– Я немного устала, – Катринка вдруг почувствовала, что действительно совсем обессилела.

Последнее время на нее слишком часто накатывали эти приступы усталости, и хотя беспокоиться не о чем, они раздражали ее. Катринка взяла у Робин папку и принялась просматривать почту – по большей части приглашения участвовать в различных мероприятиях или председательствовать на них. От всех она, конечно же, вежливо откажется, сославшись на занятость и взятые обязательства. Она пока не знала, что будет делать в ближайшие месяцы, и поэтому никому ничего не обещала. Многие из тех, кто привык всегда рассчитывать на Катринку Грэхем, наверное, удивятся и будут гадать, в чем дело. Но не догадаются.

Единственное приглашение, которое она велела Робин принять, было от журнала «Таун энд кантри» – приглашение сняться для фоторепортажа. Это будет хорошая реклама, и хотя дела сейчас идут получше, чем в начале года (тогда шла война в Персидском заливе), но все же не так, как хотелось бы. Хорошо бы удалось убедить редактора поместить фото, на котором Катринка занимается гимнастикой в специально оборудованных залах «Праги» и «Грэхем» (ее отель на Семьдесят третьей улице между Мэдисон и Парк-авеню); если эти фотографии появятся в мартовском номере, в апреле и мае будет значительно больше постояльцев. Только надо поспешить, а то будет поздно.

– Если «Таун энд кантри» не захочет, – сказала она Робин, – то позвони Элис Зукер в «Шик». Она ухватится обеими руками за эту идею.

Элис Зукер сменила Марго на посту редактора отдела мод в «Шике» и очень старалась подружиться с Катринкой. Но Катринка и Марго с самого начала стали друг для друга больше, чем деловыми партнерами, – они стали подругами, хотя в Нью-Йорке всегда бывает трудно провести границу между дружбой и делом.

Закончив с почтой, Катринка занялась генеральным соглашением, которое она подготовила вместе с главным управляющим судоходной компании Адама. По сути, оно такое же, как и другие соглашения между двумя компаниями, которые сотрудничают уже не один год. Катринке оно нравится, но, может быть, Адам хотел что-то обсудить в нем. Хотя у Катринки за последние несколько месяцев развился прямо-таки дар ясновидения в отношении возможных возражений Адама, никаких зацепок для него она не смогла найти в этом документе. Отодвинув бумаги, она начала звонить по списку, ставя в нем галочку после каждого звонка и соблюдая строгую очередность. Катринка никогда не уходила из офиса, не ответив на все звонки. Дойдя до свекрови, она застонала. Честно говоря, она не в настроении общаться с ней сегодня, как, впрочем, и всегда. Тем не менее Катринка честно набрала ньюпортский номер, ощущая под ложечкой противный комок. Только Нине Грэхем удавалось заставить ее так нервничать. Ну что ей еще надо, думала Катринка. Она с облегчением услышала от дворецкого, что старшей миссис Грэхем нет дома, и велела ему обязательно передать миссис Грэхем, что звонила. При этом она, конечно же, не сообщила ничего о том, где ее можно будет найти.

– Занята?

В дверях появился Майкл Ферранте. Майкл – симпатичный мужчина лет под пятьдесят, кареглазый, с большим ртом и прямым длинным носом. Лучшие парикмахеры Нью-Йорка напрасно бились над его темными курчавыми волосами – они все равно отказывались покорно лежать. Однако это нисколько не портило его лица, даже наоборот, в сочетании с безупречным костюмом в полоску и сияющими туфлями от Лорэна придавало ему своеобразное очарование. Раньше он работал помощником управляющего в «Карлайле», а затем перешел к Катринке в «Прагу». Каким-то образом ей удалось убедить его в том, что непривлекательная груда камней однажды станет первоклассным отелем. Его жена считала сумасшествием браться за это дело. Ей уже мерещилось, как они лишатся новенького дома в Тинеке, а их дочери останутся без образования. Что хорошего в прибавлении жалованья, если до этого ты вынужден будешь целый год сидеть без работы. К счастью, она ошиблась.

– Майкл никогда не слушает меня, – часто сокрушалась она, а потом со смехом добавляла: – И слава Богу!

Катринка пригласила его войти, и Майкл опустился на один из стульев эпохи королевы Анны напротив нее.

– Проблемы? – спросила она.

– НП, – ответил он, что могло означать либо «немецкий принц», либо «немецкий прокол», в зависимости от того, кто участвовал в разговоре. Но и то, и другое удачно характеризовали лицо, о котором шла речь.

– Он до сих пор не оплатил счет? – Он даже не извинился.

Обычно вопросы неуплаты не занимали руководство отеля, тем более что этот молодой член королевской семьи Германии был если уж не другом Грэхемов, то, по меньшей мере, их близким знакомым. Они вращались в одних и тех же кругах, посещали одни и те же приемы.

– Он что, разорен? – поинтересовался Майкл.

– Нет, – ответила Катринка. – Он сделал большие деньги. Миллионы. Сколько он должен?

– Он снимал пентхаус больше недели. Плюс еда, напитки, – Майкл сверился с записями. – Девятнадцать тысяч шестьсот.

