— Что ты здесь делаешь, мрачный как Гамлет? — спросил Флуреско, подходя к нему и дотрагиваясь до его плеча.

— У меня болит голова, и я очень устал. Пойдем ко мне! Я хочу немного отдохнуть, — нервно ответил Угарин.

Оба они прошли через будуар княгини и по коридору вышли на половину Арсения Борисовича.

— Уф! — вскричал Флуреско. — Здесь, действительно, дышится гораздо легче, чем там, в табачном дыму. Просто невероятно, какое количество папирос выкуривает твоя жена! Тебе следовало бы запретить ей это.

— Когда ты женишься при таких же условиях, как и я, то попробуй что-нибудь запретить своей жене, — ответил Угарин, бросаясь в кресло.

— Ты просто неблагодарный человек! Слушая тебя, можно подумать, что ты несчастлив в супружестве, а на самом деле, чего недостает тебе? Ты купаешься в золоте, Екатерина Карповна умная и очаровательная женщина… Ее идея подать нам сегодня шампанское в самоваре прелестна… И к довершению всего она вовсе не ревнива!

— По-видимому, это так. На самом же деле ее ревность временно заглушена кокетством с черкесским князем.

— Ну, этот горец вовсе не опасный соперник! — ответил, смеясь, Флуреско. — Но теперь мы одни: скажи мне всю правду про Тамару Николаевну. Ты восторгался ее идиллической жизнью с целью только позлить свою жену или она на самом деле продолжает притворяться влюбленной в этого паралитика?

— К чему ей хитрить? Во-первых, это не в характере Тамары Николаевны, а во-вторых, это не имело бы никакой цели. Для кого бы она стала разыгрывать эту комедию, если старательно избегает света?

— Все это пустяки! Подожди немного, и ты увидишь, как она откроет свои гостиные. И почему она будет отказываться от нашего общества, когда пройдет ее каприз?

— Потому, что она нас презирает! Если ты сомневаешься, то отправляйся к ней, и она сама тебе это скажет, — с раздражением ответил Угарин, закрывая глаза.

— Это было бы очень пикантно и приятно освежило бы программу обычного кокетства, — сказал Флуреско, смеясь от всего сердца. — Прошу тебя, Арсений, как только ты увидишь баронессу, добейся для меня позволения явиться к ним. А теперь я вернусь в гостиную, иначе Екатерина Карповна устроит мне целую сцену.

— Хорошо, хорошо!.. Ступай! Если же спросят про меня, — скажи, что у меня страшно болит голова.

Оставшись один, князь лег на диван и задумался. Что-то такое странное, в чем он сам себе не мог отдать отчета, беспокоило его, и в памяти беспрестанно восставал грациозный и обольстительный образ жены Магнуса. Все в ней привлекало его: и острые замечания, и внезапный блеск больших серых глаз, и даже оскорбительное презрение, открыто высказываемое ею к порокам, большая часть которых была присуща и ему.

С неменьшей настойчивостью его преследовало сравнение собственной семейной жизни с той, которую он только что видел. Там супруги вполне удовлетворяли друг друга. Он же никогда не стремился остаться наедине со своей женой, вечная папироска которой производила на него неприятное впечатление. Никогда он не чувствовал себя хорошо в ее обществе.

Оказывая своей жене вежливое внимание, Арсений Борисович не трудился даже притворяться влюбленным. Ревнивая и страстная Екатерина устраивала сна чала мужу всевозможные сцены, следила за ни и мучила его подозрениями и своей требовательностью.

Убедившись, наконец, что семейные бури не приводят ни к какому результату, княгиня успокоилась и стала искать на стороне того, в чем отказывал ей муж. Холодность отношений между супругами еще более увеличилась со времени их возвращения из Крыма, и каждый из них вернулся к своим привычкам прежней свободной жизни. Как прежде, Угарин ездил на балы и обеды один, без жены. Та же, в свою очередь, развлекалась, не обращая на него никакого внимания. Она была княгиней и обладала достаточным богатством, чтобы с блеском носить этот титул и без стеснения исполнять все свои капризы. С этой точки зрения для нее было даже удобно, что Арсений веселился по-своему. Если же он брал ее деньги и тратил их на содержание своих любовниц, то это мало трогало ее.

Но в данную минуту князь и не помышлял о своих любовницах. Он думал о Тамаре и о средствах обрести ее любовь. Выросший в развращенной среде и избалованный женщинами, которых влекла к нему его редкая красота, Угарин никогда не встречал сопротивления и привык к мысли, что ему достаточно только протянуть руку, чтобы получить желаемое. Никогда искренне не любил он ни одной из женщин, забывавших свой долг ради исполнения его капризов. Все эти мимолетные и преходящие страсти, таившие в своей глубине презрение, гасли, как вспышка пучка соломы. Теперь же он встретил женщину, которая, одевшись в броню гордости, непобедимая в своей добродетели, неудержимо привлекала его своею холодностью и красотой. У него явилось непобедимое желание во что бы то ни стало обольстить эту исключительную женщину. Но удастся ли ему пробудить в ней страсть? Позабыв головную боль, князь вскочил с дивана и, подойдя к зеркалу, стал критически рассматривать свою фигуру. Он был еще очень красив, несмотря на бледность лица и усталое выражение больших черных глаз. С самодовольной улыбкой он выпрямил свой стройный стан и провел холеной рукой по густым волосам. Без сомнения, он еще достаточно красив, чтобы нравиться капризной женщине, маленькое сердечко которой некогда так сильно билось при виде его, и, конечно, не Магнус, этот призрачный муж, в состоянии преградить ему дорогу. Такого соперника легко победить.

