— У твоего дяди могут быть иные планы, — не сдаюсь я, и Макс отрицательно качает головой. Еле заметно, чтобы Дима не увидел. Вот же…　

Макс интерпретирует мою неуверенность по-своему.　

— Димка, не канючь, Ларе действительно пора уезжать. Останемся в больнице ещё на денёк, нас не убудет. Заодно я научусь гимнастике и всему прочему.　

Дима пытается спорить, потом вдруг осекается, покусывая губу.　

— А что будет, если бабушка умрёт?　

Очевидно, что эта мысль посетила его впервые и сразу вылетела наружу, не успев как следует напугать.　

— Она уже вовсю ходит по отделению и всеми командует, так что не волнуйся, — натужно улыбается Макс. — Но в любом случае у тебя есть я.　

Приняв это как должное, Дима кивает: — Лара, если тебе действительно нужно ехать, я не обижусь. Только научи Максика гимнастике и дренажу. Мне нравится, как ты их делаешь.　

Макс оставил решение за мной, а я передаю его обратно. Смотрю на него и медленно киваю. Он благодарно улыбается, принимая моё согласие, и предлагает сделку.　

— Если Лара останется ещё на пару дней и поможет нам справиться, то потом мы с тобой отвезём её на вокзал.　

Я впервые увидела улыбку Макса и рассматриваю её с дотошностью медработника. Шрам тянет угол рта вниз, придавая лицу зловещее выражение. Максу неприятно моё внимание, и он проводит рукой по губам и отворачивается.　

Дима не замечает нашей неловкости. Он веселится, дёргает трубку ингалятора, и на его совсем ещё детском лице рисуется бесхитростное намерение нас помирить.　


**********　

Макс не предлагает подняться со мной в гостиничный номер, понимает, как это прозвучит, поэтому я иду одна. Быстро собираю вещи, сажусь на кровать и обескураженно смотрю по сторонам. Что со мной происходит? Во что меня засосало? События развиваются с такой скоростью, как будто всё это — часть предопределённого сценария. Не подумайте, я не против. Пусть судьба предложит мне свой вариант спасения, и я схвачусь за него обеими руками. Только вот пока что не могу представить ни одной благоприятной развязки.　

Опускаюсь на пол и тянусь за документами, спрятанными за ножкой кровати. Отлепляю пластырь и случайно надрываю обратный билет с открытой датой. Может, это знак? Может, судьба хочет, чтобы я осталась с Димой, потому что только он сможет подарить мне покой? Нет, это невозможно, по многим причинам. Одна из них — Макс.

Запихнув документы в карман, я придумываю, как спрятать их от Макса, и спускаюсь к ожидающей меня машине. Дима выпрыгивает наружу и радостно щебечет:　

— Ничего себе, гостиница! А сколько кроватей в твоём номере? А холодильник в нём есть? А ванная? А туалет какой?　

Макс загружает чемодан в багажник и щёлкает Диму по носу.　

— Эй ты, пациент, ты что-то больно весёлый!　

Дима забирается на сидение, кладёт голову на моё плечо и говорит:　

— Поехали домой, Лара!　

Клянусь, я не смогла сдержаться. Издала жалобный звук, что-то среднее между криком и плачем. Домой. Мы с Димой едем домой. Туда, откуда меня недавно выгнали.　

— Ты чего пищишь, Лар? — Дима удивлённо моргает.　

— Ноготь сломала. — Вру и при этом упорно, очень упорно не смотрю в зеркало заднего вида, в котором отражаются глаза Макса.　

Моя комната не изменилась, даже постель всё ещё смята, да и сам дом как будто замер в ожидании нашего возвращения. Мы с Димой делаем гимнастику, а Макс внимательно следит, записывая и фотографируя на телефон. Потом они устраиваются на диване в гостиной, уткнувшись в планшеты, а я отправляюсь на кухню, чтобы проверить ситуацию с провизией.　

— Лара.　

Моё имя в исполнении Макса звучит, как предупреждение.　

— Слушаю.

— Вечером ко мне придут знакомые. Я бы отменил, но дело в том, что меня уже пару дней не было на работе, а они…　

— Не меняй свои планы из-за меня.　

— Я хочу, чтобы ты знала, что того мужчины в моём доме больше не будет.　

Это — не его дом и не мой тоже. Особенно не мой.　

— Как угодно.　

— Ты ведь знакома с Игорем? Он вернулся из командировки и зайдёт проведать Диму.　

Недом, а проходной двор. Игоря видеть не хочется, он любопытный и навязчивый. А ещё он задаёт слишком много вопросов, на которые мне и самой хочется знать ответ.　

Макс видит мои мысли так ясно, как будто они отпечатываются на экране в ленте новостей.　

— Если хочешь, я попрошу Игоря зайти в другой раз, — предлагает он, потом добавляет: — Когда тебя не будет дома.　

— Нет, не стоит. Пусть навестит Диму.　

Мне не нужна помощь, я справлюсь сама. Поправка: мне не нужна его помощь.　

Холодильник почти пустой, но ехать в магазин не хочется. Сразу возникнет вопрос: кто поедет, с кем, на машине или на такси. Намного проще заказать на дом. Никаких споров, нужен только планшет и несколько минут моего времени. Я делаю знак, чтобы Макс посторонился, но он не двигается.　

— Лара, я думаю, что нам стоит поговорить.

Внутри что-то обрывается, и я понимаю, что никогда не буду к этому готова. Никогда.　

