Я выбрала государственный университет, папа выписал чек, но никого из нас невозможно было этим обмануть. Когда в этом году я заняла второе место на государственной научной ярмарке, мама была там и поддерживала меня, отец, в свою очередь, даже не прислал цветов. Когда я стала финалистом регионального конкурса «Сименс», мое имя — Тереза Макманн — появилось в центральной газете. Пусть мама и вырезала заметку, повесив ее в рамке на стену в нашем коридоре, я втайне надеялась, что отец не заметит ее, дабы избежать вопросов о гранте в три тысячи долларов, который я получила.

Он ничего нам не должен, но мы по-прежнему обязаны ему всем.

Глава 2

Впервые лето после окончания школы я проводила вдали от дома. Вместе с сотней других подростков я получила приглашение провести три недели в научном лагере университета Корнелла. Три исследовательских курса, преподаваемых настоящими учеными, место в кампусе, питание в столовой — и всё это за счет гранта для одаренных и талантливых школьников, которые планировали развитие своей будущей карьеры в области науки и техники. От нас с мамой требовалось лишь достать деньги на карманные расходы и билет на самолет. К тому же, у меня остались кое-какие сбережения после участия в научном конкурсе «Сименс».

Оказавшись на борту самолета, я почувствовала себя свободной как никогда в жизни. Нам не пришлось просить денег на поездку у отца, а, следовательно, и его разрешение мне не требовалось. Я не знала, что меня ждет в Корнелле. Учебу в старшей школе нельзя назвать лучшим периодом моей жизни, но и нелегким травмирующим испытанием, какой ее представляли в фильмах для подростков, она не казалась. У меня были подруги, с которыми мы взяли напрокат лимузин на выпускной и развлекались исключительно в женской компании. Изредка я принимала участие в пижамных вечеринках, которые устраивала моя подруга Сильвия в тесной квартирке своей сестры. Помимо Сильвии в школе у меня была еще парочка подруг, с которыми я общалась, при этом понимая, что друзьями на всю жизнь мы вряд ли останемся. Когда вся твоя жизнь окутана тайнами, довольно трудно заводить близких друзей. Да и парня у меня никогда не было. Для большинства одноклассников я была «той девчонкой-зубрилкой». Здесь же мы все были такими. И это главное.

Моей соседкой по комнате оказалась пуэрториканка Кристина из Бруклина, основным предметом которой являлась биология. У нее были кудрявые волосы, а веки смахивали на павлиний хвост — слишком уж разноцветно были накрашены.

— Дерматология или пластическая хирургия, — объяснила она мне при знакомстве. — А твой предмет?

— Биоинженерия? — Мои слова больше походили на вопрос, чем на утверждение.

Ее павлиньи глаза оценивающе расширились.

— Жесть.

Я застенчиво пожала плечами, как делала это, выступая на научных ярмарках.

— Эмм, я считаю, что очень часто науку используют для уничтожения живого мира. Может, у нас получиться сделать что-нибудь полезное для того, чтобы и в команде хороших парней прибавилась парочка очков.

— Ты только посмотри на себя! Само благородство, — произнесла Кристина с улыбкой на лице. — А я здесь для того, чтобы делать людей красивыми.

Кристина с ее подводкой для глаз, как я поняла позже, обладала гораздо высоким интеллектом, чем казалась на первый взгляд. Благодаря научной стипендии в Нью-Йорке она изучала процесс трансплантации кожи пострадавшим от ожогов. Но и ее макияж — тоже не шутка. Она два года проработала визажистом в «МАС» в торговом центре где-то на Манхэттене. И сам факт того, что я об этом центре ничего не слышала, очень ее возмутил. Помимо всего прочего, осенью она собиралась остаться в Корнелле.

— Льготы штата, детка3.

— Ух, я тоже собираюсь поступать в государственный университет. — Да уж, это вам не обучение в Лиге Плюща.

В таком ключе в течение всей ознакомительной встречи проходило большинство бесед с другими студентами. Каждый из нас рассказывал о том, что изучал, с каким проектом приехал сюда, какой колледж выбрал и свои планы на будущее. Складывалось впечатление, что все собравшиеся будут учиться либо в Гарварде, либо в Массачусетском технологическом университете, либо в Калифорнийском технологическом университете. Я даже слышала, что несколько человек собирались в Кантон.

Моя практичная разумная часть возобладала, и я не стала сочинять, будто еду в Оксфорд, что, кстати, обернулось для меня благом, поскольку я познакомилась с перспективным физиком, который как раз таки там и собирался учиться.

Я решила сходить в буфет.

— Хороший выбор, — услышала я чей-то голос, пока выбирала сырную тарелку.

— Простите? — Я обернулась.

На меня изучающе смотрели голубые глаза, скрытые за серо-металлической оправой очков. Пряди черных волос парня спадали ему на глаза, заслоняя их.

— Сыр. Его производят в местном сельскохозяйственном колледже.

