– Он сам сказал мне это, – продолжала Натали, – и я ему верю. Я не могу отдать Азиза, Катринка. Однажды я уже отказалась от ребенка и не могу этого сделать снова. – Катринка знала, что она имеет в виду аборт, который так решительно сделала несколько лет назад. Хотя Натали, в общем, никогда не жалела о своем решении, которое в свое время считала необходимым, позже она так и не смогла полностью примириться с этой потерей. – Ты понимаешь это.

– Да, – сказала Катринка.

– Ты поможешь?

– Конечно.

Натали заставила ее пообещать это.

В дверь постучали, и на пороге появилась горничная с охапкой полотенец, а через минуту Дэйзи, которая выглядела, по мнению Катринки, усталой и очень расстроенной.

– Как дела? – спросила Катринка. Дэйзи пожала плечами.

– Единственное, чему в этой жизни можно научиться, – сказала она, – так это смириться с ней.

Болезнь Стивена глубоко повлияла на Дэйзи, беспокоила и угнетала ее. Из-за этого она никак не могла порвать с Бьерном, хотя давно уже не получала никакого удовольствия от этой связи. Она не смогла бы перенести потерю двоих мужчин сразу, сказала она Катринке, признав, что Стивен все еще не безразличен ей. Несмотря на то, кто или что встало между ними, их связывали прошлая жизнь, дети и непроходящая привязанность.

Будут ли Натали и Халид чувствовать то же самое, спрашивала себя Катринка. Она в этом сомневалась.


Вскоре женщины опять собрались вместе, и Натали, наскоро поправив потекший грим, привела их опять в гостиную на первом этаже, где к ним присоединились мужчины. Она предложила поиграть в шарады, и Катринка сразу поддержала ее, лишь бы ни о чем не разговаривать. Они играли до тех пор, пока Ага Хан не заявил, что ему пора уходить, и вскоре после этого разошлись и остальные.

Была еще только полночь, и Катринка предложила поехать в «Аннабель». Ник, который только три дня назад закончил защиту одного из своих мафиозных клиентов и сумел помешать суду присяжных вынести свой вердикт, был в возбужденном состоянии и все равно не смог бы заснуть. Нейл, который гордился своим умением танцевать, с удовольствием согласился. Вся компания уселась в лимузин Грэхемов, и Адам попросил шофера отвезти их на Беркли-сквер.

Был уже третий час, когда Катринка и Адам, наконец, вернулись в отель, но вместо того, чтобы сразу отправиться в свой номер, они сделали крюк и зашли в казино, чтобы Катринка могла проверить, как там идут дела; она делала это каждую ночь, если могла, когда была в Лондоне. Они поднялись в маленьком старинном лифте с гравированными стеклами и латунной отделкой на самый верхний этаж и попали в просторное помещение, напоминавшее бальный зал в лондонском особняке восемнадцатого века. Стены помещения были обиты панелями и увешаны зеркалами, обрамленными декоративным бакетом. Зал украшали также коринфские колонны, позолота, занавеси на окнах с фестонами и кисточками и свисающие с золоченого потолка хрустальные люстры. Деревянные полы были устланы роскошным уилтонским ковром, на котором стояли столы для игры в блэк-джек, рулетку, железную дорогу и кости. Посетители были одеты по-разному: в вечерние и повседневные костюмы, а официанты в смокингах курсировали по залу, предлагая за счет казино кофе, чай и прохладительные напитки, поскольку спиртные напитки подавать в игорных заведениях Лондона запрещалось законом. Голоса звучали приглушенно и неразборчиво, время от времени раздавались возгласы крупье: «Дамы и господа, делайте ваши ставки, пожалуйста». Заведение практически ничем не отличалось от казино Лас-Вегаса или от шумных казино на теплоходах Адама.

Их появление не прошло незамеченным, так же как и в «Аннабель», поскольку их лица были знакомы по фотографиям на страницах лондонских бульварных газет, а истории о невероятных финансовых успехах четы Грэхемов в сочетании с преувеличенными данными об их авуарах в различных частях света снискали им широкую известность. Но притягательная сила азартных игр оказалась больше, чем привлекательность Адама и Катринки, и внимание игроков вскоре снова сосредоточилось на столах.

Экономический спад, наличие которого никто не хотел признавать, казалось, обошел лондонский «Грэхем» стороной. На первый взгляд дела шли хорошо, и эту оценку подтвердил управляющий Алистер Кодрон, стройный темноволосый человек с мягкими манерами и благородным акцентом, который поспешил поприветствовать Грэхемов, как только ему сообщили об их прибытии.

– Ну, Алистер, как сегодня идет дело? – спросила Катринка, улыбаясь и протягивая ему руку.

– Замечательно, – ответил управляющий тоже с улыбкой и взял ее за руку, как бы собираясь поцеловать ее, но ограничился рукопожатием. – Просто великолепно.

– Моя жена свободно говорит на нескольких языках, включая английский, – сказал Адам со снисходительной улыбкой, пожимая руку Кодрона, – но иногда у нее возникают сложности с глаголами.

– Госпожа Грэхем говорит по-английски очень мило, – ответил галантно Алистер.

Катринка удержалась от комментария, что Адам по-прежнему не говорит ни на одном языке, кроме английского, и удовольствовалась безобидной репликой.

– Я говорю по-чешски без грамматических ошибок.

