- Гидеон, - моя мать ворвалась в кабинет, Скотт наступал ей на пятки. - Мне надо поговорить с тобой.

Я поднялся на ноги и кивнул утвердительно Скотту. Он отступил, закрыв за собой дверь. Тепло от Евы унеслось прочь, сменившись чувством пустоты и холода от встречи с матерью.

На ней были темные джинсы, сидящие как вторая кожа и свободная рубашка, затянутая на талии. Ее длинные черные волосы были собраны в хвост, а лицо без макияжа. Большинство бы просто увидели потрясающую женщину, которая выглядит моложе своих лет. Я же знал, она, как и Крис, столь же уставшая и измученная. Отсутствие косметики, никаких украшений. На нее не похоже.

- Какой сюрприз, - сказал я, продвигаясь к своему рабочему месту. - Что привело тебя в город?

- Я только что от Коринн, - она подошла прямо к моему столу и остановилась там же, где еще час назад стояла Дианна. - Она расстроена вчерашним интервью. Абсолютно опустошена. Ты должен встретиться с ней. Поговорить.

Я смотрел на нее, не в силах понять, как работает ее ум.

- Зачем?

- Ради бога, - отрезала она, глядя на меня, как на умалишенного. - Ты должен извиниться. Ты сказал очень жестокие вещи…

- Я сказал правду, которая, вероятно, больше, чем та, что можно сказать об издательстве ее книги.

- Она не знала, что у тебя была история с этой женщиной… писателем. Она сообщила редактору о невозможности работать с этой персоной, как только узнала.

- Меня не волнует, кто пишет книгу. Другой автор не изменит того факта, что Коринн покушается на мою личную жизнь и все, чтобы она не говорила во всеуслышание, она делает ради причинения вреда моей жене.

Ее подбородок поднялся.

- Я даже говорить не могу о твоей жене, Гидеон. Я расстроена - нет. Я возмущена тем, что ты женился без семьи и друзей. Разве это тебе ни о чем не говорит? Что ты должен был сделать столь важный шаг лишь с благословения любящих тебя людей?

- Намекаешь, что никто бы не одобрил? - скрестил я руки. - Это, конечно, не так, но даже если бы так оно и было, то выбор человека, с которым хочешь провести всю жизнь, не решается правилом большинства. Ева и я поженились тайно, потому, что это было личное и частное дело. Мы не хотели делиться этим моментом.

- Но ты поделился новостью со всем миром?! Перед тем, как поделить со своей семьей! Я не могу поверить, что ты был настолько легкомысленным и бесчувственным. Ты должен был сделать все по правилам, - решительно сказала она. - Должен нести ответственность за ту боль, что причиняешь другим. Я тебя растила не таким. Не могу даже сказать, насколько я разочарована.

Я уловил движение за ней и увидел, Ева заполнила собой дверной проем ванной комнаты, ее лицо напряглось от ярости, а руки сжались в кулаки по бокам. Я коротко качнул головой, взгляд предупреждающе сузился. Достаточно она боролась в этой битве вместо меня. Настал мой черед, и я был, наконец, готов.

Я затуманил прозрачное стекло кабинета.

- Ты не имеешь права читать мне лекцию о причинении боли или о чувстве разочарования, мама.

Ее голова откинулась назад, словно от удара по лицу.

- Не смей говорить со мной таким тоном.

- Ты знала, что со мной сделали. И предпочла бездействовать.

- Мы не будем поднимать эту тему снова, - она разрезала воздух рукой.

- А мы вообще когда-нибудь говорили об этом? - я выплюнул. - Я сказал тебе, а ты даже не захотела это обсудить.

- Не делай меня виноватой!

- Меня изнасиловали.

Слова вырвались и повисли в воздухе, острые, как наточенное лезвие.

Моя мать отшатнулась.

Ева вслепую нащупала косяк и схватилась за него.

Сделав глубокий вдох, чтобы восстановить контроль, я черпал силу от присутствия жены.

- Меня насиловали, - снова сказал я, мой голос стал спокойней. Устойчивее. - Почти год, каждую неделю. Человек, которого ты пригласила в свой дом, ласкал меня. Содомировал. Снова и снова.

- Нет, - она дышала резко, ее грудь вздымалась. - Не говори эти уродливые, ужасные вещи.

- Это произошло. Неоднократно. В то время как ты находилась всего лишь в нескольких комнатах от нас. Он почти задыхался от волнения, когда появился. Уставился на меня с этим больным блеском в глазах. А ты не видела. Не хотела видеть.

- Это ложь!

Ярость прожгла меня, я начал беспокоиться, хотел продолжать. Но я сдержался, перевел взгляд на Еву. В этот раз, она кивнула мне.

- Что ложь, мама? То, что меня изнасиловали? Или то, что ты решила игнорировать этот факт?

- Перестань говорить это! - отрезала она, выпрямляясь. - Я водила тебя на прием к врачу. Я пыталась найти доказательства…

- Потому что моих слов было недостаточно?

- Ты был проблемным ребенком! Ты солгал обо всем. Постоянно. Даже об очевидных вещах.

- Это давало мне хоть какой-то контроль! У меня не было власти ни над чем в моей жизни, в отличие от слов, которые вырывались из моего рта.

- А я должна была волшебным образом угадывать, что было правдой, а что ложью? - она наклонилась вперед, наступая. - Тебя осматривали двое докторов. Ты не позволил ни одному из них находиться рядом с тобой...

