- Не всегда, - ее рука обхватила мою щеку. – Иногда тебе придется быть в двух местах одновременно.  В конце концов, ты будешь доверять мне заменить тебя.

Я изучал ее, ища следы сомнений в ее стремлении. То, что я видел, было решимостью. Я не совсем понимал, чего она надеялась достичь, но не мешал. Если она собирается измениться или же развиваться, мне нужно быть частью этого процесса, если я хотел удержать ее.

  - Поцелуй меня, - слова прозвучали, словно команда, но она должна почувствовать в них тоску.

  Она предложила мне свои губы, и я с силой впился в них, мой голод был жесток и беспощаден. Я оторвал ее от пола, желая, чтобы она обняла меня ногами, отрывая себя, давая войти.

  Но она не сделала этого. Она просто висела, ее руки ласкали мои волосы, а тело дрожало от того же негасимого желания, что и мое. Звук наших сплетающихся языков сводил с ума, дразня меня воспоминаниями, как этот язык ласкал остальные части моего тела.

  Я силой отстранился, когда все внутри меня терзало зайти дальше.

- Я должен быть внутри тебя, - сказал я хрипло, ненавидя, что должен высказывать настолько очевидное. Зачем заставлять меня просить?

  - Да, -  она прижалась щекой к моей. - Я тоже тебя хочу. Я мокрая ради тебя. Я чувствую себя на столько пустой, что больно.

  - Ева... Господи, - пот стекал по моей спине. – Позволь мне завладеть тобой.

Ее губы коснулись моих. Ее пальцы ласкали волосы.

 - Позволь мне любить тебя по-другому.

  Смогу ли я справиться с этим? Черт. Я должен. Я поклялся дать ей все необходимое, чтобы стать для нее началом и концом всего.

  Я поставил ее на пол и пошел в душ, закрывая водопроводные краны. Затем переместился к ванне, закупорил слив и начал наполнять ее.

  - С ума сошел? -  спросила она тихим голосом, едва слышимым из-за шума воды.

  Посмотрев на нее, увидел скрещенные на груди руки и распознал в этом жесте уязвимость. Я сказал ей правду.

 - Я люблю тебя.

  Нижняя губа Евы задрожала, потом появилась красивая улыбка, от которой перехватило дыхание.

  Однажды я сказал ей, что возьму ее любым доступным мне способом. Сейчас это было гораздо правдивее, чем тогда.

 - Иди сюда, ангел.

  Ее руки опустились к бокам, и она пришла.

Шевеление на кровати разбудило меня. Моргая, я заметил, что солнечный свет наполнил комнату. Лицо Евы попало в фокус, освещаемое ореолом света с яркой широкой улыбкой.

  - Доброе утро, соня, - сказала она.

  Воспоминания ночи нахлынули. Долгое сидение в ванной, руки жены все в пене, ласкают мои волосы и кожу.  Ее голос, когда она говорила о свадьбе. Ее чувственный смех, когда я щекотал ее в постели. Ее вздохи и стоны во время поцелуев. Мы целовались пока наши губы не начали болеть и не распухли, словно у подростков, еще не готовых пройти весь путь до конца.

  Не буду врать – с сексом все бы имело уровень повыше. Но все равно ночь запомнилась. Он попала в список всех совместных ночей.

  Потом я вспомнил, где лежу и что это значит.

  - Я спал в постели,– осознание реальности словно ведро ледяной воды.

- Да, – она счастливо подскочила на месте. – Ты смог.

  И сделал это самым безответственным способом. Я даже не принял прописанное лекарство, чтобы помочь уменьшить риск.

  - Не хмурься так, - отчитала она, наклоняясь, чтобы поцеловать меня в пространство между бровей. – Ты крепко спал. Когда в последний раз у тебя был здоровый сон?

  Я сел.

 – Не в этом дело. Ты знаешь.

  - Слушай, Ас. Нам есть, о чем волноваться. Давай не заморачиваться по поводу тех вещей, которые налаживаются сами по себе? - Она встала. – Если хочешь начать злиться, злись на Кэри, который упаковал вот это.

