— Пора идти, — промолвил апачи. — Они ждут. — С этими словами он извлек из складок замши на высоких голенищах мокасин длинный нож. То, как спокойно воспринял этот жест Джей Мак, произвело на дикаря впечатление. — Вы пойдете со мной, — сказал он и разрезал путы на руках и на ногах Джея Мака.

Пленник тут же вскочил на ноги. Затекшие конечности его нестерпимо кололо, но он и глазом не моргнул. Обняв Мойру и прижав к себе, он отчетливо ощутил, как бешено бьется ее сердце. Уверенные, что друг от друга у них нет секретов, они не стали тратить слов попусту. С неохотой Джей Мак разомкнул объятия. На лице часового читалось презрение.

— Похоже, у них не в почете публичное проявление привязанности, — пробормотал Джей Мак.

— Представь себе, что с ним будет, если ты меня сейчас поцелуешь, — горько усмехнулась Мойра, на миг опустив голову мужу на плечо. — Мы, наверное, даже сможем бежать.

— Сюда, — приказал страж, которому было вовсе не до шуток.

— По крайней мере они не собираются нас разлучать, — прошептал Джей Мак, пожимая Мойре руку.


— Это что такое? — удивилась Мэри, уставившись на протянутое Райдгром платье так, словно оно могло ее укусить. Хотя на самом деле подозрение у нее вызвало то, что платье выглядело чересчур уж красивым. Оно было пошито из мягчайшей бледно-кремовой замши, а ворот и застежка расшиты серебром и бирюзой. — То есть, — поправилась пленница, — я, конечно, знаю, что это такое, но мне непонятно, что я должна с ним делать?

— Надеть его на себя.

Мэри и не подумала прикоснуться к платью. Наоборот, она спрятала руки за спиной и даже отступила на шаг.

— Ох нет, я не могу, — отчаянно замотала она головой. — Оно наверняка кому-то принадлежит. Ведь оно такое дорогое. Тебе лучше всего вернуть его туда, где нашел!

— Обычно ты бываешь куда более догадлива, — невозмутимо возразил он. — Или ты просто не желаешь понимать очевидного?

Девушка продолжала растерянно смотреть ему в лицо.

— Оно не принадлежит никому другому, — терпеливо растолковал ей Райдер. — Оно принадлежит тебе. И я нашел его, потому что его оставили для меня в условленном месте.

— Для тебя? — Ее руки безвольно повисли.

— Я решил, что ты будешь рада переодеться, — кивнул он.

На этот раз Мэри взяла наряд и пощупала мягко выделанную замшу.

— Чудесно, — с благоговением прошептала она. Серебряное шитье и самоцветы на отделке удивительно гармонировали с тонкой, почти невесомой кожей. Мэри потерлась щекою о рукав. — Похоже, оно придется мне впору, — улыбнулась она.

Райдер только покачал головой. Удивительно, с каким упорством девушка не желала замечать очевидных вещей.

— Конечно, оно придется тебе впору. Ведь его сшили специально для тебя!

— Ты? — растерянно уставилась на него Мэри.

— Нет, не я.

Она стала ласково перебирать подвески из серебра и бирюзы, прикрепленные к вороту.

— Как будто капельки воды, — прошептала она.

— Да, — просто подтвердил он. Ибо помнил одну картинку, о которой вовсе не обязательно было каждый раз упоминать вслух.

По глазам Мэри стало ясно, что она догадалась: такой наряд невозможно пошить за несколько дней, на него ушел не один месяц кропотливого труда, вдохновляемого видением, тщательно хранившимся перед мысленным взором Райдера.

— Надень его, Мэри.

Она тут же подумала, что будет выглядеть в нем так же, как в ту ночь, на берегу пруда. В этом платье она будет такой же, какой была в воде. И снова вспомнит, как он смотрел на нее, когда считал просто женщиной, и как обнимал и утешал ее, когда она считала, что больше всего на свете хотела бы быть просто женщиной. В тот раз она забылась в его объятиях, измученная терзавшей сердце тоской и обретшая странное успокоение в его молчаливой поддержке. Тогда, придя в себя, Мэри обнаружила, что он ушел. Она и помыслить не могла о том, что ей когда-нибудь снова доведется повстречаться с ним, и в то же время понимала, что запомнила его на всю оставшуюся жизнь.

При взгляде на это платье было ясно, что в ту ночь Райдер также запомнил Мэри.

— Я покажу, где ты сможешь умыться, — сказал он.

Миновав небольшую рощу карликовых сосен, они вышли к родничку. Воды здесь было немного, зато она оставалась, прозрачной и свежей. Райдер наклонился и омыл в родничке лицо и руки.

— Когда будешь готова, мы спустимся вдоль ручья, в низину, где это должно произойти.

Мэри открыла было рот, но не успела задать вопрос, как Райдер уже скрылся среди сосен. Девушке стало ясно, что он намеренно предоставил ей возможность сбежать. А еще стало ясно, что он намеренно демонстрирует ей свое доверие. Хотя, с другой стороны, вполне могло оказаться, что он просто воспринимает покорность как должное и настолько самоуверен, что считает ее волю к борьбе сломленной.

