Молчала, не желая разговаривать, да и не нужно, он любит отвечать за меня.

– Правильно, молчи, сука! Когда смогу с тобой разговаривать, чтобы не придушить собственными руками как собаку, тогда поговорим. А пока у меня сюрприз. Да, живой подарок.

Он исчез из виду, а потом послышался шум и писк. Напряглась, понимая, что по звуку как будто там мыши, и тут же раздался глухой удар, так как он швырнул мешок нам в погреб.

– Вот! – самодовольно выдал Лутриков – Чтобы вам скучно не было. Твари к тварям. Учитесь жить дружно! – сказав, Александр жутко засмеялся и начал закрывать дверцу, а из мешка пошли писки, отчего Галина мгновенно поднялась и закричала:

– Нет. Нет! Отпусти меня! Ты же обещал! Я не хочу, я не могу с мышами… Пожалуйста! Пусть она тут. Освободи меня! Ты же обещал!

Раздался звук открываемой двери, и мы увидели лицо Лутрикова. Он довольно оскалился, что выглядело очень противно, и сказал:

– Если из-за тебя сюда приедут следаки, то я тебя тут живьем закопаю, мразь. Естественно после того, как тебя погрызут твари, – сообщив ей будущие перспективы, отчего Галина пораженно застыла на месте, мужчина принялся закрывать железную крышку, тут же с веселым тоном добавляя: – И да, это не мыши, обыкновенные голодные крысы.

Не передать того визга, что услышала, когда женщина закричала, начиная прыгать, вести себя непредсказуемо. Я, конечно, тоже поднялась, не желая больше садиться, но вот она вела себя неадекватно. И еще у меня спрашивала, не состою ли я на учете у психолога. Это ей нужно…

– Успокойся. Пожалуйста, – попросила, отмечая, что Галина все дальше куда-то движется.

– Я не хочу… Я не хочу! Я хочу к себе на работу. Я не должна быть тут. Это твоя участь. А меня нельзя трогать! Нельзя!

– Не кричи, тут и так кислорода мало, – попросила, сдерживая порыв ударить ее по лицу, чтобы пришла в себя.

– Это все из-за тебя! Из-за тебя! Кто тебя просил лезть в нашу жизнь?! Кто? Жила бы с этим дебилом, и нормально было! Что привязалась к нам?! Что тебе нужно от нас?!

Разозлилась. Гнев поднялся в груди за считанные секунды. С яростью посмотрела на нее и крикнула:

– Замолчи!

Женщина притихла, как будто ей только и требовалось, чтобы на нее закричали. Решила, что она успокоилась, но вдруг Галина всхлипнула и завыла, сотрясаясь, что я чувствовала в метре от нее.

Вздохнув, удивилась, почему я не в панике. Хотя думаю, все просто, я была в ситуациях похуже… и при этом рассчитывала выбраться любым способом. Если реветь, обдумывая, как умрешь, то так и будет. А я… хотела жить. Очень. Только вот судьба подкинула мне этого психа, искалечившего мне жизнь. Но нет, все будет хорошо. Обязательно. Я сбегу. Вернее, мы сбежим…

– Тут есть перегородки для картофеля? – спросила у нее, вспоминая информацию о погребах. Дедушка очень много рассказывал о своем детстве в деревне, в подробностях описывая все до мелочей.

– Это что? – грубо рявкнула она, тут же успокаиваясь.

– Деревянная стена или ящик, где обычно хранится картошка, – пояснила, хмурясь, предполагая, что она тут впервые.

– Откуда я знаю?! Никогда не желала узнать, как тут и что имеется.

«Можно было и не спрашивать».

Обняла себя за плечи, ощущая холод, и, слыша шубуршание в мешке, насторожилась от страха. Не теряя времени принялась на ощупь трогать все руками, надеясь найти что-то, чтобы сесть. Нашла… деревянные доски… липкие, мокрые и в плесени. Вроде как полки, куда ставились банки. Постаралась сесть, но сооружение было совсем хлипким. Нажала сильнее и полки обломились, упали вниз, а я дернулась вверх, примерно ожидая такого результата.

– Ну что? – спросила женщина с надеждой, как будто не слышала грохот.

– Ничего, – буркнула, – будем стоять.

– А если крысы, действительно, голодные? – с возмущением сказала Галина, вероятно, рассчитывая, что она будет сидеть, а я… отгонять крыс своей одеждой.

– Тогда молись, чтобы меня съели первую, – проворчала, только сейчас начиная анализировать ее слова, а именно тот момент, когда пришел Лутриков.

Вот бывают же такие… гадины. Как она там сказала: «… это ее участь!». Надо же… Слов нет. Какая добрая женщина.

Прижалась к стене, но, вспоминая всю мерзость, что по мне ползала, когда проснулась на земле, отошла. Да уж… для полного счастья только крыс не хватало. Слыша шорох, а потом писк, поняла, что твари выползли из мешка. Стало не по себе.

Стояла и думала, решив, что если что, можно давить ногами. Больше ничего умного придумать не удалось.

– Это все из-за тебя, – резко проговорила женщина, вновь начиная свою песню.

– Галина, не будь истеричкой! Не до этого, – резко ответила, не желая слушать ее причитаний. Сама на пределе, и она рада стараться.

– Надо же… – хмыкнула она. – И кто мне это говорит? Какая-то деревенщина.