- И позволить еще одному мужчине коснуться меня? Можешь ли ты понять, как страшна была эта мысль?

- Ты позволил доктору Лукасу.

- О да, доктор Лукас, - я холодно улыбнулся. - Откуда ты взяла его имя, мама? От человека, что приставал ко мне? Или от своего врача, который курировал его диссертацию? В любом случае, он направил вас прямо к его зятю, зная, что уважаемый доктор Лукас скажет что угодно, лишь бы защитить репутацию своей семьи.

Она отшатнулась, спотыкаясь назад, пока не врезалась в кресло позади нее.

- Он накачал меня седативными, - продолжал я, вспоминая. Тонкие иглы уколов. Холодный стол. Стыд, когда он тыкал и щупал ту часть моего тела, что заставляла дрожать от отвращения.

- Он осмотрел меня. Затем солгал.

- И как я могла это знать? - прошептала она, ее глаза выделялись ярко-голубым цветом на бледном лице.

- Ты знала, - решительно сказал я. - Я помню твое лицо потом, когда ты сообщила, Хью больше придет. Ты едва могла смотреть на меня, но я видел все в твоих глазах.

Я посмотрел на Еву. Она плакала, крепко обхватив себя руками. Мои глаза защипало, но она плакала вместо меня.

- Неужели ты думала, Крис уйдет от тебя? - я задавался вопросом вслух. - Думала, ваша новая семья не выдержит? В течение многих лет я думал, что ты сказала ему, так как слышал упоминание доктора Лукаса, но Крис не знал. Скажи мне причину, по которой жена утаивает от мужа подобное.

Моя мама не говорила, только качала головой снова и снова, будто это молчание - отказ говорить вовсе.

Кулак ударил по столу, поверхность задребезжала.

- Скажите хоть что-нибудь!

- Ты не прав. Не прав. Все выдумал. Ты не ... - она снова покачала головой. - Все произошло не так. Ты запутался ...

Ева смотрела на спину матери с видимой яростью. Сжала рот и челюсть от отвращения. Меня тяготило, что я позволил нести это бремя вместо себя. Пора кончать. Больше мне этого не нужно. Я не хочу.

Нечто подобное я сделала ради нее, с Натаном. Предпринятые мной действия изгнали тени из ее глаз. Теперь они жили во мне. Слишком долго они преследовали ее.

Моя грудь расширилась от глубокого и медленного вдоха. Когда я выдохнул, вся злость и отвращение ушли. Я замер на долгий момент, поглощая головокружительную легкость. В груди было горе, глубокая тоска, что сжигала изнутри. Осознание, страшное признание. Груз надежды, что в один прекрасный день мама полюбит меня достаточно, чтобы принять истину, стал меньше.

Эта надежда просто напросто умерла.

Я откашлялся.

- Давай закончим. Я не стану встречаться с Коринн. И я не буду извиняться за правду. С этим покончено.

Моя мать не двигалась долгие секунды.

Потом она отвернулась и без слов направилась к двери. Еще мгновение, и она ушла, затерявшись по другую сторону матового стекла.

Я посмотрел на Еву. Она направилась ко мне, и я пошел к ней навстречу, огибая стол. Она обняла меня так крепко, что я едва мог дышать.

Но мне не нужен воздух. У меня есть она.

ГЛАВА 13

 Поправив узел галстука Гидеона, я спросила:

   - Уверен, что в порядке?

   Он поймал меня за запястья и крепко сжал.

   Знакомая собственническая хватка, словно условный рефлекс. Меня пригвоздило. Мое внимание сосредоточилось на нем, его - на мне. На нас. Мое дыхание участилось.

   - Прекрати спрашивать,-  голос мягкий. - Я в порядке.

   - Когда женщина говорит, что она в порядке, то это значит, что с ней все что угодно, но только не порядок.

   - Я не женщина.

   - Мда.

   Намек на улыбку смягчил его губы.

   - И когда мужчина говорит, что он в порядке, значит так и есть, - он прижался к моему лбу твердым и быстрым поцелуем.

    В своих сшитых на заказ брюках, Гидеон был безупречен . Затем он пошел к ящику с запонками и занялся выбор подходящей пары для своей белой рубашки. На нем были черные носки, но ботинки и пиджак все еще ждали своей очереди, чтобы украсить его тело.

    Меня дико возбуждало одно лишь только наблюдение за ним, не одетым до конца. То была интимная близость, доступная лишь мне. И я ее лелеяла.

   Я вспомнила о том, что сказал доктор Петерсен. Вероятно, мне следует провести несколько ночей отдельно от мужа. Не навсегда, лишь на данный момент. Тем не  менее, меня поддерживали эти мельчайшие драгоценные мгновения.

   - Мужчина. А как насчет моего мужчины? - возразила я, прилагая все усилия, чтобы не отвлечься от его сексуальности. Проблема была в отдаленности. Он не сосредоточен на мне, к чему я уже привыкла. Его мысли витали где-то еще, и меня беспокоило, что то место было слишком темным, чтобы быть там одному. - Меня волнует только один.

   - Ангел. Ты просила меня поговорить с матерью несколько месяцев к ряду. Я сделал это. Все кончено и уже позади.

   - И все же, ты что-то чувствуешь? Это, должно быть, больно, Гидеон. Пожалуйста, не скрывай от меня, если все так.