— Тэйлор. Где Тэйлор? — Как трудно говорить! Только сейчас она обратила внимание на сковывающие ее голову и лицо бинты. Голова была сжата, как железными обручами, а любая попытка открыть рот вызывала нестерпимую резкую боль.

— Он здесь. Я всеми силами пыталась удержать его в коридоре, но он пригрозил переломать все мои кости, если я не впущу его в палату. — При этом сестра низко наклонилась к ней и прошептала: — Могу откровенно признаться, что он настоящий красавец. Если у него есть брат, то я была бы очень рада познакомиться с ним.

В этот момент медсестра отошла в сторону, а Линдсей почувствовала, что кто-то взял ее за руку. Пальцы были крепкими и необыкновенно нежными. Это могли быть только пальцы Тэйлора. Странно, что он гладит ее по руке точь-в-точь как это раньше делала Дебра. Интересно, сказала ли она ему об этом или он сам догадался, что ей нужен непосредственный человеческий контакт?

Его лицо находилось прямо над ней, а выражение было настолько серьезным, что она даже немного испугалась. Правда, голос его оставался по-прежнему мягким и совершенно спокойным.

— Привет, дорогая. С тобой все будет в порядке, не волнуйся. Боже правый, надеюсь, ты больше не будешь пугать меня до смерти подобными случаями! А вот и твой доктор. Я буду здесь, рядом с тобой. Все будет хорошо.

Доктор Шэнтел, женщина, которая была не меньше ростом, чем сама Линдсей, и такая же загорелая после отпуска, проведенного на Мауи, подошла к кровати и мило улыбнулась.

— Оставайтесь рядом, мистер Тэйлор, и держите ее за руку. Похоже, что вы воздействуете на нее самым успокаивающим образом. А ей это сейчас крайне необходимо, пока она не выйдет из состояния анестезии. — Затем доктор назвала себя и снова улыбнулась. — Вам очень повезло, дорогая. Все будет нормально. Я буду следить за всеми вашими ранами, кроме, разумеется, лица — это область доктора Перри. А теперь послушайте меня внимательно. Ваши ребра не забинтованы. Они быстрее заживают, если их не сковывать бинтами. Мы наложили швы на несколько глубоких ран на плечах, на груди и на шее. Ничего страшного, могу вас сразу успокоить. Полагаю, там не останется даже шрамов. Сейчас все нормально, но вам придется побыть у нас какое-то время. Думаю, что не очень долго. Вы должны хорошо отдохнуть, ни в коем случае не вертите головой. Понятно? Голова должна быть неподвижной. — Доктор Шэнтел внимательно осмотрела бинты вокруг ее головы и на лице. — С вашим лицом все будет в полном порядке. Да и из наркоза вы вышли просто прекрасно. Сейчас вам введут обезболивающее, а потом вы сможете хорошенько отоспаться.

— Тэйлор?

— Да, дорогая, я здесь. Сейчас тебе сделают укол. Нет, нет, я не ухожу от тебя.

Медсестра ловким движением сделала внутривенный укол, а он в это время продолжал нежно гладить пальцы ее руки, причем делал это именно так, как советовала ему медсестра Дебра. На его лице блуждала улыбка, но на самом деле ему хотелось плакать.

— Вы ее жених, я полагаю? — сочувственно спросила сестра. — Да.

— Вот что я вам скажу. Вы должны остаться здесь. Я поговорю с персоналом медсестер, что на четвертом этаже. Думаю, они не станут возражать против того, чтобы вы остались здесь на всю ночь. Во всяком случае, я не вижу никаких причин для их отказа. Мы поставим сюда дополнительную кровать, и вы сможете находиться рядом с ней. У мисс Фокс есть кто-нибудь из родных или близких, кому вы должны позвонить?

Тэйлор молча уставился на нее. «Мисс Фокс. Линдсей Фокс», — повторил он про себя.

— Фокс, — произнес он громко через секунду. — Ее зовут Линдсей Фокс. Очень красивое сочетание имени и фамилии.

Медсестра удивленно вытаращила на него глаза.

— Вам не стоит беспокоиться по поводу медицинской страховки. Мистер Демос уже предоставил нам всю необходимую информацию на этот счет.

И только в девять часов вечера, когда все уже ушли и он остался один с Линдсей в ее палате, он наконец-то все вспомнил. Рядом тихо жужжал аппарат искусственного дыхания, и больше не было никаких звуков, кроме, пожалуй, его собственного дыхания. Он все вспомнил. Эти воспоминания нахлынули на него неожиданно и поразили его своей внезапной ясностью и даже жестокостью. По его телу пробежала мелкая дрожь.

Линдсей Фокс.

Та самая молоденькая девушка, которая находилась в палате экстренной помощи больницы Святой Екатерины в Париже в апреле 1983 года, та самая, которую так жестоко изнасиловал муж ее сестры, какой-то негодяй, итальянский князь. Она лежала в той палате и все время кричала. Кричала и отчаянно сражалась с докторами, которых воспринимала прежде всего как мужчин, а не как врачей. Он прекрасно помнил, о чем они переговаривались между собой, что говорили ей и что при этом делали. Тэйлор был так поражен этим открытием, что даже вздрогнул и сокрушенно покачал головой. Это уже переходило всякие пределы. Эта молоденькая девушка уже давно выросла, превратилась в красивую женщину и вот сейчас лежит здесь, рядом с ним, в этой больничной палате, а он любит ее и собирается жениться на ней.