Хотела промолчать, не считая себя обязанной отвечать, но незамедлительно сообщила:

– Не нужно судить по себе. Я всю жизнь прожила в городе. Если не ворочу нос за километр от всех, это не означает, что из глуши.

– И откуда же? – более спокойно поинтересовалась Галина уставшим голосом.

– Из Санкт-Петербурга.

– Парикмахер, – послышалось едкое утверждение.

– Повар, – гордо сказала, приготавливаясь узнать о своей профессии много чего ужасного, но в ответ тишина.

Не знаю, сколько молчали, слыша неприятный шорох, но мне показалось, целую вечность. Я устала стоять, хотелось присесть, но опасалась. Отмечая движение, поняла, что Галя опустилась.

– Плевать. Я уже не могу, – грубо выдала она, при этом вертясь по сторонам, ожидая нападение грызунов.

Продолжала стоять. Казалось, прошла вечность. Через время поняла, что устала и хочется сесть. Даже больше, упасть. Чувствуя, что по мне что-то ползет на плече, сдержала отвращение и молча откинула… паука… в сторону Хорошо хоть маленький. Как же не любила этих насекомых. Всех ползучих… грызунов…

– И как готовишь? Есть можно? – буркнула Галина, отчего я даже обомлела на секунду. Надоело молчать?!

– Отлично готовлю. Если выживем, приглашу на обед, – сказала, мечтая о том, чтобы поскорее это сбылось.

Она истерично засмеялась и с усмешкой пообещала:

– А если мне понравится, возьму тебя к себе в ресторан главным поваром. Недавно мой уволился, и теперь, проблема найти. И это при такой высокой зарплате! Все адвокаты, да бухгалтера… Хорошего повара не найдешь.

– Тогда придется тебе меня брать, – весело заверила ее, на мгновение забывая, где сижу и по какой причине.

– Даже так? Ну тогда дело за малым… чтобы Толик скорее вычислил, где мы, пока нас крысы не сожрали. Кстати, а когда они проголодаются так, что захотят полакомиться нами? Я уверена, их пять.

– Три, – ответила, насчитав меньше, через секунду отвечая на ее вопрос: – Не знаю, надеюсь никогда.

– Эхх… – выдала со стоном женщина и проговорила: – Ты прости. Я обычно не истеричка, нормальная, но… встреча с этим психом… выбила меня окончательно. Ожесточилась, испугалась… сорвалась.

Промолчала. Что тут скажешь? Каждый по-разному реагирует в экстренной ситуации. Судить нельзя. Главное, чтобы в случае чего, держаться от нее подальше, а то решит крысам меня скормить, притворяясь доброй. Вон Лутриков… тоже добрым был, а потом показал себя… во всей красе.

– Да и Толика я так не люблю, чтобы спокойно смотреть, что из-за него человека убьют. Вообще никого не люблю кроме себя и своих ресторанов. Но детей хочется, да и Толик во всех отношениях устраивал. Во всем… Но знаешь, – она замолчала на секунду, – была бы нужна ему, он сделал так, чтобы я вышла за него. И никуда бы не делась. Дорвонцев относится к такому типу мужиков, которые не стоят в сторонке, если видят желанную цель. Вот как с тобой… вроде встречался со мной, а через несколько дней, сказал, что женщину свою нашел и уже живет с ней.

Прикусила губу, скрывая улыбку, радуясь на секунду, что темнота, чтобы любовница моего мужчины не видела, как я реагирую на ее слова.

– Ты… извини меня. Правда. Сорвалась, – она застопорилась на секунду и добавила: – Еще бы… после того, когда тебя душат… Ладно, не умерла, и это главное. Надеюсь, – голос ее дрогнул, – нас не сожрут.

– Тоже надеюсь…

Посмотрела по сторонам, ничего не видя, и села на землю, преодолевая свой страх и чувство мерзости. Устала. Если вдруг крысы окажутся поблизости… поднимусь, а пока можно чуточку посидеть.



***



Анатолий



Сворачивал на повороте, радуясь, что уже почти дома. Увижу Наташу и тогда уже успокоюсь. Связи в лесу не было, а когда появилась, не мог ей дозвониться. Получив нежное сообщение, немного успокоился, обещая себе переговорить с ней, чтобы почаще звонила. Да и вообще объясниться нужно…

Настроение до сих пор было как никогда поганым. Еще бы после такого денька… в поисках трупов. Лучше не вспоминать. Приехал раньше, как только меня сменил начальник, наблюдая, что я раздражителен, и почти с яростью смотрю на телефон, вновь и вновь дозваниваясь своей красавице.

Не успел заехать на обочину, как тут же под колеса кинулся Семенов. Чуть не переехал его. Резко открыл дверь и рявкнул:

– Дед, на тот свет захотел? Что под колеса прыгаешь?

– Беда! Ой беда! Девахи твоей нет! Нет ее! Пришел проверять, а не отзывается. А потом… потом… вот что нашел на четвертом этаже, – проскрипел он, и полез дрожащей рукой в карман штанов цвета хаки. Посмотрел с такой тоской на меня, то ли сочувствуя, то ли извиняясь, и протянул мне… телефон Галины.

Внутри все органы сжало от невероятной давки, выкручивая до крови. Резко выхватил сотовой и, убедившись, что это модель Ватрушеной, грубо уточнил: