– Очень высокого класса бордель. Никаких дешевых шлюшек с Шепердс-маркет, ничего такого.

– Тогда понятно, почему на ней такое изысканное платье, – сказал Адам. – Теперь, когда она стала профессиональной шлюхой, ей нужно одеваться как порядочной женщине.

– Это чепуха. Этого не может быть, – запротестовала Катринка, но все же начала подозревать, что это именно так и есть.

– Как я сказал, госпожа Грэхем, это только слухи.

– Значит, уличных проституток вы сюда не пускаете, – сказал Адам, оглядывая элегантных дам в зале, – а для высококлассных шлюх двери открыты.

– Уличные проститутки, – сказал, покривившись, Алистер, – не в состоянии заплатить членский взнос.

– Ты веришь этому? – спросила Катринка Адама, как только двери лифта закрылись и они остались наедине.

– А ты нет?

Она утвердительно кивнула головой.

– Зачем она это нужно?

– Зачем ей это нужно, – автоматически исправил ее Адам. – Зная Шугар, думаю, что просто ради хохмы. И ради денег.

– Ты считаешь, что она привлекательная?

– Я вижу ее обаяние, но не хотел бы лечь с ней в постель, если ты это имеешь в виду. – Он придвинулся к Катринке и обнял ее. – Мне никогда не хочется лечь в постель с кем-нибудь, кроме тебя, – сказал он, целуя ее в шею. Мысль о Шугар и ее борделе возбудила его.

– Этот лифт со стеклянными дверьми, – сказала Катринка, вздрогнув от прикосновения его губ и напоминая себе и Адаму, что они на виду у публики.

– Ты же любишь это делать на виду у всех, – сказал Адам. – Ты эксгибиционистка. Помнишь наши путешествия на самолете?

Дверь лифта открылась на их этаже, и это избавило Катринку от необходимости отвечать. Но она улыбалась. Было только три часа, впереди была еще целая ночь любви.

По сравнению с Натали и Дэйзи у нее не было никаких проблем.

Глава 39

– Ты жалуешься, что в Эр-Рияде тебе не разрешают водить машину, а здесь ты везде разъезжаешь в машине с шофером, – сказала, улыбаясь, Катринка на следующий день, когда увидела, как Натали выходит из «роллс-ройса», за рулем которого сидел шофер. Они встретились у ресторана «Ле Каприс», в котором договорились пообедать. Был чудесный день в начале лета, ничего не предвещало дождь, только клочки белых облаков по бледно-голубому небу. Поэтому Катринка прошла пешком небольшое расстояние от отеля «Грэхем» до Арлингтон-стрит.

– Это разные вещи, – сказала Натали, целуя Катринку. – Здесь я чувствую себя как избалованная жена. А там – как пленница.

Ресторан был современным, светлым, с большими зеркальными окнами, выходившими на улицу, с длинным баром. Столы были покрыты белыми скатертями, на которых стояли скромные букетики цветов, а на неопределенного цвета стенах висели черно-белые фотографии знаменитостей. Метрдотель поздоровался с Катринкой, назвав ее по имени, и проводил ее и Натали к столику у стены, за которым всегда предпочитала ужинать со своими друзьями герцогиня Йоркская. Когда они шли через зал, сидевшие за столиками посетители, пришедшие сюда на деловой ленч, с любопытством провожали глазами двух шикарно одетых женщин, чьи наряды резко контрастировали с будничными костюмами остальной публики.

Они заказали жареных цыплят, но без картофеля фри, а на гарнир – зеленый салат и спаржу. Джеффри Арчер, который обедал за столиком в противоположном конце зала, послал им бутылки вина. Катринка, которая несколько раз встречала его на различных мероприятиях, ответила ему благодарной улыбкой и попросила старшего официанта, ведающего винами, поблагодарить его. К счастью, в ресторане никого из знакомых не было.

Во время обеда они потихоньку, так, чтобы никто не мог подслушать их, обсуждали, что Натали должна сделать. Настроение у них постоянно менялось. В какой-то момент они чувствовали себя зрелыми женщинами, которым нужно разрешить трудную, почти невыполнимую проблему, затем вдруг они вели себя, как школьницы, задумавшие проделку, или воришки, обстряпывающие очередное дельце, и порой совершенно забывали о серьезности положения, целиком охваченные возбуждением.

К моменту окончания обеда план действий был уже вчерне готов.


Не желая тратить целую неделю на посещение скачек в Аскоте в ущерб работе, Адам и Катринка запланировали посетить их только дважды. В день открытия скачек они вместе с Гудменами, Дэйзи и Бьерном Линд-стремом должны были присоединиться к Натали и принцу Халиду в их ложе. В другой раз они были гостями лорда Крайтона, главы коммерческого банка «Соммерхил Райс», на трибуне, принадлежавшей фешенебельному мужскому клубу «Уайт». Чета Кавалетти все дни скачек должна была провести с Натали и принцем Халидом в их ложе. Халид считал Ника занимательным собеседником, и его совершенно не волновали окружавшие его слухи, кроме того, ему нравилась Лючия, она сделала художественное оформление яхты, которую Адам строил для него.

