Было такое ощущение, как будто занавес опустился в финале этой мрачной пьесы, а за этим занавесом осталось жуткое и мерзкое прошлое, которое никогда больше не появится на этой сцене. Прошлое осталось позади, оно ушло безвозвратно и никогда больше не будет теребить ее израненную душу. Линдсей медленно поднялась из-за стола, осторожно отодвинула стул и швырнула на стол салфетку. Она уже не ребенок и никогда не будет им. Настало время для решительных действий. Сколько можно бояться этого тирана! Она вполне взрослый человек и может делать то, что хочет, и то, что считает нужным в данный момент. А хочет она немедленно покинуть эту комнату, которая уже давно пропахла мерзостью и ничтожеством.

— В какое время завтра состоятся похороны? — спросила она с отсутствующим взглядом.

— В полдень, — отрезал отец. — Садись, Линдсей.

— Нет, покорно благодарю, отец. С меня достаточно. В церкви Святой Марии?

— Да. Садись, моя девочка, — грозно повторил он, понизив голос. — Все свои амбиции можешь оставить для Нью-Йорка, а я не позволю тебе демонстрировать в моем доме дурные манеры, которых ты нахваталась с детства. Господи, как ты сейчас похожа на свою покойную матушку!

— Благодарю, отец, — с поразительным спокойствием ответила Линдсей. — Доброй ночи, — обратилась она к Холли и Сидни и с чувством собственного достоинства вышла из столовой. Она шла медленно, стараясь во что бы то ни стало не ускорять шаг, не обратиться в бегство. Все нормально. Ей удалось одержать очередную и очень важную победу. Пусть знают, что она уже не маленькая девочка, а вполне взрослый человек с развитым чувством собственного достоинства и твердыми моральными принципами. Добравшись до своей комнаты, Линдсей вдруг обнаружила, что очень хочется есть. Слава Богу, что здесь есть боковая лестница, по которой можно спуститься на кухню.

У двери кухни она остановилась, услышав громкий голос миссис Дрейфус:

— Понимаешь, Дорри, их неспособность уважать людей переходит всякие границы. Это просто обезоруживает меня и сбивает с толку. Я ни за что не останусь здесь после смерти миссис Гэйтс. Как только пройдут похороны в эту пятницу, я сразу же вручу нынешней миссис Фокс прошение об уходе.

— Ей это не очень понравится, — с нескрываемым удовлетворением проворчала Дорри. — Ей придется самой убирать весь дом в следующие выходные. Да, боюсь, что это определенно вызовет у нее приступ бешенства.

Линдсей удовлетворенно ухмыльнулась. Слава Богу, что ее здесь не будет, когда Холли придется увольнять миссис Дрейфус.

— А у нашей Линдсей все прекрасно в Нью-Йорке, — неожиданно сказала повариха. — Мне говорили, что она прекрасно устроилась. С каких это пор она стала для них «нашей Линдсей»? Дорри никогда не угощала ее в детстве печеньем или сдобными булочками, как об этом часто пишут в сентиментальных романах или показывают в таких же сентиментальных кинофильмах. Линдсей хорошо помнила, что повариха выгоняла ее из кухни всякий раз, когда она заходила туда.

— Похоже на то, — неохотно согласилась с ней миссис Дрейфус. — И все же мне очень приятно видеть здесь Сидни. Она такая красивая, безупречная и совершенная в своих формах, что ее фотографии сейчас печатают почти во всех модных журналах.

— Нашу Линдсей тоже часто печатают, — вступилась за нее Дорри.

— Да, я знаю, она тоже очень хорошая женщина, но Сидни какая-то другая, ни с кем не сравнимая. Ты понимаешь, что я имею в виду?

— Ее особенность и несравненность иногда вызывает у меня приступ тошноты. Конечно, она отличается от своей сестры, но отнюдь не в лучшую сторону. В этот момент Линдсей решительно вошла на кухню. Не то чтобы она испытывала отвращение к подслушиванию чужих разговоров, просто она боялась, что вот-вот услышит что-либо крайне неприятное.

— Добрый вечер, — сказала она, добродушно улыбаясь. — Я ушла из-за стола, потому что там образовался самый настоящий гадюшник для любителей ужалить друг друга. У вас есть что-нибудь такое, что можно съесть на ужин?

На кухне она снова стала молодой леди из господского дома, которой было позволено перекусить за небольшим столиком, но ни в коем случае не проявлять самостоятельность. Получив небольшую порцию салата, Линдсей подумала, что сейчас для них она уже не «наша Линдсей», а одна из господских детей.

— Вам бы очень понравился Нью-Йорк, миссис Дрейфус, — сказала Линдсей, жадно поглощая домашнюю булочку, которую приготовила Дорри. Она обожала такие булочки с детства и считала их самым вкусным из всего того, что ей предлагали.

— Ха! Это город преступлений и всеобщего разврата! Линдсей позабавило подобное отношение к Нью-Йорку.

— Столкновения с преступностью можно легко избежать, если проявлять элементарную осторожность, а что касается разврата, то от него можно держаться подальше.

— Мисс Линдсей, не говорите так. У вас нет того жизненного опыта, которым обладает миссис Сидни.

— Да. Это так.

Вернувшись в свою комнату, она тут же позвонила Тэйлору. Он ответил на втором звонке, а Линдсей улыбнулась, представив его озабоченное лицо.