Сжимая в руках платье, Мэри завороженно смотрела Райдеру вслед. Она постепенно начинала осознавать, что решение было принято не по его, а по ее желанию. Осторожно положив наряд на траву, девушка опустилась на колени и сложила вместе ладони. Однако уст ее коснулась не живительная влага, но слова молитвы…

Райдер скинул с себя остатки военного обмундирования и облачился в то, что было припасено для него вместе с платьем. Вместо фланелевой сорочки он надел замшевую рубаху с бахромой, а ремень пропустил между ног и закрепил спереди и сзади. Наряд довершили расшитые мокасины, после чего разведчик собрал разбросанную одежду и свернул в узел.

Впервые в жизни ожидание не принесло Райдеру желанного покоя. Неопределенность в этот день была для него плохим товарищем. Ведь если Мэри решится на побег, ему придется догонять ее и силой возвращать назад. Конечно, ей не удастся удрать достаточно далеко, чтобы он не смог перехватить неопытную путешественницу, однако разведчик вовсе не желал этим заниматься. Он не хотел, чтобы это случилось против ее воли, и все же не мог не хотеть, чтобы это случилось. Он сам поставил брак непременным условием их союза. Судя по всему, Мэри не ожидала этого — а может, и вовсе не желала. Она не пыталась торговать своим телом в обмен на обручальное кольцо или брачный контракт или соблазнять Райдера подобно Анне Лей Гамильтон — из сластолюбивого любопытства.

Неподвижность навалилась на него в этот раз, словно агония. Он весь напрягся, стараясь уловить хотя бы малейшие звуки, которые дали бы ему знать, что Мэри все еще сидит у родника. Удары собственного сердца отдавались в его ушах, словно раскаты грома. Не имея сил терпеть это далее, Райдер вскочил и поспешил обратно к источнику.

Услышав его шаги, Мэри обернулась и улыбнулась — скорее растерянно, чем приветливо. Ожесточенное, настороженное выражение на лице разведчика не очень-то располагало к доверчивости, а тут еще такой странный наряд. Это слишком откровенно напомнило ей о хищнической сути мужчин вообще и этого мужчины в особенности. Девушка ощутила себя крайне неловко под его пронзительным взглядом. Она потупила взор и принялась теребить подвески на расшитом серебром вороте.

Райдер старался приготовить себя к худшему, к тому, что Мэри сбежала, — внутренняя борьба еще больше ожесточила его и без того суровые черты. Только после того как Мэри испуганно отвела взгляд, он смог расслабиться, и светло-серые глаза покинул холод зимней ночи.

Наряд из тонкой замши чудесным образом облекал стройную девичью фигурку. При каждом движении подвески и серебряные нити неярко сверкали и переливались, словно капельки влаги. Золотисто-оранжевые лучи заходящего солнца словно нарочно добавили красок в яркую от природы шевелюру. Шитье и бахрома на подоле платья едва не доставали до земли, и Райдер тут же заметил какое-то необычное движение. Ну конечно, Мэри то поджимала, то распрямляла пальцы босых ног, сама не замечая этого.

— Минуточку, — сказал он.

Удалившись куда-то в рощу, он вернулся через некоторое время, принеся с собой пару новых мокасин, сработанных из такой же замечательной замши и точно так же украшенных серебром и бирюзой, как и платье.

— Вот. — Он протянул мокасины Мэри. — Я должен был отдать их сразу, но не подумал об этом. — Что было не правдой, ибо он только тем и занимался, что думал, непрерывно думал о том, как она будет выглядеть в свадебном наряде, изображавшем мерцающую воду. Действительность превзошла самые восторженные его ожидания.

Мэри взяла мокасины, однако посмотрела на них с сомнением:

— По-моему, они мне великоваты.

Действительно, концы необычной обуви оказались намного длиннее ее пальцев и слегка загибались кверху. Девушка перевела взгляд на ноги Райдера и убедилась, что его мокасины загнуты точно таким же образом.

— Они сделаны такими, какими должны быть, — заверил ее он.

Это означало, что Мэри оценит их должным образом, сделав хотя бы пару шагов. Оказалось, что подметки из сыромятной кожи защищают ступни намного лучше, чем ботинки.

— Спасибо, Райдер.

Ему показалось, что его имя далось Мэри с трудом, как будто для нее не было в новинку, что апачи избегают употреблять всуе настоящее имя человека и произносят его вслух в особенных случаях. Конечно, ей неоткуда было узнать про такой обычай, однако Райдеру очень хотелось верить в обратное. Он аккуратно собрал ее вещи и увязал в один узел со своими.

— Сюда, Мэри, — сказал он ей, подавая руку.

Как всегда, Райдер произнес ее имя тем необычным тоном, который нашел отклик в ее душе и побудил следовать его воле. Мэри молча вложила руку в его ладонь и пошла вниз по руслу ручья.

Спуск оказался пологим и длинным. Сосны становились все более чахлыми и низкорослыми, хотя они еще не успели спуститься с гор в долину. Но вот русло ручья расширилось на ровной поляне, окруженной соснами. Райдер остановился, отпустил руку Мэри и закинул узел с одеждой подальше в сосны.

— Что мы делаем? — спросила она. Почему-то было само собой разумеющимся, что ее голос прошелестел, как шепот ветра. — И что это такое? — Она кивнула в сторону большой берестяной лохани с водой, стоявшей посреди поляны. Уж не предлагает ли ей Райдер заняться стиркой? — Почему мы здесь задержались?