— Посмотрим! — прошептал он, оправляя свой мундир по пути в гостиную.

Принятое князем решение покорить сердце понравившейся ему женщины было далеко не так легко исполнимо, как он предполагал. Тамара больше, чем когда-нибудь, была свободна от влияния страсти. Ее гордость была удовлетворена, жизнь, которую она вела, согласовывалась вполне с ее вкусами, и молодая женщина всем существом своим наслаждалась тихим счастьем, свободным от ревности, страха и желаний. Она знала, что любила глубоко и бескорыстно, и ни одно еще облачко не омрачило ее отношений с мужем, отлично понимавшим ее. Счастливое настоящее и воспоминание о тяжелом прошлом наполняли всю ее жизнь, не оставляя места ни для какого нового чувства.

Что же касается Магнуса, то он пользовался громадным влиянием, и князь жестоко ошибался, ни во что не ставя того, кого он презрительно называл «призрачным мужем».

Гораздо более влюбленный в свою очаровательную подругу жизни, чем он это показывал, молодой человек сумел приобрести ее безграничное доверие. Мало-помалу он приучил Тамару смотреть на него, как на своего лучшего друга, и поверять ему все свои мысли, так что читал он в ее душе, как в открытой книге. В то же время Магнус умел постоянно заинтересовывать ее чем-нибудь и занимать ее ум.

Посещение Угарина сделало настоящую брешь в китайской стене, которой Тамара окружила себя. Несколько дней спустя к ней приехала Екатерина и с настойчивостью родственницы и бывшей подруги по воспитанию потребовала визита. Между княгиней и Тамарой восстановились дружеские отношения, повлекшие за собой обмен визитами с несколькими другими дамами, уклониться от которых было совершенно невозможно. Надя тоже часто навещала свою подругу. Впрочем, Тамара, ссылаясь на нездоровье мужа, больше принимала у себя, чем выезжала.

Однажды, около двух часов пополудни, Кулибина неожиданно приехала к Тамаре, крайне удивленной таким ранним визитом.

— Я приехала по одному благотворительному делу, — сказала озабоченно Надя. — Катя тоже с минуты на минуту будет здесь. Нам необходимо переговорить с тобой, а потом мы с ней поедем на только что открывшуюся выставку картин.

— Скажи мне, в чем дело! Я буду очень счастлива помочь, чем могу.

— О! Это ужасная история! Я сейчас расскажу ее тебе. Помнишь Ксению Керсину, нашу подругу по пансионату? Дело идет о ней. По окончании курса я сначала переписывалась с ней. Таким образом я узнала, что она потеряла отца и мать и ее взяла к себе тетка. Затем она известила, что выходит замуж за одного морского офицера по фамилии Гапиус и уезжает с ним в Одессу. Это было три года тому назад, и с тех пор я потеряла ее из виду. Только недавно я узнала, совершенно случайно, историю этого брака.

Ксения считалась богатой девушкой. Рассказывали, что у нее шестьдесят тысяч приданого и что, кроме того, она получит наследство после тетки. Гапиус, ничего не имевший, кроме жалованья и маленького именьица в Бессарабии, прельстился такой хорошей партией и, будучи очень красивым, сумел легко понравиться Ксении. Пока Гапиус роскошно отделывал квартиру, чтобы достойно принять в ней свою богатую жену, та, вследствие банкротства какого-то коммерческого дома, потеряла весь свой капитал. Ты понимаешь, что шестьдесят тысяч были простой мистификацией, чтобы привлечь искателей приданого. На самом же деле она владела всего десятью тысячами, которые и потеряла. Тогда, вместо того чтобы во всем откровенно признаться жениху, бедная Ксения позволила тетке убедить себя, что необходимо продать бриллианты. Настоящие камни были заменены поддельными, а на вырученную сумму сделали великолепное приданое.

Когда после свадьбы Гапиус узнал, как страшно его обманули, его бешенству, говорят, не было границ. Да, по правде сказать, и было отчего бесноваться! Для того чтобы отделать свою квартиру, он вошел в долги и, кроме того, поставил себя в смешное положение, рассказывая повсюду, что женится на очень богатой девушке. И вдруг такой скандал.

Десять месяцев, прожитые ими вместе, были ужасны! Говорят, он бил ее и обращался хуже, чем с собакой. Уезжая в дальнее плавание, Гапиус бросил ее на произвол судьбы, так как с тем, что он оставил, невозможно было жить.

Тогда Ксения, обладавшая, как ты, вероятно, помнишь, очень привлекательной наружностью, сошлась с одним англичанином, капитаном торгового судна, и, должно быть, уехала с ним, так как исчезла из Одессы. Дальнейших ее похождений я не знаю, но, надо думать, что англичанин, в свою очередь, бросил ее, потому что она вернулась сюда с сыном в самой ужасной нищете. В отчаянии Ксения отравилась, оставив письмо, в котором поручала своего сына общественной благотворительности.