Максу меньше всего хотел присутствовать при ссоре отца с сыном, но он не мог уйти, не убедившись в том, что Энн поднялась к себе и находится в безопасности. Макс собирался сделать несколько телефонных звонков тем людям, которые были как-то связаны с офисом шерифа и могли располагать какой-то информацией. Но еще неизвестно, захотят ли они с ним говорить, подумал он, все беспокоились о судьбе Мишель, а он стал первым подозреваемым.

Спайк и Хоумер мрачно смотрели друг на друга.

— Теперь послушай меня, — заговорил Спайк. — Ты — полный болван и упрямый осел! Нам с Вивиан твои советы не нужны. Не смей совать нос в наши дела. Никогда! Ты о Венди помнишь? Это твоя внучка, между прочим. Так вот, она никогда не была так спокойна и счастлива, как теперь, когда живет с Вивиан и Шарлоттой. И если ты обидишь Шарлотту, будешь иметь дело со мной. Я все сказал.

Шериф стремительно вышел на улицу, хлопнув дверью. Его отец, постояв пару минут и выплюнув жвачку на пол, последовал за ним, хлопнув дверью еще сильней. Что ж, он своего добился. Уже сегодня их стычку будет обсуждать весь город. Макс увидел, как несколько женщин, наблюдавших за ссорой из-за книжных полок, дружно собрались вместе и принялись обсуждать замечательный спектакль, который только что видели.

Энн подняла с пола свои сумки, обменялась несколькими фразами с Уазо и направилась к заднему выходу из магазина.

— Энн Дьюгон, на этот раз я быстро тебя нашел! — Мужчина, сидевший рядом со стойкой, отложил газету. — Так что постой-ка, не беги. Нужно сказать тебе пару слов.

Энн замерла на месте. Тяжелые сумки оттягивали руки. Она даже не обернулась. Макс кожей почувствовал, что девушка в панике.

— Ты что, боишься меня, Энн Дьюгон? Боишься старого доброго друга? Или заважничала — знать никого не хочешь?

— Привет, Бобби. — Энни заставила себя обернуться и посмотреть на него.

«Господи, да ведь она его боится», — подумал Макс. Он не так уж много знал об Энн и ничего — о ее прошлом. Но она всегда — если не считать сегодняшнего дня — была спокойна и уверена в себе. А кроме того, Бобби вовсе не казался Максу опасным. Обычный американский парень, высокий, ладно скроенный, с широкой улыбкой на симпатичном лице. Чувство, нахлынувшее на Макса, было ему незнакомо — это была даже не ревность — на его собственность кто-то покушался.

— Хорошенькая кошечка, — продолжал Бобби, — пожалуй, выпью еще чашечку кофе. Что скажешь, посидишь со мной? Нам есть что вспомнить.

Энн обвела взглядом кафе и увидела Макса, посмотрела на него, потом на Бобби. Лицо девушки словно окаменело. Макс видел, что Энн попала в ловушку. Он улыбнулся, и Энн слегка улыбнулась в ответ.

— Может быть, время неподходящее. Могу зайти в другой раз, — сказал Бобби.

— Напиши свой телефон, я перезвоню как-нибудь, — ответила Энн.

— Послушай, я не собираюсь лезть в твою новую жизнь. Поговорим о старых временах. Вспомним кое-что. У нас с тобой было много хорошего. — Бобби криво улыбнулся. В его словах Макс уловил мальчишескую влюбленность и намек на интимную близость, и от этого ему стало еще тяжелее.

— Бобби, тогда мы были детьми, — ответила Энн, — но наши пути давно разошлись. У каждого — своя жизнь. Я не вспоминала о тебе.

— Ты всегда умела унизить человека, — возразил Бобби.

— Знаешь, это ты чувствуешь себя униженным — я тебя не унижала. У меня еще много работы — надо с документами разобраться, — сказала Энн и подняла сумки, собираясь уходить.

— Совсем плохо дело. — Бобби не собирался отступать. — Знаешь, когда мы виделись в последний раз — не считая сегодняшнего утра, — мы уже не были детьми. Ты себе не представляешь, что я пережил той ночью — я…

— Спасибо тебе, что ты оказался рядом, когда я нуждалась в помощи, — ответила Энн и посмотрела на Макса. «Почему Бобби явился сюда в то время, когда Макс рядом?» — подумала она. Что ему нужно после стольких лет? И самое главное, Макс слышал все, что сказал Бобби, и, возможно, захочет узнать об их отношениях. Остатки спокойствия, которые ей удалось вернуть себе днем на работе, испарились.

Энн поставила сумки обратно, сняла с плеч кошку и передала ее Уазо со словами:

— Совсем забыла — надо кое-что сделать. Вернусь через полчаса.

— Энни, как прошел день? — спросил Макс, улыбнувшись, но от его улыбки девушке не стало спокойнее на душе.

Энн сделала глубокий вдох и, стараясь не выдать своего смятения, обернулась к Максу:

— Привет, Макс. День прошел отлично. Спасибо. Дела шли хорошо — а когда бизнес в порядке, и я в порядке. Заходил Келли, а он умеет порадовать собеседников.

— Рад слышать, — ответил Макс, но его тон не успокоил Энн. Она чувствовала, что появление Бобби задело его за живое.

— Я пришел сюда повидаться со Спайком, — сказал Макс, — до сих пор нет никаких известий о Мишель Рейли.

