Глава 10

Эверет

Этим она никого не обманет. По крайней мере, меня. Бренна почти всегда носит бикини, значит, за всей этой одеждой она скрывает что-то. Наверное, много чего. Множество порезов и синяков, и кто знает, что еще. Я не хочу знать, как много их у нее. Также как не хочу знать, появились ли у нее новые.

Смотрю из окна кухни, возможно, походя на ищейку и наблюдая за тем, как Бренна стелет свое полотенце на песок. Она садится на него, прежде чем вынуть солнцезащитный крем из миниатюрного розового холодильничка, который всегда таскает с собой.

И когда Бренна начинает втирать крем в свою нежную кожу, Эмили толкает меня, вглядываюсь в сторону людей на пляже:

– Ну и кто из них она?

– Кто?

Я не упоминал Бренну или любую другую женщину при своей сестре. Эмили с утра занималась тем, что делала мою квартиру больше похожей на дом. Я пытался возразить, говорил, что могу все обустроить сам, но она настояла и сделала это в свойственной только ей манере. Эмили утверждала, что любит все организовывать и украшать, убирать, готовить, что перед появлением моего племянника над ней берут верх материнские инстинкты. Не было никакой вероятности, что проведя со мной добрых шесть часов, она поняла, что я кем-то увлечен. Я не отвлекался, не упоминал никаких имен и не давал намеков.

Я гляжу на Эмили, а та скалится в мою сторону:

– Ты не единственный детектив в семье. Может, я и школьный учитель, но у меня такая же интуиция, как и у тебя. Кто она? Что ты сделал, чтобы разрушить ваши отношения?

– Кто сказал, что я что-то разрушил?

– Ты, когда на твоем лице появляется этот неприятный сердитый взгляд, когда ты смотришь на... – она снова уставилась в окно. – Здесь не так-то много молодых девушек, так что я предполагаю, что это та, что в розовом.

Я оглядываюсь назад, но мне не нужно проверять, чтобы сказать с уверенностью: «Нет, она не в розовом». Один из предметов одежды Бренны голубой с белыми вертикальными полосками. Ее волосы собраны в пучок на макушке, но несколько прядей выбилось и теперь красиво обрамляют ее лицо. Также на ней очки-авиаторы.

– Так что же случилось? – снова спрашивает Эмили спустя мгновение.

– Ничего, – говорю я, отходя от окна.

Сестра следует за мной прямиком к холодильнику. Я достаю бутылку «Гаторейда» (прим. переводчика: Gatorade – общее название серии изотонических напитков, производимых компанией PepsiCo), и Эмили подходит ко мне. Прежде чем холодильник закрывается, она вытаскивает из него миску с фруктами, купленными ею в магазине, и облокачивается на стойку.

– Не говори «ничего», – она вонзает вилку в кусок арбуза, затем пялится на меня какое-то время в надежде, что я что-то скажу. И прежде чем откусить от арбуза, приподнимает свои брови, – должно быть, все паршиво, раз ты ничего не говоришь.

Я рассказываю Эмили практически все, если дело не касается работы. Подозреваю, что это одна из причин, по которой я ничего не хочу говорить. Хоть Бренна для меня и не одно из заданий, то, что случилось с ней, кажется мне странным, и я не могу посвятить сестру в детали. Поскольку девушки, видимо, никогда не встретятся, особенно, судя по тому, что Бренна, как я понимаю, никогда не заговорит со мной снова. Я сажусь на стул рядом с сестрой и закрываю лицо ладонями.

Повернув голову в сторону Эмили, я вижу, как она съедает несколько кусочков арбуза, пристально глядя на меня. И сейчас со своими коротко подстриженными каштановыми волосами и большими круглыми карими глазами она, как никогда, походит на маму.

– Она живет в этом здании, – признаюсь я. – Мы едва ли были друзьями, даже нигде не тусовались, да и разговаривали не так уж и много, но я всегда и везде наслаждался ее обществом. Что-то в ней притягивает. Она отличается от остальных девушках во всех допустимых смыслах. Трудно не очароваться ее гордостью или яркими зелеными глазами, или тем, как она пытается не улыбаться, когда я говорю с ней. Она так усердно играет, но дело в том, что я не уверен, что она притворяется. Не знаю, – я качаю головой, – мы становились друзьями, и мне это действительно нравилось, я хотел узнать ее лучше, но она меня отшила.

– Что случилось?

– Кое-что.

– А конкретно?

– Кое-что.

– Не заставляй меня играть в эти игры, я беременна, и ты не можешь бесить меня. Поверь, тебе это не понравится.

– Ты сучка, – шучу я.

Эмили дает мне по голове так же, как это бы сделал отец, и я не могу удержаться от смеха.

– Хорошо-хорошо, – говорю ей, – я стоял рядом с ее дверью на прошлой неделе, а она возникла непонятно откуда, да еще все побитая и в ссадинах. Я спросил ее, что случилось, и сделал это предельно спокойно, но она сказала, что упала на работе. Упала глазом на камень, если быть точным. Я знаю, что это неправда, по многим причинам, поэтому попытался вытянуть из нее то, что произошло на самом деле, но она закричала, чтобы я ушел, и теперь избегает меня всеми возможными способами. Однажды я столкнулся с ней, но она лишь опустила глаза в телефон и вела себя так, будто меня вообще не существует.