– Но не по-английски, – он сказал это с той же снисходительной, даже ласковой улыбкой, обняв ее за талию и притянув к себе.

Именно это всегда казалось Катринке таким непонятным в поведении Адама. Он как бы пытался оттолкнуть и притянуть ее к себе в одно и то же время. И она не обижалась на него только потому, что верила, что его враждебность была мимолетной, возникающей в результате стресса, а привязанность – глубокой и постоянной. Ей никогда не приходило в голову, что то, что она принимала за любовь, могло быть просто гордостью обладания.

Адам начал беседовать с Алистером, задавая ему вопросы, обмениваясь какими-то данными, сравнивая показатели игорного бизнеса в отеле и его плавучих казино. У Адама был такой вид, как будто Катринка была здесь ни при чем и вообще не присутствовала при разговоре. Такое пренебрежение ею было несправедливо и даже оскорбительно, поскольку именно она собрала большую часть этой информации в результате многочасового изучения финансовых отчетов лондонского «Грэхема».

Алистер, надо отдать ему должное, отвечая Адаму, постоянно взглядывал на Катринку, как бы ища у нее подтверждения своим словам, что она отметила для себя с одобрением и даже некоторым удовольствием. По крайней мере, он помнил, кто ему платит.

Удовлетворив свое любопытство, Адам закончил беседу с Алистером и провел еще несколько минут с Катринкой в зале, играя роль «посла доброй воли», смешиваясь с толпой посетителей и как бы пытаясь соблазнить их почаще посещать казино. Когда Грэхемы уже собирались уходить, открылась дверь лифта, и в зал вплыла Шугар Бенсон Эллиот с высоким, аристократического вида седовласым мужчиной лет пятидесяти. На нем был смокинг с черной «бабочкой», а Шугар выглядела на редкость степенно и даже элегантно в черном платье от Армани, которое только слегка намекало на соблазнительные изгибы ее тела. Медового цвета волосы были зачесаны наверх, а несколько кокетливых прядей падали на лоб, подчеркивая ее выступающие скулы. Только ее рот, тщательно очерченный и накрашенный яркой блестящей помадой, намекал на ее репутацию сексуальной атлетки.

– О Боже, только не это, – простонал тихо Адам. Хотя он не раз задумывался о том, какова Шугар в постели, она была слишком явной авантюристкой и интриганкой, чтобы показаться ему привлекательной. Осыпать любовницу, даже жену, подарками – это одно, платить же за секс – совсем другое. Для него разница между этими двумя вещами была слишком велика.

– Хорошо, что Дэйзи не пошла с нами, – прошептала Катринка, пытаясь изобразить на лице улыбку.

– Ба, Катринка, Адам, рада вас видеть, – протянула Шугар со своим южным певучим акцентом и, поменяв направление, подвела своего спутника к ним. Она расцеловалась с ними и сказала:

– Хочу представить вам своего друга Найджела Бевендена, герцога Кембрийского.

Катринка заметила, что Алистер наблюдает за ними с противоположного конца зала с изумлением. Пожимая руку герцогу, она задумалась, как нужно к нему обратиться. Они постояли несколько минут, разговаривая. Шугар казалась расслабленной и счастливой, рассказывая во всех подробностях о своих путешествиях за последние несколько месяцев, в то время как все остальные жаждали скорей уйти. Наконец Адам, сказав, что у него на следующий день рано утром важное совещание, извинился, и все распрощались, обменявшись явно фальшивыми пожеланиями в скором времени вновь встретиться.

– Как нужно обращаться к герцогу? – спросила Катринка Адама, когда они направились к лифту.

– Задница, – сказал Адам. – По крайней мере, я назвал бы так каждого, кто появляется с Шугар.

Катринка засмеялась и повторила вопрос Алистеру, который перехватил их у лифта.

– Ваша светлость, – сказал Алистер, на лице которого все еще сохранялось странное выражение.

– Что, с этим герцогом что-то не в порядке? – спросила Катринка.

– Нет-нет, – сказал быстро Алистер. – Он абсолютно нормальный. Для герцога, – добавил он, рассмешив этим Адама.

– Вот уж не думал, что вы социалист.

Алистер ужаснулся:

– Пет. Совсем нет.

– Тогда что-то подозрительное связано с Шугар Бенсон? – спросила Катринка, решив все-таки выведать у Алистера, что его так взволновало.

– Она ваша приятельница?

– Нет.

– Знакомая, – добавил Адам.

– А что? – спросила Катринка.

Зная, что она не спустит его с крючка, пока он не расскажет, что у него на уме, Алистер неохотно сказал:

– Ну, это только слухи, конечно, госпожа Грэхем, но вы ведь знаете, как часто слухи оказываются правдой? Видите ли, я слышал, что Шугар Бенсон владеет борделем.

– Что? – воскликнула Катринка, которая действительно не могла поверить своим ушам. Ей было известно, так же как и всем, благодаря ядовитому перу Сабрины, что граф Паоло ди Кортина умер, не успев жениться на Шугар. Он не оставил ей ничего, кроме некоторых драгоценностей, которые его дети пытались отсудить у нее. Но она все еще получала алименты от Стивена и благодаря своей внешности и сексуальным талантам имела неограниченные возможности выйти замуж за какого-нибудь богача, молодого или старого. Зачем ей нужно было заниматься таким бизнесом?