Когда я добралась, Дилан уже ждал меня внутри. Хотя «ждал» — не совсем подходящее слово. Разложив распечатки результатов на столах, он уже работал, просматривая слайды на большом проекторе, подключенном к ноутбуку.

— Привет, — поздоровалась я, опуская свою сумку.

— Привет, — ответил он, не отрывая глаз от компьютера. — Прошлым вечером ты получила показания приборов из штамма под номером семь? — Он указал на одну из зеленых пробирок, расставленных в длинном ряду. — Я не вижу здесь ничего похожего.

— Сейчас посмотрю в своих записях, — ответила я. Ладно, никакой болтовни. — Кажется, на пятой странице…

— Нашел, — перебил он меня резким тоном. — Надо сопоставить этот образец с двенадцатым, раз они оба показали значительное вымирание после введения параметра «ночной заморозки»…

Я кивнула в ответ, и Дилан переложил слайды на нашу презентацию, продолжая говорить о зеленом уровне, эффективности и других вещах, которые обычно я могла обсуждать с ним часами. Но не сегодня.

— Дилан. — Мне едва удалось проговорит его имя. — Что-то не так?

Он лишь пожал плечами.

Ужасная мысль промелькнула у меня в голове. Прошла неделя после тех анализов.

— Это из-за Ханны? Она в порядке?

Он, по-прежнему не поднимая головы, ответил:

— Нет, с ней не все хорошо

Мое сердце остановилось. Ханна.

— Что… что случилось?

Парень поднял на меня усталый, изможденный взгляд.

— Я расстался с ней.

Я прислонилась к табуретке, чтобы сохранить равновесие.

— Ты…

Он издал судорожный вздох.

— Прошлым вечером я с ней расстался, Тесс. Было очень неприятно, и я не... И прямо сейчас я не горжусь собой. Это не твоя вина. Просто…

Я не понимаю. Он поклялся, что не оставит ее, пока ей ничего не будет угрожать.

— Но Ханна… Ее анализы…

Дилан бросил ручку на стол.

— Она в порядке. Вчера пришли результаты, с ней всё хорошо. Они выявили доброкачественный узелок на щитовидной железе. Сначала ее будут лечить медикаментозно, а если он и дальше будет беспокоить, то его удалят... Но суть в том, что с ней всё в порядке.

Я облокотилась о стол.

— Слава Богу. — С Ханной всё будет хорошо, мой отец вздохнет спокойно, а Дилан и я… Что ж, мы оба были свободны.

И эта надежда, это ожидание, должно быть, отразились на моем лице, потому что Дилан покачал головой, и чувство брезгливости отразилось на его лице.

— Я... Мне жаль, что меня вчера не было, и я не встретился с тобой. Знаю, именно этого мы хотели, но прямо сейчас я чувствую себя настоящим мудаком.

Меня охватили возбуждение и облегчение, но я заставила себя равнодушно кивнуть.

— Я понимаю. — Что было правдой. В основном. — Не хочешь мне рассказать?

Он отвел взгляд.

— Я не... не был с Ханной довольно долгое время. Просто не мог. Особенно, когда всё, о чем я мечтал – это быть с тобой. А вчера вечером после получения результата она хотела отпраздновать...

Забираю свои слова обратно. Я не хочу этого слышать. Ханна здорова. Они расстались. Это всё, что мне нужно знать.

Но Дилан всегда оставался человеком, не скрывающим правду.

— И, конечно же, я не хотел. Это было бы предательством по отношению к тебе, но потом я понял, что все мои поступки на прошлой неделе являлись предательством по отношению к ней. Я не мог так поступить. — Парень беспомощно пожал плечами. — И я порвал с ней. Сказал, как она для меня важна и как я рад, что она здорова, но считаю лучшим для нас обоих, если каждый пойдет своей дорогой.

Мое сердце разрывалось из-за Ханны, из-за моей сестры, которую бросили.

— Что она сказала?

— А ты как думаешь, что она могла сказать?! — огрызнулся Дилан. — Расплакалась. Я заставил очень милую девушку расплакаться в день, когда она узнала, что у нее нет рака. Я самый большой придурок.

Из-за меня. Он сделал это из-за меня.

— Так что ты знаешь причину, по которой я сегодня немного раздражителен, — проговорил Дилан и снова вернулся к работе.

Я обошла вокруг стола и положила руку ему на плечо.

— Дилан…

— Не надо, — стряхнул он мою руку. — Я просто... Я не могу прямо сейчас, Тесс. — Он посмотрел на меня с застывшей в глазах болью. — И я пришел сюда не за своей наградой после того, как обидел Ханну, не для того, чтобы прыгнуть из ее постели в твою, словно ее чувства не имеют значения.

— Я и не хочу этого! — закричала я. Ее чувства имели значение. Вся прошедшая неделя была тому доказательством.

Глаза Дилана отыскали мои в поисках утешения.

— Прошлым вечером я ее поцеловал.

У меня внутри всё похолодело. Я знала, что он должен был так поступить, подсознательно я понимала. Но понимать и слышать об этом — разные вещи.

— После того, как она рассказала мне, я ее поцеловал, потому что... Не знаю. По привычке? Потому что она ожидала этого от меня?

Я отступила назад, и он вздрогнул.

