё в поезде, заходил в купе без спроса, и она это подтвердит. Сейчас я поеду на вокзал, найду тех, кто дежурил в день моего приезда, и они подтвердят, что ты за мной следил и заставил сесть в твою машину. Я напишу заявление о попытке изнасилования и растрезвоню об этом на всю Анапу, причём в таких красках, что твоя фотография появится на первых страницах газет. Макс станет героем, спасшим бедную девушку. Как тебе такая перспектива? Книголюб.нет

— Сука, — отозвался Игорь без промедления.　

— Уж не кобель, это точно. Вопросы есть?　

— Есть. Почему он? Почему не я? Ты даже представить себе не можешь, что он за человек. Хотя знаешь, так даже лучше, это и будет твоим наказанием. Пусть он вывернет тебя наизнанку, разрушит твою жизнь, и тогда мы будем квиты.　

Я засмеялась. Ей-богу, просто взяла и засмеялась в ответ. Мою жизнь можно смотреть, как кино, только нужно запастись целой горой попкорна. И салфеток.　

— Очаровательно. Молодец, Игорь, отомстил. Даю тебе тридцать минут, чтобы забрать заявление. Мне ехать в полицию?　

— Нет.　

Ледяное, ненавидящее «нет».　

Игорь отключился, а я посмотрела на Макса. Моя выходка его не порадовала, но он молча ждал, что я предприму дальше. Хочет заработать прощение, видишь ли. «Я сам. Не лезь в мои дела». Альфа чёртов. Ищет для себя отпущения грехов. Нет уж, не выйдет, я всё сделала сама, а он пусть и дальше мается.　

Ох.　

Душа кричит от напряжения, я больше не выдержу. Ведь чувствую, что способна подарить ему прощение прямо сейчас, и от этого мне самой станет легче, но не могу. Говорят, прощение лечит. Так вот: мне придётся найти другой путь к спасению. В другом месте. Не здесь. Не с ним.　

Осознание этого ударило меня, как молния. Я должна уехать, срочно, иначе я буду болтаться на грани прощения, мучая и Макса, и себя. Да и Диму заодно.　

— Обещай, что сообщишь, если Игорь не заберёт заявление.　

— При условии, что ты ответишь на один вопрос. Игорь действительно приставал к тебе в поезде?　

— Да и нет, — выкрутилась я. — Он пытался за мной ухаживать, по-хорошему. Он из тех парней, кто слетает с катушек, только если им отказывают.　

— «Только если»! Надо было бить сильнее.　

Макс говорит так гневно, как будто нас соединяют трепетные чувства. На самом деле он всего лишь ищет прощения, хотя и не понимаю, зачем. Такие, как он, не ищут, они берут силой.　

— Давай не будем притворяться, нам это не к лицу. Я уеду завтра утром, до вокзала доберусь сама. Дима в полном порядке, так что волноваться не о чем. С ингаляторами мы разобрались, с гимнастикой тоже.　

— Что ты скажешь Диме?　

— Он знает, что мне нужно привести в порядок мою жизнь.　

— Удачи, — просто говорит Макс и отворачивается к окну.　

Я иду прочь. Сгораю от желания остаться, и эта мысль корёжит меня. Хочется причинить Максу боль, потому что… потому что он не такой, как я себе представляла. Не такой, как я придумала. Я не могу больше винить Макса за прошлое.　

Останавливаюсь в дверях, оборачиваюсь для пущего эффекта.　

— Ах да, совсем забыла. Ещё раз дотронешься до меня, и я выцарапаю тебе глаза.　


**********　

Я уезжаю на следующее утро, после бессонной ночи, проведённой в беседке, и короткого прощания с Димой. Он улыбается и болтает о грядущих встречах. А я коплю слёзы, одну за другой, и удерживаю в себе, чтобы выплеснуть по дороге на вокзал, к ужасу таксиста. Сажусь на поезд, выхожу на небольшой станции, запутываю следы, как истинный параноик. Никому не доверяю и не собираюсь. Особенно Максу. Пересаживаюсь, еду на автобусах и такси и, наконец, после долгих часов пути, прибываю на место.