Натали и Катринка не могли сразу решить, посвящать ли Лючию в свои планы, но потом решили этого не делать. Они подумали, что вовлекать ее в это будет не совсем честно. Они также не стали говорить об этом Адаму, который мог бы посчитать, что в его интересах сообщить Халиду о планах Натали. После длительного обсуждения день открытия скачек в Аскоте был выбран как «день икс».

Вернувшись в свой офис, Катринка позвонила Жан-Клоду Жилетту в Париж. Его секретарь ответила ей, что он путешествует, и не пожелала раскрыть подробности его маршрута. Но привыкшая добиваться своего, Катринка продолжала поиски, и к концу дня ей удалось настичь Жан-Клода в Торонто. Она быстро объяснила ему в чем дело, он слушал, не прерывая, только время от времени бормоча что-то по-французски. Когда Катринка попросила его дать Натали его личный самолет, чтобы она могла вылететь в Лос-Анджелес, он сразу согласился. Он по-прежнему любил Натали, но, что более важно, был рад, что оказался прав. Он с самого начала считал, что их брак был ошибкой.

– А когда ты бросишь своего ужасного мужа, дорогая? – спросил он, когда они обо всем договорились.

– Жан-Клод, у меня нет времени, чтобы выслушивать твои глупости, – сказала Катринка. – Пожалуйста, проследи, чтобы твой самолет был в Хитроу в четверг.

Жан-Клод рассмеялся и пообещал, что с его стороны все будет сделано, как надо.

Робин сопровождала в этой поездке Грэхемов, как всегда, когда Катринке нужна была ее помощь в Европе, и Катринка попросила ее позаботиться об остальных деталях. Именно она наняла машину для «побега», и под предлогом того, что она собиралась вернуть в «Хэрродс» кое-какие покупки, сделанные Натали, ей удалось потихоньку вывезти из дома на Чейн-уок часть одежды и драгоценностей Натали, а также ее паспорт.

В назначенный день Катринка проснулась даже раньше, чем обычно, и, лежа тихонько, чтобы не разбудить Адама, который спал рядом, еще раз «прокрутила» весь план, стараясь найти в нем возможные изъяны. Но ни одного так и не обнаружила. Проблемы могли возникнуть только, если удача отвернется от них.

Пока Адам был в душе, она позвонила Робин, чтобы в последний раз уточнить детали, и Натали, чтобы подбодрить ее. Как обычно, за завтраком выпили только чашечку черного кофе, но даже этого ей было достаточно, чтобы почувствовать приступ тошноты и понять: она очень взволнована тем, что предстоит сделать. Неожиданно вся эта эскапада показалась ей чистым безумием, и она почувствовала искушение позвонить Натали еще раз и все отменить. Но сдержалась. На карту была поставлена не ее жизнь, а жизнь Натали, и только она имела право решать, что делать. Как подруге, и притом лучшей, Катринке ничего не оставалось делать, как помогать ей.

– Ты что, плохо себя чувствуешь? – спросил Адам, когда Катринка никак не могла справиться с застежкой жемчужных бус. – Дай-ка я помогу. – Он взял из се рук прекрасно подобранную нитку жемчуга, закрепил ее на шее Катринки и отступил, чтобы полюбоваться ею. На Катринке был новый розовый полотняный костюм от Валентино, жакет которого плотно облегал фигуру, а цветочный рисунок материала, которым были отделаны лацканы, перекликался с рисунком материала туфель и отделкой ее розовой соломенной шляпы. – Ты выглядишь великолепно, – сказал он, в то же время с тревогой вглядываясь в ее лицо.

– И ты сегодня очень красивый, – сказала Катринка, – любуясь его черным фраком и серо-голубым жилетом. Протянув руку, она поправила узел его красного шелкового галстука. Она тешила себя надеждой, что он не очень рассердится, когда узнает, что она сделала. – Мы с тобой отличная пара.

– Самая лучшая, – быстро согласился он, взяв свой цилиндр и слегка хлопнув по нему, чтобы он раскрылся. Затем он надел его и посмотрел на себя в зеркало. – Я все-таки ужасно нелепо чувствую себя в этой штуке.

– Зато выглядишь таким аристократом.

– Преуспевающим и богатым? – Катринка кивнула, и Адам рассмеялся. – Отлично. Пошли, уже пора. Мне бы не хотелось заставлять лорда Крайтона ждать. Я должен занять у него денег.

Как это часто случается в Лондоне в июне, тяжелые черные тучи, грозя дождем, медленно двигались по голубому небу, то закрывая, то открывая солнце. В Аскоте вереницы машин двигались к многочисленным стоянкам у входа на ипподром. Из машин выходили пассажиры – мужчины в цилиндрах и фраках, с плащами и зонтами в руках, дамы – в шелковых платьях или летних костюмах и в шляпках самых причудливых форм.

Посыпанный гравием двор за главным входом был полон народа: одни входили и выходили из зеленых кабинок слева от входа, где проверялись приглашения, уплачивался взнос и выдавались разрешения на вход, другие останавливались у киосков, чтобы купить программу скачек. Кое у кого охрана проверяла кошельки и карманы: охранники были, как правило, плотными, невысокого роста мужчинами в котелках или пожилыми женщинами в шелковых платьях и симпатичных соломенных шляпках.

В парке толпы людей, демонстрируя свои пышные наряды, направлялись через зеленую лужайку к своим ложам, местам на трибунах и буфетам, где продавались клубника и шампанское.