Он выглядит чуть более тёмным пятном во тьме. Будь немного светлее, я бы парилась, что нас могут увидеть голыми его люди, но в такой темноте нагота не является наготой. Пока человек не подойдёт метра на три-два к нам, он нас даже не различит на тёмном берегу.

— Не знаю, — отвечаю я. — Наверное, устала от неопределённости. Тебе о моём будущем явно известно больше, чем мне.

— Милан, — тихо говорит он, — я очень давно так не делал. Очень, очень давно. Я, честно говоря, даже не думал, что у меня есть в этом необходимость.

— Ты про нежность?

— Да.

— А как ты обычно живёшь? Расскажи мне. Я не про твои финансовые и прочие секреты. Я про личную жизнь.

— Зачем тебе это?

— Я же не заставляю. Просто спросила.

— Ты не ответила на вопрос.

— Ты на мой — тоже. А он был задан раньше.

— Скажи зачем и я решу, хочу отвечать или нет.

— Я прикипаю к тебе.

Молчим. Он довольно долго ничего не говорит.

— Не нужно этого делать, — наконец произносит он. — Я очень вряд ли мужчина твоей мечты.

Ничего не отвечаю. Хочется сказать, что не надо решать тут за меня, но я молчу. Мне грустно и это всё, что я понимаю сейчас. И бежать некуда. Да и не убежишь уже. Потому что бежать теперь нужно от себя самой.

— Прости, я не хотел тебя обидеть. Просто ты не понимаешь… Я не тот человек, который стремится найти свою женщину. У меня она уже была.

— Странно, когда люди в твоём возрасте живут прошлым.

— Я не живу прошлым. Просто в какой-то момент отвалилась сама необходимость в чём-то таком.

Мысленно горько усмехаюсь. Пару минут назад он нежно обнимал меня и целовал мои мокрые волосы. Либо он не отдаёт себе отчёт в своих желаниях, либо для него это действительно значит намного меньше, чем я себе позволила на мгновение вообразить.

— Хорошо, — тихо говорит он, — я расскажу тебе.

Его приятный низкий голос, мешаясь с шумом океанского прибоя, оказывает на меня какое-то магическое действие — слушая его, я будто погружаюсь в какой-то транс. При этом смысл слов для меня не ускользает. Но всё, что происходит, кажется теперь каким-то сном. Может причиной этому — темнота. Нет ничего, что отвлекало бы от того, что он говорит.

— На меня работают сотни людей. В разных городах. В нескольких странах. С каждым годом я создаю всё больше рабочих мест. Открываю новые филиалы, активно занимаюсь поддержкой изобразительного искусства. Постоянно веду переговоры, езжу и летаю на встречи. Иногда беру себе пару часов для отдыха, но это активный отдых. Спортзал, беговые тренажёры, железо, плавание в бассейнах. Я часто ем наспех, просто потому что в сутках — двадцать четыре часа, а дел — непроворот. Иногда я думаю о том, что надо бы снять часть этой деловой нагрузки. Просто потому, что устаю. Просто потому, что мне редко удаётся поесть спокойно, без звонков, сообщений, формирования планов и организации работы подчинённых. Но когда я так делаю… Когда позволяю себе быть незанятым работой… знаешь, накатывает чувство опустошённости, бессмысленности, тоски. И мне не удаётся получить удовольствие от такого отдыха. Я привык быть всё время занятым. Да, я очень богат и мог бы вести совсем другой образ жизни. Ослабить контроль, больше делегировать обязанностей своим подчинённым, занимающим руководящие посты. Тогда у меня появится намного больше свободного времени, но… но что мне с ним делать? Несколько лет назад я очень хотел свой сад и фантазировал на тему того, как буду уезжать на несколько дней куда-нибудь в пригород, выращивать смородину, замйсь виноградом, буду делать вино, прочие фантазии в том же духе. Но виноградники — это баловство, а меня не хватило даже на смородину. Я очень быстро почувствовал себя опустошённым, старым, ненужным. Будто выброшенной на берег рыбёшкой, которая сразу, как только шлёпнулась на песок, стала задыхаться. Не её среда. Я привык быть занятым, привык жить в драйве бизнес-процессов, привык всё вокруг контролировать и совершенно разучился расслабляться. И разучился давно.

— Я спросила не про это. Я спросила про твою личную жизнь.

— А это и есть — моя личная жизнь.

— Хорошо, — отвечаю я, — я спрошу иначе. Расскажи мне о своих женщинах. Ты ведь занимаешься сексом, правда?

— Да. Но это происходит не в парадигме каких-то влюблённостей, ухаживаний и тому подобного. Это просто вид активного отдыха, который сочетается с рядом естественных потребностей.


— Ты бы себя слышал…

— О чём ты?

— О твоих формулировках.

На несколько секунд он задумывается.

— Окей, я просто трахаю красивых баб, когда мне хочется трахаться. У меня достаточно денег и влияния для того, чтобы получать секс такого рода по первому же запросу. Мне иногда привозят каких-то моделей, и я выбираю одну-двух для того, чтобы слить сперму и забыть о них.

— Поняла. А если они трахаются хорошо?