Линдсей Фокс. Господи, это невозможно понять и принять! Ведь вероятность подобного совпадения настолько ничтожна, что в это просто трудно поверить. И вместе с тем в его душе зародилось чувство, что это роковое стечение обстоятельств является не чем иным, как знаменательным поворотом судьбы. Тэйлор снова покачал головой. Неужели теперь фортуна повернется к ним спиной? Линдсей Фокс. Неудивительно, что она решила изменить имя, когда стала моделью. И тем более неудивительно, что отказалась сообщить ему свое настоящее имя, когда он просил ее об этом. Да, она говорила тогда, что не желает, чтобы он ненавидел ее. Теперь все ясно. Она просто хотела обезопасить себя, защитить от прошлого. Сперва защитить себя от всех посторонних, а потом и от него. Когда же она сама скажет ему об этом? Когда она наконец станет полностью и безоговорочно доверять ему?

Господи Иисусе! Он только сейчас вспомнил о Сидни ди Контини, сестре Линдсей. Ведь это же ее муж изнасиловал ее тогда в Париже, а она, эта смазливая сучка, которую он впервые увидел лишь несколько дней назад, стреляла в него.

Тэйлор посмотрел на Линдсей и, убедившись в том, что она крепко спит, позвонил Иноку. Он говорил очень тихо и рассказал тому все, что произошло за этот день.

— Мне нужна твоя помощь, Инок, — завершил он свой рассказ.

— Считай, что ты уже ее получил.

— Это очень серьезная услуга. Инок. Причем настолько, что ты не должен рассказывать об этом даже Шейле.

— А что случилось?

Тэйлор вкратце объяснил ему суть дела.

— Да, совершенно верно. Только французские газеты. Американские брать не надо. В этом нет необходимости. — Затем он назвал ему точный день, когда это произошло, и, положив трубку, посмотрел на Линдсей. Она крепко спала, о чем свидетельствовало ее ровное глубокое дыхание. Аппарат искусственного дыхания потихоньку пыхтел, напоминая по виду небольшую гармошку голубого цвета. Тэйлор закрыл глаза, прислушиваясь к размеренному жужжанию машины, и перед его глазами снова I предстала молоденькая девушка на хирургической каталке, которую промчали мимо его палаты, где он ждал своей очереди со сломанной рукой. Она была тогда такой юной, уязвимой и совершенно одинокой. Там не было ни единого близкого ей человека, ни единой родной души.

Вдруг он со всей ясностью осознал, как сильно она должна любить его. Даже после всего того, что с ней произошло, она все-таки доверилась ему, доверила свое тело и даже какую-то часть своей души. Она знала, что он не причинит ей боль, не обидит, не выставит на посмешище. Какая разница, что она так и не сказала ему свою фамилию! Это не имеет абсолютно никакого значения. Он опустил голову, легонько прикоснувшись лбом к ее руке, и в очередной раз повторил про себя слова молитвы. Была уже почти полночь, когда в палату неожиданно вошла Сидни.

— Боже мой! — воскликнула она с порога.

— Да, — почему-то подтвердил он, посмотрев на нее совершенно другими глазами. — Говори потише. Она еще спит.

Сидни молча кивнула, подошла к кровати и небрежно сбросила с себя длинную шубу из русских соболей. На ней было длинное черное платье без рукавов с полуоткрытой грудью и почти полностью открытой спиной. В глаза сразу бросился сверкающий блеск бриллиантов — ожерелье, серьги и браслет. Ее красивые волосы были стянуты на макушке, а вся она выглядела утонченной и необыкновенно дорогой женщиной. Ему почему-то вдруг захотелось, чтобы она выпала из окна и больше не появлялась здесь.

— Что случилось?

— У них были съемки на площади Вашингтона. Для этой цели там соорудили подъемник для лыжников, и он почему-то взорвался. А она, очевидно, стояла где-то неподалеку. Там сейчас работают полицейские и пожарники. А откуда ты узнала об этом?

— Во всяком случае, не от тебя. Ты почему-то забыл сообщить мне об этом.

— Говори потише. Я не позвонил только потому, что не знал, где ты живешь.

— Ты не позвонил бы мне даже в том случае, если бы знал мой номер телефона, разве не так, Тэйлор? Ну да ладно, забудь об этом. Я была на телестудии и совершенно случайно увидела, как мою сестру погрузили в «скорую помощь». — Она подошла к окну, нервно теребя изумрудное кольцо на правой руке.

Через некоторое время Сидни повернулась и пристально посмотрела на Тэйлора. Он был по-прежнему бледен, но это не могло скрыть от нее того факта, что он был сердит и настроен по отношению к ней не очень добродушно. У него даже глаза сузились от злости, хотя он все время держал Линдсей за руку.

— Ага, значит, она все-таки рассказала тебе о том, какая я злая и мерзкая сестра.

— Нет, если хочешь знать, она, к сожалению, ничего не рассказала мне о тебе. Она даже не сказала мне, как ее настоящая фамилия. Медицинскую страховку оформлял Демос, вот он-то и рассказал им все.

Сидни молча смотрела на него, напряженно обдумывая его слова.