Я втёрлась в их жизнь, переехала в их дом и при этом напряжённо жду катарсиса. Вот он, мой шанс. Казалось бы, в чём дело? Почему бы не поговорить по душам? Почему бы не высказать всё, что гноилось в моей душе долгие годы? Ведь именно этого я и ждала: слова или поступка, которые выпустят из меня прошлое, излечат и научат жить дальше.　

Но, к сожалению, таких слов не существует. Даже самое искреннее «извини» не поможет. Наоборот, оно только усилит боль. Ненависть не приведёт к спасению, но ничего другого во мне нет. Поэтому я отступаю и прижимаюсь спиной к дверце холодильника.　

Говори, — неохотно разрешаю.　

Макс совершенно неподвижен, как манекен, даже не моргает. Смотрит на меня и молчит. Из гостиной доносится потешная мелодия компьютерной игры, ветер хлещет окно ветвью, а между нами натянулась тишина. Та, которую не нарушить, ибо нет слов, которые не страшно произнести.　

Прищурившись, Макс склоняет голову и уходит.　

Он не смог найти слов.

Я ухожу в свою комнату, достаю планшет и заказываю еду в интернет-магазине. Потом звоню им и пытаюсь разжалобить продавца историей о больном ребёнке, чтобы получить срочную доставку. Ловлю себя на мысли, что всё это слишком буднично, что я выпала из драмы, в которой однажды играла главную роль. Улыбаюсь этой мысли.　

Моя новая роль кажется забавной, хотя и неудобной, как чужая обувь. Я — «вторженка» в чужую жизнь и чувствую себя странно. Я привыкла существовать вне жизни и умею притворяться так, что мои действия выглядят вполне достоверно. Но здесь, рядом с моим маленьким другом всё на удивление реально и буднично.　

Я долго нежусь в душе, надеваю платье и, забросив грязную одежду в стиральную машину, отправляюсь проведать Диму. Искать его не пришлось, он по-прежнему валялся на диване и лупил одноглазых бандитов на игровой приставке.　

— Поиграй со мной, а то скучно, — просит он.　

Я усаживаюсь рядом и пытаюсь разобраться в игре. Неожиданно оказывается, что у меня незаурядные способности к стрельбе, и тогда мой маленький друг коварно усмехается и достаёт спортивную игру. Олимпийские игры. Спорт — дело серьёзное, и меня захватывает так, что я не слышу, когда привозят еду. Нас засасывает в игровую воронку на несколько часов. Когда я захожу на кухню, чтобы заварить чай, обнаруживаю, что Макс разложил покупки по местам. Продукты в холодильнике, фрукты сверкают влажными боками в вазе на столе. Макс старается. Он не знает, как заслужить моё прощение, а я не знаю, для чего оно ему нужно. Меня это раздражает, потому что мне всё труднее его ненавидеть. А иначе я просто не знаю, как жить.　

— Ты здорово играешь, — говорит Дима. Он пьёт лимонад, а я — чай, и мы играем в теннис, не сходя с дивана. — У тебя дома есть ХЬох… ну… игровая приставка?　

— Нет, — я напрягаюсь, предчувствуя следующий вопрос, и он, конечно же, не заставляет себя ждать. Странно, что Дима не настоял на ответе раньше.

— Где ты живёшь?　

Допиваю чай и поворачиваюсь к нему, чтобы посмотреть в глаза. Между нами не должно быть лжи.　

— Пока не знаю. Как только я наведу порядок в моей жизни, то напишу тебе письмо.　

Удивительно, но он понимает. Серьёзно кивает в ответ и верит, что именно так и будет.　

— И тогда скажешь, где живёшь?　

— Обязательно. Если захочешь, то сможешь меня навестить.　

— А у тебя приставка будет? — Дима раздумывает, не хочет давать пустых обещаний. Ребёнок и взрослый в одном человечке.　

— Будет.　

Когда я наведу порядок в моей жизни, у меня будет всё, даже игровая приставка.　

— Тогда приеду. А тебя… — Дима крутит в руках стакан, вытирает влажную руку о футболку и оглядывается на дверь, — тебя действительно похитили?　

Шепчет.　

Между нами не должно быть лжи.　

Кроме этой.　

— Да, меня похитили, но всё будет хорошо.　

Приоткрыв рот, Дима сосредоточенно размышляет. Мне нетрудно догадаться, как разгулялась его фантазия: бронированные машины, погони, сирены — и я, связанная, с кляпом во рту. В его воображении — боевик. Дима хмурится и смотрит на меня с сомнением, не понимая, как после всего этого я могу сидеть в его гостиной.

А я только рада тому, что он отвлёкся и больше не задаёт личных вопросов. Отодвигаю чашку и возвращаюсь к игре.　

На самом деле меня не похищали. Я сама пошла, добровольно, но я скорее перегрызу запястья, чем признаюсь в этом Диме.　


**********　

Игорь пришёл с подарками. Настольными играми, шоколадом и даже воздушными шарами. Димка фыркнул и тут же выпустил их в небо, бормоча: «Я не ребёнок». Толкаясь друг о друга, они полетели в сторону моря.　

— Скоро их прибьёт к берегу, — приобняв меня за плечи, пробормотал Игорь. — В детстве мы выпускали шары, прикрепив к ним свой адрес в надежде, что получим письмо с другого берега. Выигрывал тот, кто первый получал ответ.