Эмили бросает вилку в тарелку с фруктами, отодвигая все от себя:

– Подожди-ка. Во-первых, ты действительно уверен, что ее фингал появился не из-за падения?

– Да. У меня было такое ощущение, будто у нее по каким-то причинам произошла жесткая стычка со своим бывшим, и когда она появилась в том виде, в котором была, у меня не осталось сомнений.

– Это было на прошлой неделе?

Я киваю в ответ на ее вопрос.

– Ты снова не пытался помириться с ней?

– Это бессмысленно.

– Это не бессмысленно. Мне снова нужно треснуть тебя? Господи, парни, вы полные идиоты! – Эмили спрыгивает со стула, закатывая глаза. Она снова выглядывает в окно и смотрит на пляж. – Кто из них она?

– Темные волосы, собранные в пучок, сине-белый купальник. Она лежит примерно в тридцати футах (прим. переводчика: примерно 9,1 метров).

Не думаю, что мне следовало называть все эти детали, ни разу не взглянув в окно.

– Тебе нужен грандиозный поступок.

– Прости, что? – оборачиваюсь я, глядя на сестру.

Но Эмили все еще смотрит в окно. Не знаю, что она там ищет, но женщины могут накопать больше деталей в таких делах, чем мужчины, поэтому есть вероятность, что сестра сможет помочь мне.

Поворачиваясь, чтобы взглянуть на меня, она облокачивается на тумбочку, скрещивая руки на груди. Из-за этого ее живот выпячивается еще больше, но как бы то ни было, она на шестом месяце беременности, и в моих фантазиях являлась мне с еще большими габаритами и округлостями. Я ожидал, что ее живот будет просто огромным.

– Грандиозный поступок, – повторяет она, – ну, ты знаешь, вбежать в церемониальный зал, когда любовь всей твоей жизни собирается выйти замуж, и закричать, что ты против этого брака из-за своей любви к невесте. Или стоять прямо под окном ее спальни с бум-боксом, горланя слова вечной любви и верности ей. Или возникнуть в аэропорту за пару секунд до того, как она сядет на самолет в Европу.

– Эм... – я таращусь на Эмили. Кажется, в последнее время кто-то смотрит слишком много фильмов. – Ну, она не выходит замуж, не уезжает в Европу и живет на шестом этаже, так что не думаю, что перечисленное тобою возможно.

Клянусь, вся страсть к происходящему умирает в глазах сестры после моих слов.

– Заткнись. Это просто примеры. Ты должен найти что-то, что вернет ее назад, это как наживка на крючке, но потом тебе нужно удержать ее.

– И ты собираешься мне помочь?

– Может быть, – пожимает плечами Эмили, – если ты меня покормишь.

– Ты только что съела всю вазу с фруктами на пятнадцать долларов.

Она начинает двигаться в сторону коридора, попутно потирая свой живот.

– Эй, я беременна твоим племянником и для того, чтобы увидеть тебя и распаковать твои коробки, мы летели пять часов в полном одиночестве, так что тебе лучше меня покормить.

Да, она определенно молодая версия мамы. Я слезаю со стула, мельком гляжу в окно и направляюсь в спальню, чтобы взять кошелек.

Бренна все еще лежит на пляже, на этот раз – на животе. Она слегка подергивает своими ступнями, наверное, в такт музыки в наушниках. И в этот момент я говорю себе, что если и есть какой-то грандиозный поступок, способный навсегда покорить ее, я его найду.

Возможно, это – не любовь, и даже не простая влюбленность, но я точно могу сказать, что она – та женщина, которую я хотел бы видеть в своей жизни. Если я не добьюсь ее, это сделает кто-то другой, тот, кто может оказаться полным ослом, а она впустит его в свою жизнь. Я не могу этого допустить.

***

Проходит еще два дня, а от Бренны не слышно ни слова. Эмили приходит в голову несколько идей, которые могли бы помочь, но меня ни одна не вдохновляет. Может быть, все эти широкие жесты не для меня. Я уверен, кто-то из нас двоих в конечном счете придумает идеальный сценарий, по крайней мере, так мне говорит сестра. Которая в данный момент спит в моей постели и храпит так громко, что я слышу ее с дивана. В свою первую ночь здесь она собиралась постелить себе на нем, но черта с два я бы позволил своей беременной сестренке спать здесь. Когда я сказал ей это, она не стала спорить. У меня была еще одна свободная комната, но в ней не было кровати. И за те несколько дней, что Эмили провела здесь, мы смогли превратить ее в небольшой домашний офис. Она согласилась, что мне нужно прикупить еще мебели, но я решил с этим повременить, так как не знаю, буду ли жить здесь после того, как закончу свое дело.

Завязав свои кроссовки, встаю и разминаю спину. Я паршиво спал прошлой ночью. Может быть, на этом диване и удобно сидеть, но спать на нем – совершенно другое дело. Мое тело ноет из-за того, что долго пробыло в одном положении. И сейчас я чувствую себя минимум на сорок лет, а не на двадцать шесть. Поэтому мне нужна пробежка.