— Неужели это моя прелестная невеста, с которой все должно быть в полном порядке?

— Да, я действительно в полном порядке. Последовала небольшая пауза.

— Надеюсь, ты не даешь себя в обиду, дорогая?

— Ни в коем случае. Моя семейка… Знаешь, они все время терзают друг друга, стараясь уколоть как можно больнее, и меня в том числе… Короче говоря, здесь все осталось по-прежнему, и я не представляю для них какой-либо ценности. Вернусь домой завтра ночью, как мы и договорились.

— Полночным рейсом?

— Да. И тебе вовсе не обязательно встречать меня в аэропорту, Тэйлор, — сказала она, будучи абсолютно уверенной в том, что он не станет истолковывать их буквально.

— Хорошо, не буду.

— Ну ты и мерзавец! — неожиданно выпалила она в трубку. Тэйлор весело захихикал.

— Разумеется, я приеду, дорогая, что за вопрос. Буду стоять у трапа самолета и ухмыляться как дурак, ожидая тебя. А сейчас расскажи мне, что там у вас происходит?

Она, естественно, ничего не стала рассказывать ему, да и не могла этого сделать.

Тэйлор все прекрасно понял и долго убеждал ее не волноваться, не переживать, не обращать внимания и так далее и тому подобное.

— Кстати, сегодня вечером у меня были гости. Угощал китайскими блюдами Инока. Ему очень понравилась наша новая квартира, и он сказал, что она вполне соответствует твоему вкусу, но для меня слишком фешенебельная. Кроме того, он обратил внимание на наш персидский ковер и сказал, что у меня превосходный вкус. А мои пирожные с сюрпризом произвели настоящий фурор. Знаешь, что мне на этот раз выпало? «Ты настоящий ангел во плоти. Остерегайся тех, кто коллекционирует птичьи перья». Каково!

Линдсей весело смеялась, а Тэйлор остался доволен тем, что напряжение в ее голосе стало постепенно спадать.

— Инок и Шейла передают тебе привет.

Затем они долго болтали о погоде и о других вещах, которые вряд ли можно было назвать жизненно важными для них обоих.

— А у меня есть новое дело, — неожиданно обрадовался Тэйлор, немного озабоченный тем, что разговор подходил к концу и говорить уже было практически не о чем.

— Какое дело? Снова компьютер какой-нибудь? Или на сей раз дельце для сыщика?

— Последнее. Один человек хочет, чтобы я проследил за его женой. Он почему-то убежден, что она подстроила ограбление их дома, в результате которого оттуда вынесли почти все ценные вещи, включая ее дорогие украшения. Все покрыто мраком, но ты же знаешь, что я очень люблю разгадывать всякие тайны. Короче говоря, завтра я встречаюсь с этой загадочной леди. Насколько я могу понять, это роковая женщина. Ее муж вполне откровенно заявил мне, что у нее в данный момент есть два любовника. Представляешь? Не один какой-нибудь для приличия, так сказать, а целых два!

— Смотри не стань третьим, — шутливым тоном произнесла Линдсей. — Ну что ж, желаю удачи. — После этих слов наступила долгая пауза. — Я очень соскучилась по тебе, Тэйлор, — смущенно сказала она. — Честное слово.

— Я тоже, — послышался ответ на другом конце провода.



На следующее утро Линдсей не спускалась в гостиную до тех пор, пока не настало время идти в церковь. К сожалению, у нее не было с собой черного платья, но она успокоила себя тем, что ее мать никогда не любила одежду темного цвета. Правда, Линдсей не знала, изменились ли ее предпочтения за последние годы. Как бы там ни было, она надела все белое, включая туфли на высоком каблуке.

Впервые в жизни Сидни ничего не сказала, увидев свою сестру.

Церковная служба прошла в обстановке элегантной сдержанности и необыкновенной торжественности. Церковь Святой Марии была переполнена, что еще больше усиливало ощущение трагичности. Правда, ее отец все-таки не удержался от хамства и во время службы указал ей на молодого человека, который, по его мнению, был последним любовником ее матери.

— Слава Богу, — тихо шепнул он ей на ухо, — что он хоть выглядит более или менее прилично и демонстрирует определенное уважение к памяти твоей матери. Надеюсь, что этот юный мерзавец не станет посягать на ее деньги.

После службы к Линдсей подошла Пола Кеттеринг из газеты «Кроникл», которая вела там полосу светской хроники. Она была вполне откровенна и начала без каких бы то ни было предисловий:

— Ваша бабушка была замечательной женщиной, мисс Фокс. Я давно уже хотела сказать вам об этом. Она очень верила в то, что вы добьетесь успеха в любом деле, которое выпадет на вашу долю. К счастью, это действительно так. Насколько я знаю, у вас все сейчас нормально. Она гордилась вами и часто вспоминала о вас. Разумеется, о вашей сводной сестре она тоже часто думала. Я помню, как когда-то она сказала: «Сидни, или просто Княгиня, как ее сейчас называют, всегда приземлится на мех норки, который смягчит ее падение. А Линдсей упадет на самое неподходящее место и будет терпеливо сносить боль. У нее это прекрасно получается». Она сказала это еще в прошлом году, когда согласилась дать мне интервью. С тех пор меня преследует желание рассказать вам об этом.