— Да, так я и думал, — обреченно произнес Дилан. — Я знал, что именно так ты и отреагируешь. Я предал ее с тобой, а теперь предал тебя с ней. Ханна сказала, что не больна раком, а я так обрадовался за нее, что поцеловал. Дерьмо. — Он так и стоял с опущенной головой, покачивая ею. — А после заявил, что ухожу от нее, осознав какие ужасные вещи вытворяю. Теперь понятно, почему ты не хотела меня видеть. И почему отказалась целовать на вечеринке. Ты была права, а я не хотел тебя слушать. Это было неправильно, обманывать Ханну.

Слезы начали жечь глаза. Дилан Кингсли понятия не имел, что значит лгать.

— Я бы тоже ее расцеловала, — призналась я. — Хотя мы совсем не знакомы.

Он невесело рассмеялся.

— Ты считаешь, что я злюсь на тебя? — недоверчиво спросила я. — Из-за того, что ты поцеловал свою девушку, даже несмотря на то, что собирался с ней расстаться? — С ума сойти. Он и понятия не имеет, с кем разговаривает. Мой отец двадцать лет изменял своей жене с моей мамой и ни разу не чувствовал себя достаточно виноватым, чтобы перестать спать с одной из них.

— Нет, Тесс. — Дилан снова повернулся ко мне. — Я злюсь на себя.

Кровь заледенела в жилах. Что-то случилось. Что-то пошло совсем не так. Всё это время я доверяла Дилану, который убеждал меня, что всё будет хорошо, что он расстанется с Ханной, и мы сможем быть вместе. Это выглядело таким нормальным: здравомыслящие люди, служащие положительным примером в отношениях. Откуда мне, чья жизнь представляет собой сплошной грязный маленький секрет, не имеющий никакого фундамента для осуждения, знать, что хорошо, а что плохо?

Когда мы строили наши планы, его слова звучали разумно. Я не хочу быть с Ханной. Я хочу быть с тобой. Я не хочу никого обижать, но не могу лгать Ханне. Казалось, всё просто: расстаться с Ханной по-хорошему и потом быть вместе.

Неужели мы обманывали самих себя? Неужели мы всё испортили из-за того, как начали?

— Но теперь всё кончено, — произнесла я почти в отчаянии. — Вы расстались.

— Да, — ответил он безжизненно. — Но всё не так просто.

Ничего из этого не было простым. С Диланом никогда не было легко. Не будет и с Ханной. Я это знала, но отчего-то думала, что мы справимся. Да, будет тяжело, возможно, неприятно какое-то время, но оно того стоило, ведь, в конце концов, мы любим друг друга. Не испытывай мы друг к другу чувств, так бы не переживали.

— Скажи мне, чего ты хочешь, — спросила я у него. — Хочешь, чтобы я ушла? Хочешь, чтобы мы... чтобы... подождали? Ты… — В горле образовался ком, и я больше не смогла произнести ни слова. Ты не хочешь быть со мной?

Я могла бы справиться с любым из вариантов кроме последнего. Казалось, серебряный кулон с буковкой «Т» на моей шее в один миг потяжелел, оставляя отпечаток. Что же всё это могло значить? Как я смогу проучиться оставшуюся часть семестра и завершить наш проект без Дилана?

— Я не знаю. — Его челюсть сжалась. Руки вцепились в стол. — Мне не следовало приходить сегодня. Я еще не готов. Надо кое-что уладить.

— Кое-что уладить? — переспросила я. Стены комнаты начали смыкаться вокруг меня. Я не могла дышать. И вот я стою здесь, на мне его кулон, надетый в качестве талисмана, как знак его ожидания. Казалось, всё будет хорошо. Как будто я заслуживала счастья после того, как украла парня у своей сестры! Конечно же, нет. Я не такая девушка. Я из тех, с кем можно тайком встречаться, из тех, кого возбуждали тайные встречи.

Я развернулась и направилась обратно за своей сумкой. Сработал инстинкт самосохранения. Если бы я не ушла, то упала бы на колени и принялась бы умолять.

— Хорошо, можешь улаживать свои дела. Я иду домой.

— Нет, подожди. Всё не так. Просто… это сложно, и я…

О, я хорошо понимаю насколько это сложно. У меня богатый жизненный опыт касаемо сложностей. Дилан и понятия не имеет, насколько всё сложно. И никогда не поймет. Я пошла прямиком к двери, не смея оглянуться назад. Это было против правил. Всё это было против правил, и я была дурой, полагая, что смогу их нарушить.


******


В четверг именно я стала той, кто пропустил биотранспорт. У меня не было желания видеть Дилана. Очевидно, я тоже нуждалась в пространстве, как и он.

Я зашла на свою страничку в Фейсбуке, которую не открывала всё это время. Но сейчас я нуждалась в информации. Ханна обновила свой профиль, поменяв статус на «Свободна». Ее стена была заполнена такими постами как «Вперед, детка» и «Он не достоин тебя» от ее подружек-блондинок. Кажется, Дилан упоминал, что они не оказывали ей поддержку на прошлой неделе. Я не знала, насколько близко Ханна дружила с той рыженькой девушкой из кафе, но, по-видимому, она решила сохранить от нее в секрете свою болезнь. Неужели Ханна была такой же скрытной, как и я? Интересно, сколько из этих постов принадлежало людям, которые действительно знали Ханну, с чем ей пришлось столкнуться, какие чувства она испытывала к Дилану и чего ожидала от него.