Джоанна Брендон - Томительный смех

– Моей мамочке не нравится, когда я играю с незнакомыми мужчинами. – передразнила его Лорен, подражая детской интонации.

На его лице расплылась улыбка удовольствия, подогревая теплом золото его глаз, вызывая перебои в ее дыхании.

– На самом деле я надеялся, что вы позавтракаете со мной.

Лорен быстро окинула взглядом коричневый костюм, безукоризненную кремовую рубашку, прекрасно завязанный узлом коричневый полосатый галстук. Если бы она не чувствовала себя неряшливо одетой, она бы согласилась.

– Я одета не так, чтобы можно было куда-нибудь пойти, – сказала Лорен, не зная, зачем она это говорит.

– Что если я подожду вас несколько минут и вы набросите на себя что-нибудь?

– Наброшу что-нибудь? – повторила она, шокированная. – Мне нужно, по крайней мере, тридцать минут.

Вот был бы для него урок, если бы она провозилась целый час!

– Двадцать. – Он улыбнулся, словно не подозревая, что вывел ее из себя. – Я не закончил отчеты, поэтому вынужден вновь к ним вернуться после быстрого ленча.

Лорен потратила сорок минут, лишь бы настоять на своем.

Как только они оказались в элегантном «порше» Коулби, он взял курс на ресторан со «шведским столом» в соседнем городке. Здесь за разнообразием блюд восточной кухни они поболтали о предстоящем дне и слегка затронули меню обеда на сегодняшний вечер.

– Я попытался вам дозвониться из участка, но вы не отвечали по телефону.

– Я плохо себя чувствовала, – солгала Лорен и так вздернула подбородок, что он захохотал.

Его язвительный смех огласил помещение, при этом несколько голов повернулись в их сторону.

– Я подумал, что вы просто не подходите сегодня к телефону.

– Это совсем не смешно.

Он слишком много веселится по ее поводу. Глаза Лорен вызывающе сверкнули, когда она подняла их к улыбающемуся лицу Коулби.

– Хотела бы я знать, как бы вы реагировали, если бы мы поменялись с вами местами.

– Вы сердитесь на меня? – спросил он, растягивая слова.

Веселье, искрящееся в его глазах, было заразительным. И Лорен не могла не рассмеяться.

– Я не понимаю почему, но вы, кажется, находите во мне все самое худшее.

Уголки его губ поднялись вверх в усмешке, а глаза озарились весельем.

– Должно быть, потому, что вы считаете меня дьяволом.

Их глаза встретились и уже не могли оторваться друг от друга. Лорен снова почувствовала искру, непостижимую и возбуждающую, которая всегда вспыхивала между ними. Медленно его рука потянулась к ее руке. Таинственный прилив опьянения нахлынул на нее, так как его пальцы поглаживали ей руку.

– Вы очень красивая, Лорен. Вы знаете об этом? – сказал он тихо.

Коулби отвел взгляд от ее глаз, и его взор стал блуждать по ее загорелому лицу, почти осязаемо пройдясь по линии ее маленького носа, мягко очерченного рта со слегка окрашенными в коралловый цвет губами, которые, подобно цветку, раскрывающемуся навстречу солнцу, раскрывались навстречу его губам вчера вечером. Он должен был только закрыть глаза, чтобы оживить это приятное воспоминание.

– Я обязана всем этим хорошему вкусу моего дедушки, – сказала Лорен и от смущения засмеялась. Она никогда не умела с легкостью принимать комплименты. – Он бросил жгучую испанку с черными как смоль глазами, чтобы жениться на моей финской бабушке, на которую я и похожа.

– Тем лучше для дедушки.

Очарованный, Коулби продолжал рассматривать Лорен. Он окинул завороженным взглядом ее свободно завязанные светлые волосы и утонченные черты лица.

Под его пристальным и оценивающим взглядом Лорен начала ощущать необычное тепло. Она нервно дернула рукой, и Коулби отпустил ее. Лорен быстро убрала ее на колени, зажала другой рукой, словно боясь, что та снова потянется, чтобы прикоснуться к его руке. При этом ее жесте его губы растянулись в насмешливую улыбку, которая усугубила неловкость Лорен. Ее подбородок чуть подался вверх.

– Не пора ли вам вернуться к работе с документацией?

Его глаза расширились.

– Уж не хотите ли вы от меня избавиться? Он засмеялся. Его полнозвучный, сочный, баритональный смех вызвал у нее раздражение. Ведь он снова над ней подсмеивается.

– Отнюдь нет. – парировала Лорен спокойно. – Просто вас ждет работа с бумагами, а я вынуждена пойти в магазин бакалейных товаров.

– Почему бы мне не помочь вам с покупками после того, как я закончу эту чертову работу с бумагами? – Его голос перешел на низкий шепот; в задумчивости он обвел пальцами ободок своей кофейной чашки. – Вы знаете, как говорится, одна голова хорошо, а две лучше, – добавил Коулби, подмигнув, при этом его взгляд ласково скользил по ее лицу.

Лорен была разочарована, что он не предложил пойти сначала в магазин, но не хотела этого показывать. Она улыбнулась.

– Всегда так говорят, но в нашем случае, я думаю, нам обоим будет лучше, если я займусь покупками, а вы вернетесь на работу.

– Бессердечная женщина, – произнес он низким, игривым шепотом.

Коулби быстро поднялся, а затем помог ей встать. Какое-то мгновение его рука лежала на ее талии, а его дыхание обдавало теплом ее ухо.

Когда двадцать минут спустя они расстались, Лорен почувствовала себя обиженной и, странно, даже лишенной чего-то. Она должна была многое сделать, и такое смятение чувств, которое вызвал у нее Коулби Шерман, было совсем некстати.

Еще долго после того, как ушли родители, Лорен стояла на кухне и смотрела в окно с единственным желанием: развеять плохое настроение. С тех пор как Коулби позвонил ей, чтобы извиниться за то, что он не сможет прийти на обед, она была в меланхолическом настроении. О, ради семьи Лорен притворилась счастливой. Но это потребовало от нее большого напряжения. И она успокоилась лишь тогда, когда увидела, что родители уходят.

– Хочешь, я помогу тебе помыть посуду, дорогая? – спросила бабушка.

Лорен обернулась и улыбнулась ей, отрицательно помотав головой в ответ.

– Мне следовало бы поручить Джилл и Донни вымыть посуду.

Кэтрин Шейлер слегка покачала головой и сморщила маленький носик.

– Они не оставили бы ни одной целой тарелки. – Она издала звук, нечто среднее между смехом и икотой. – Вот это да! – воскликнула она, поднося ко рту изящную руку. – Я думаю, ты дала мне слишком много выпить сегодня.

– Кто? Это я дала тебе слишком много выпить? – воскликнула Лорен в ответ с изумлением. – А кто же тогда все время подставлял свой бокал, когда бутылка ходила по кругу?

Зеленые глаза бабушки засверкали озорством.

– Как я могла быть настолько невежливой, чтобы не отметить такое событие, как двухнедельный отпуск твоего отца?

– Бабушка!

Кэтрин засмеялась, получая полное удовольствие от того неудобного положения, в которое она поставила внучку.

– Ну, а теперь, если честно. Лори, – вызывала она на откровенность внучку, – скажи, разве ты не получишь удовольствия от того, что он будет в нескольких тысячах миль от дома на протяжении нескольких дней? – Ее взгляд был прямым и очень озорным.

Застенчиво улыбаясь, Лорен согласилась:

– Да, было бы прекрасно отдохнуть от него несколько дней.

– Вот и я так думаю!

Закатывая по локоть рукава голубого шелкового платья, Кэтрин решительно направилась к раковине. Но Лорен опередила ее.

– Ты у меня в гостях. – Она легонечко взяла бабушку за плечи и, любовно пожимая их, как бы играючи, оттолкнула ее от раковины. – Кш-ш! Пойди почитай что-нибудь или просто отдохни в гостиной.

– У меня будет предостаточно времени позже, чтобы, как ты выразилась, отдохнуть. А пока я могу, я хочу приносить пользу. – Она не слишком нежно толкнула Лорен локтем в бок. – А ты уходи отсюда. Прими душ, сделай маникюр, словом, все, что ты обычно делаешь в это время вечером, и оставь меня в покое, дай мне помыть посуду.

– Есть, капитан!

Лорен щеголевато отдала ей честь, а затем посторонилась, пытаясь уклониться от шлепка под зад. Но она оказалась не слишком проворной. Мягкий черный трикотаж ее брючного костюма придавал превосходную форму ее приятно, округлым ягодицам, но не мог смягчить силу шлепка. Он был весьма ощутимым.

– Поосторожнее, ты действительно сильно ударила, – проворчала Лорен, потирая место, куда пришелся шлепок; но бабушка угрызений совести не испытывала.

– Если уж ты здесь болтаешься, то так и быть, можешь помочь. Возьми полотенце и протри эти тарелки.

– У меня прекрасная идея, Грам, – сказала Лорен, ее глаза весело засверкали, но речь была сама невинность. – Действительно, почему бы мне и не протереть тарелки?

– Ах ты, озорница! – Кэтрин покачала головой в притворном отчаянии и хихикнула.

– Если я плохо воспитана, то только потому, что ты испортила меня, твое воспитание, – подзадорила ее Лорен.

Она изящно перебросила полотенце через плечо и распустила шнуровку прилегающего лифа платья, поспешно залезая внутрь, чтобы растереть талию. Шнурки были завязаны слишком туго.

– Думаю, я слишком много съела, – пожаловалась она, слегка проводя ногтями по отчетливо выделяющимся ребрам и по слабым следам шнуровки на коже.

– Слишком много? – переспросила Кэтрин, осматривая критическим взглядом стройную фигуру внучки. – Того, что ты съела, даже воробью недостаточно, чтобы не умереть с голоду, – продолжила она сердито.

Склонность Лорен к диете была старой и очень болезненной темой, которой та избегала любой ценой.

– Ты заметила, как вырос Донни? – спросила Лорен и сразу же поняла, что предоставила бабушке еще одну возможность проехаться на ее счет.

– Это потому, что он хорошо ест и пьет много молока.

– Если бы я ела, как он, то скоро стала бы настоящим Робином-Бобином. Нет уж, благодарю, – отпарировала Лорен. – Во всяком случае, с той скоростью, с какой растет мальчик, он может стать таким же высоким, как Роб. Как ты думаешь? – «Хотя он никогда не станет таким же привлекательным…», – подумала она.