— О, — произнесла я, глядя на белые кусочки сыра в своей тарелке. — Так эта местная еда?

— Совершенно верно. — Он протянул руку. — Я Дилан Кингсли.

— Тесс Макманн. — Я ожидала неизбежных вопросов: Что ты изучаешь, куда собираешься поступать, зачем вообще переживать о том, кто ты есть, но их не последовало. Я положила кусочек сыра на крекер.

— Подожди, — попросил он и зачерпнул ложкой солидную порцию черной массы из керамической формочки, стоявшей на подносе и, не спрашивая, густо намазал на сыр. — Попробуй с этим.

Так я и поступила. Резко-острый вкус сыра, смягченный ощущением сладковато-кремовой массы, взорвался во рту. Наблюдавший за мной Дилан изогнул губы в одобрительной улыбке.

— Вкусно, — проглотив, произнесла я. Вот только «вкусно» не достаточно подходящее определение. — Что это?

— Экологически чистый десерт из фиников и черники. Черника, кстати, тоже из Корнелла.

— А финики, значит, не отсюда?

— Нет, фиников здесь нет. — Как только он понял смысл, произнесенных им слов, на его щеках заиграл румянец.4 — Я имел в виду… — попытался объяснить он, покраснев еще сильнее. — Давай, хм, сделаем вид, что я этого не говорил.

— Конечно.

Парень усмехнулся сам себе.

— Спасибо. А я надеялся, что часть Дилана-ботаника осталась в прошлом, в старшей школе. Я собирался начать новую жизнь, представ в образе таинственного красавца.

— И цеплять цыпочек с помощью сексуально-бесполезной информации о сыре?

— Разумеется, — произнес он, притворившись оскорбленным. — Любую девушку можно впечатлить этой сексуально-бесполезной информацией.

— Судишь по опыту? — криво усмехнувшись, спросила я.

— Не совсем. — Яркий румянец уже сошел с его щек, но на лице по-прежнему сияла улыбка, делая скулы парня такими милыми. Было трудно представить, что у него могли возникать проблемы со свиданиями.

— Тесс! — Я вытянула шею и увидела, как с другого конца комнаты мне машет Кристина. Она находилась среди множества других учащихся, приехавших в Корнелл. — Иди сюда и расскажи всем про свои водоросли.

— Водоросли? — спросил Дилан.

— Штука куда более полезная для здоровья, чем сыр, — пошутила я и направилась к своей соседке по комнате и к ее новым лучшим друзьям.

Когда я к ним подошла, Кристина продолжала пристально за мной наблюдать.

— Кто это?

— Еще один студент из Корнелла, — предположила я. Как ни крути, а он всё знал о сыре.

— Симпатичный, — произнесла она. — Расскажи ему, какой длины должны быть брюки, и получишь красавчика.

Я обернулась, снова бросая взгляд на Дилана. Он помахал мне, держа в руке кусочек сыра. По правде говоря, я даже не обратила внимания на длину его брюк, пока Кристина не упомянула, что они коротковаты. Я была слишком занята, думая о его серо-металлической оправе очков. Подобных я раньше не видела.

Я оторвала от парня взгляд.

— Ну, тогда пусть будет осторожен, — произнесла я, словно это меньшее, что могло заботить меня в этом мире.

Кристина подняла голову и посмотрела на меня.

— У тебя есть парень, или ты просто ими не интересуешься?

— Последнее, — ответила я.

— Круто, — произнесла она. — Вообще-то я уже начала догадываться. Никакого макияжа...

— Что? — воскликнула я, осознавая, что именно она имела в виду. — Нет. Я не…

— Просто класс, детка. Я тебя не осуждаю.

Как я могла объяснить? Моей матери нравились парни, она их любила, сходила с ума от всех этих романтических штучек. И посмотрите, в конечном счете, куда ее это привело. Она стала любовницей женатого мужчины, растила незаконнорожденную дочь и жила в придуманном мире. Иногда я слышала ее разговоры с друзьями, которым мама рассказывала, насколько она рада сложившемуся положению дел, при которых каждый получал то, что хочет. Но мне лучше было знать. Я слышала ее разговоры по телефону с отцом. Мама умоляла его прийти, если он не появлялся несколько дней или недель. Я помнила все обещания, которые он ей давал, когда я была маленькой. Тогда они не подозревали, что я могу их подслушать. На протяжении многих лет мама считала, что отец ради нас оставит семью. Несколько раз она сажала меня в машину и отвозила к «нашему новому дому» в хорошей части города. Но ее ожидания не увенчались успехом.

Сейчас я не хотела ни от кого зависеть, как это делали мы с мамой. Я понимала, что была такой же слабовольной, как и она. Я могла отказаться от своей мечты ради счастья любимого человека. Взять хотя бы, к примеру, поступление в Кантон. Я понимала, что своей нерешительностью похожу на маму. Но одно я знала точно — я никогда не смогла бы быть с парнем, в которого не влюблена.