— Значит, спустя время можно и повторить. Но я не привязываюсь к ним, если ты об этом. Не те роли. Они проститутки, я клиент. Просто они проститутки… высшей пробы, скажем так. Но их циничные взгляды и фальшивые эмоции в момент, когда мы, например, вместе ужинаем — такое бывает иногда, это не то, к чему стоит привязываться. Я не наивен и очень хорошо понимаю, что обе стороны просто удовлетворяют потребности друг друга. Они дают мне женскую красоту, нежность и хороший секс, а я, в свою очередь, это хорошо оплачиваю. Как ты и сказала — просто бизнес, ничего личного. Вот и всё.

— Но когда я это сказала, ты со мной не согласился.

— Потому что ты сказала о себе. А это другая ситуация. Внештатная, если хочешь.

— И что же в ней внештатного?

— Тебя привезли ко мне не для оказания секс-услуг. Однако секс между нами был уже на яхте. Разве мало?

— Смотря для чего, — задумавшись о его словах, уклончиво отвечаю я.

— Сидеть голым на берегу ночью с голой женщиной, с которой я только что занимался в океане сексом для меня нехарактерно, можешь быть уверена.

— И что ты собираешься с этим делать?

— Ничего. Каждый из нас выполнит свою часть сделки и заживёт своей прежней жизнью. Я в Швейцарии, ты в России. Главное — вернуть колье. Затем мы просто перестанем общаться.

— А ты этого разве хочешь?

— Перестать общаться?

— Да.

— Милана, — вздохнув, говорит он, — я же говорю тебе — я не мужчина твоей мечты. Ты совершенно очевидно пытаешься придать нашим отношениям какие-то дополнительные, важные смыслы. Пытаешься для себя лично создать ауру какой-то серьёзности вокруг нашего с тобой секса. А это ведь просто страсть. Я чувствую, что тебя тянет ко мне, чувствую, что меня тянет к тебе, но это пройдёт. А мои компании, моё меценатство — нет. Я слишком деловой человек, чтобы уделять время своей женщине. Да и нет у меня потребности в своей женщине.

— Поняла тебя, — грустно отвечаю я. — Один только вопрос. Нет, два.

— Задавай, — усмехается он. — Раз уж у нас ночь откровений.

— Первый такой… До этого секса у меня складывалось впечатление, что я нужна тебе… Понимаю, что звучит глупо, но то, что ты говорил… Мне было важно это слышать… Наверное, именно поэтому этот секс и получился таким… отвязным… А теперь ты так спокойно говоришь мне о расставании. Почему?

— Ну, о расставании говорить пока рано. Я сказал лишь о том, что после того, как мы выявим похитителя и вернём колье законному владельцу, то есть мне, наше общение естественным образом сойдёт на нет. Я выполню данные тебе обязательства, можешь не переживать. Просто не надо добавлять смыслов. Ты мне действительно очень нравишься, но у меня нет времени на романы. Говорю же, я слишком деловой человек.

— Ясно.

— Ты сказала, что вопросов два.

— Да. Напомни, как звали девушку, из-за которой ты и стал таким богатым и занятым.

— Я понял о ком ты, — сухо произносит он, — и этого достаточно.

— Так вот, второй. Будь она сейчас жива, ты жил бы так же? Я про личную жизнь.

Тихо шумит прибоем океан во тьме. И никаких других звуков больше нет.

Валерий встаёт, и я по тёмным очертаниям я вижу, что он протягивает мне руку. Опираюсь на его ладонь и тоже встаю.

— Пойдём, — говорит он. — Наши вещи унесло водой. Я сейчас организую, чтобы нам принесли другие. Тебе придётся немного подождать на берегу, когда мы подойдём к воротам. Вернусь с халатом.

Глава 22

Швейцария встречает пасмурной погодой. Небо серое, затянутое сгустившейся дымкой. Дует прохладный ветер. Мы спускаемся по трапу, и я зябко кутаюсь в подаренную мне в самолёте шаль. После Мальдив местный климат кажется мне откровенно северным, несмотря на тёплую зиму и почти полное отсутствие снега вокруг.

Нас встречает делегация из уже привычных мне типажей: короткостриженые, суровые, хмурые и молчаливые мужчины в чёрных и серых костюмах. В их сопровождении мы подходим к машинам, они открывают двери и, вместе с Ковалевским я сажусь на заднее сиденье чёрного "BMW". Самое занимательное в их немногословном их общении с Ковалевским — это полнейшее, беспрекословное подчинение. Если основываться только на этом общении, то его можно было бы представить могучим толстым боссом из комикса. С толстой сигарой в зубах и в чёрных солнечных очках. Сидящим в роскошном кресле и разговаривающим с людьми свысока. Однако если посмотреть на него внимательно — его поджарое телосложение легкоатлета, ранимость в его хмуром взгляде, тихие команды подчинённым — всё это рисует совершенно иной образ — он скорее просто выстроил систему, где чувствует себя более-менее защищённым.

Теперь, когда я знаю его немного лучше, когда он после секса в океане и нашего общения на пляже ушёл к себе в дом один, попрощавшись со мной у бассейна, я поняла одну вещь, которая его очень хорошо характеризовала — на самом деле он глобально, просто чудовищно одинок. И все эти годы после утраты своей невесты он пытается найти этому логичное в своей системе координат оправдание. Перед самим собой. И даже его меценатство — это просто попытка придать своей, полной одиночества жизни, какой-то оправданный смысл.