  Она приподняла короткий белый халатик, показывая крошечные мало что скрывающий темно-синий купальник.

  - Боже, - вся кровь в моем теле устремилась к члену. Он окреп под одеялом, показывая свою готовность.

  Ева рассмеялась, переведя взгляд на то место, где из роскошного хлопка   образовалась палатка, благодаря моему пенису.

- Тебе нравится.

  Убрав руки, она повернулась, демонстрируя бразильскую форму трусиков.   Попка моей жены была столь же чувственная, как и ее груди. Я знал, она считала себя чересчур округлой, и я не мог не согласиться. Никогда не ценил чрезмерные формы у женщин, но Ева все изменила, как, впрочем, и многое другое.

  Понятия не имел из какого материала были сделана эти бикини, но они облегали ее тело, словно нарисованные. Тонкие бретели на шее, бедрах и спине приводили меня к мысли, что ее нужно связать и взять все, что мне нужно.

  - Иди сюда, – пригласил я, протягивая руку.

  Она пританцовывала вне досягаемости. Отбросив простыню, я вскочил на ноги.

  - Лежать, мальчик, - дразнила она, бросаясь бежать вокруг дивана.

  Я сжал член в кулак, силой поглаживая его от основания до самой головки, пока следовал за ней к гостиной.

– Так не пойдет.

  Ее глаза искрились от смеха.

  - Ева…

  Она схватила что-то со спинки стула и побежала к двери.

 - Увидимся внизу!

  Я рванулся к ней, но не успел, очутившись лицом у захлопнутой двери.

– Твою мать.

  Я почистил зубы, надел плавки и футболку, и последовал за ней. Я явился последним, обнаружив что остальные уже сидят за кухонным островом с аппетитом уплетая завтрак. Мельком обнаружил, что уже почти полдень.

  Взглядом я нашел Еву, сидящую на патио с телефоном возле уха. На ней было белое подобие юбки. Я заметил, что Моника и Лейси обе были одеты так же: частично прикрыли купальник, едва вообще что-то скрыв. Как и я, Кэри, Стентон и Мартин были в шортах и футболках.

  - По субботам она всегда звонит отцу, -  сказал Кэри, следуя за моим взглядом.

  Я наблюдал за женой в течение долгой минуты, ища любые признаки страданий. Она не улыбалась, но и не выглядела расстроенной.

 - Держи, Гидеон, - Моника поставила тарелку с вафлями и беконом передо мной. – Будешь кофе? Или, может, шампанское с апельсиновым соком?

  Я снова взглянул на Еву, прежде чем ответить.

– Черный кофе – самое то, спасибо.

  Моника направилась к кофеварке на столешнице. Я присоединился к ней.

  Она улыбнулась мне, ее губы окрашены в тот же розовый цвет, что и бретельки на купальнике.

- Хорошо спал?

  - Как убитый,  - что было правдой, хотя это было чистое везение. Все члены семьи, без сомнения бы проснулись от того, что мы с Евой дрались, когда бы она изо всех отбивалась от меня, спящего и видящего сон, что она – это кто-то другой.

  Взглянув через плечо на Кэри, я поймал его мрачный взгляд. Он видел, что может случиться. Он не доверял мне с Евой больше, чем я не доверял себе.

Я схватил еще одну кружку из шкафа Моники.

– Я сам сделаю, -  сказал я ей.

- Ерунда.

  Я не стал спорить с ней. Я позволил ей налить свой кофе, а затем наполнил чашку для моей жены. Добавив для Евы сливки, я схватил за ручки обе кружки в одну руку.  В другую взял поданную мне Моникой тарелку и направился во внутренний двор.

  Ева посмотрела на меня, когда я поставил все на стол рядом с ней и уселся на соседнее кресло. Она распустила волосы. От ветра белокурые пряди порхали вокруг ее не накрашенного лица. Я любил ее такой: естественной и натуральной. Сейчас – она мой собственный кусочек рая на земле.