«Ну конечно, Мишель!» Он волновался из-за Мишель, а совсем не из-за нее. Что это она о себе возомнила? — подумала Энн, а вслух сказала:

— Сочувствую тебе. Келли тоже говорил о Мишель. Представляю, как вы все переживаете.

Энн поймала тоскливый взгляд потемневших глаз Макса.

— Да, — односложно ответил он.

Энн машинально отметила, что даже в такой момент уголки губ Макса приподняты, как будто он готов улыбнуться при первой возможности.

— А что они делают, полиция, я хочу сказать? — спросила Энн.

— Обыскивают все окрестности. Опрашивают друзей, знакомых. Родню. Обычная процедура, я думаю.

— Так как насчет кофе со мной, — вступил в разговор Бобби, — кажется, ты уже не спешишь?

— А Бобби прав, — ответила Энн, не отводя взгляда от Макса, — мне давно пора бежать. Пока!

Девушка решительно вышла на улицу. Макс видел, как она села в свой красный «вольво», выехала из зоны видимости, но на повороте на Мейн-стрит так и не появилась. Она могла использовать маленькую улочку, которая выходила на площадь, или поехать по аллее, которая соединяла въезд в кафе и парковку у служебного выхода. Оттуда Энн попадала прямо к себе в квартиру. Макс надеялся, что она поехала домой, а не стала бесцельно колесить по городу. Ему было бы так спокойней.

Макс не имел ни малейшего желания ни смотреть на Бобби, ни разговаривать с ним. Непонятная злоба нахлынула на него. Он был готов прижать Бобби к стене, как следует отколотить и объяснить ему, что Энн волновать нельзя. С трудом сдерживаясь, Макс встал и приблизился к стойке. Уазо тут же подошла к нему.

— Эта Энн — она в беде. Ей угрожает опасность, — сказала она, и Макс наклонился к ней поближе, чтобы их разговор никто не услышал.

— Какого рода опасность, Уазо?

— Макс, люди обычно смеются надо мной. Но это по глупости. Я получаю знаки. Я вижу то, чего другие не видят. Сколько раз это было. Слишком часто.

Уазо замолчала, а Макс терпеливо ждал, когда она продолжит рассказ.

— Я вижу что-то, что потом случается. Или чувствую. И моя мама видела, и бабушка. Это у нас в роду. Но на этот раз все хуже. Я не знаю, что именно случится, — но чувствую, что-то ужасное. Страшное. И твоя Энни — в самом центре. — Уазо замолчала, собираясь с духом, и посмотрела прямо в глаза Максу. — Это и тебя может задеть, — добавила она, — но главное — Энн.

Макс, как хирург и ученый, всегда был уверен, что все эти видения и знаки — просто бред. Но сейчас его уверенность слабела с каждой минутой. Уазо сказала «Твоя Энни». Откуда она могла знать об их отношениях — о них никто не знал. Разве только от самой Энн, но она не меньше Макса старалась скрывать свою личную жизнь от чужих глаз.

— А что, у тебя с Энни что-то наклевывается? — Бобби угрожающе посмотрел на Макса. Парень явно напрашивался на неприятности.

— Замолчи! Я тебя не знаю и знать не хочу, — ответил Макс.

— Конечно не знаешь. Но ты меня боишься — я твой соперник, так? Что ж, боишься не зря.

Макс инстинктивно напрягся, приготовившись дать нахалу физический отпор, но тут же одернул себя — Энн вряд ли понравится драка в ее честь на глазах у изумленной публики.

— Доброй ночи, — сквозь зубы процедил он и собрался выйти на улицу.

— У меня ночка и впрямь будет добрая, — ухмыльнулся Бобби, — я так планирую.

Макс не знал, вернулась Энн к себе или нет, одна она у себя в квартире или кто-то к ней зашел, но в любом случае он не мог быть спокоен, пока этот тип ошивается в двух шагах от нее. Макс подошел к стойке и с преувеличенным интересом стал рассматривать выставленную на ней выпечку. Потом поглядел на часы.

— Я и не думал, что уже так поздно, — а у меня еще куча дел. Уазо, когда вы закрываетесь?

— Через час или около того.

— Тогда я у вас перекушу — потом времени не будет. Мне пирог со шпинатом и охлажденный чай, пожалуйста.

— Пирог со шпинатом — это листовая капуста в тесте, в которую завернута всякая всячина — красная фасоль, жареный лук, острая свиная колбаса и рис, — предупредила Уазо.

— Годится, — ответил Макс. — Что думаете по поводу погоды? Кажется, все спокойно.

— Не совсем, похоже, опять будет ливень, — ответила Уазо.

— Надеюсь, вы ошибаетесь, — сказал Макс и вернулся за свой столик. Уазо подошла забрать грязную посуду, но на этот раз обошлась без каких-либо замечаний или предупреждений.

Почувствовав взгляд Бобби, Макс обернулся к нему. Бобби улыбался широко и добродушно.

«Странный тип, — подумал Макс. — Жаль, Роджера нет — как психиатр он мог бы заинтересоваться его поведением».

— Сдается мне, Энни ничего не говорила вам о себе, кто она и откуда. Когда человек убегает из дома сломя голову и прячется неизвестно где — ясно, он ничего о себе не скажет. Так как, много вы о ней знаете? — Бобби на глазах терял свое добродушие.

— С какой стати она должна передо мной отчитываться? — парировал Макс.