– И нет никакой возможности списать это со счета? Минуту она сидела, задумавшись, потом улыбнулась:

– Я знаю, что нам делать. Мы проговоримся об этой истории Сабрине.

– Каким образом? Она этого не напечатает.

– Не беспокойся. Я найду способ.

Может быть, Марк окажет ей эту любезность? В конце концов, он ей должен за услугу. Затем она передумала. Кому нужна Сабрина? Рик Колинз ей поможет. Ее друг Рик, свободный журналист и ведущий шоу на кабельном телевидении – шоу из сплетен и интервью, которое смотрят все.

– Не вижу, чем он может помочь нам, даже если использует нашу информацию.

– Все просто. Когда она пройдет по телевидению, я позвоню НП и принесу свои извинения. Скажу, что не знаю, как эта история вышла наружу. Он попросит меня дать опровержение. Я, конечно же, соглашусь. Гарантирую, что оплаченный чек придет «Федеральным экспрессом».

– Ты уверена?

– Я знаю его. Он большой эгоист и не любит быть в щекотливом положении.

Майкл засмеялся:

– Ну, ты хитра!

– Если же у него нет денег, то разговор будет иной. Катринка не способна настойчиво требовать уплаты долга, если у кого-то действительно финансовые трудности, но презирала тех, кто уклонялся от ответственности, был ленив, боялся трудностей, не хотел проявить максимум энергии и был невнимателен к другим. Люди должны делать то, что они обещают, и платить, когда должны. Она много лет прожила в Нью-Йорке, но не переставала удивляться тому, что не все так думают и поступают.

Обсудив с Майклом все дела, она поговорила несколько минут с управляющим отелем «Грэхем» и покинула офис. Она шла пешком до своей квартиры на Пятой авеню в сопровождении телохранителя. Они о чем-то беседовали, но Катринка не улавливала сути разговора. Наступили сумерки, похолодало. Внезапно она почувствовала озноб, и грудь ее сдавил страх. Страх? Но почему? Кого она боится? Не Адама же. Тогда кого же? Никого, но кто-то все-таки может жестоко и навсегда лишить ее счастья.

Глава 3

– Приготовь чай, Анна, – попросила Катринка свою домоправительницу, когда та помогала ей снять пальто.

– Ромашковый, пожалуйста. Скверная погода. Я продрогла до костей.

– Звонил мистер Грэхем. Передал, что позвонит позже, – сообщила Анна бесстрастным голосом. Она недолюбливала Адама, но никогда не выказывала свою неприязнь. Катринка посмотрела на часы. Было начало пятого. Звонить точно – это новая линия поведения Адама.

– Я буду в библиотеке.

– Хорошо, миссис Грэхем.

Анна Бубеник – полная, миловидная, седовласая вдова с двумя дочерьми – в 1948 году, после того как в Чехословакии к власти пришли коммунисты, эмигрировала вместе с мужем в Соединенные Штаты. Она появилась в доме Грэхемов вскоре после их женитьбы и очень привязалась к Катринке, заботилась о ней, как о своих собственных детях. Аккуратно сложив пальто и перекинув его через высокую спинку старинного кресла в холле – она повесит его позже, после того как подаст Катринке чай, – Анна наблюдала, как Катринка быстро прошла через гостиную в библиотеку. Бедняжка выглядит сегодня измученной, подумала она, и поторопилась на кухню поставить чайник. Слишком много работы, слишком много путешествий, слишком много бессонных ночей – в этом все дело.

Анна достала из горки изящную чашку с блюдцем, положила пакетик ромашкового чая в фарфоровый чайник, залила его кипящей водой и, поставив все это на серебряный поднос, со вздохом подняла его. Надо бы Катринке позаботиться о себе, особенно теперь. Она вошла в библиотеку. Катринка сидела перед столом и невидящим взглядом смотрела через окно на Центральный парк и на пруд, едва различимый в тумане. Лишь уличные фонари, которые только что зажглись, своим слабым светом немного разгоняли темноту.

– Ваш чай, миссис Грэхем.

– Спасибо, Анна, – сказала Катринка, отворачиваясь от окна. Она встала, включила еще одну лампу и опустилась на стеганую бежевую банкетку, которая стояла у стены под китайским панно.

– Вы сегодня ужинаете дома?

– Да. И кроме меня, никого не будет.

– Хотите меч-рыбу?

– Прекрасно, на гриле, пожалуйста. И какие-нибудь овощи.

Катринка не держала повара. Прежней прислуге из пяти человек она предпочла одну Анну. Ежедневно приходила горничная, а два раза в неделю – прачка. Когда к обеду бывали гости, Катринка пользовалась услугами ресторанов. А швея, которая работает для Катринки уже много лет, всегда готова заняться починкой и переделкой одежды, когда это требуется.

– Да, миссис Грэхем, – вспомнила Анна, – на письменном столе вас ждет почта. И письмо, которое пришло около часа назад «Федеральным экспрессом».

– Спасибо, – ответила Катринка.

Оставшись одна, она пила чай, перелистывая последний номер журнала «Женщина». Ежедневно она читала несколько газет – «Нью-Йорк таймс», «Уолл-стрит джорнэл», «Кроникл», – а также просматривала «Дейли ньюс», «Пост», «Ньюдей» и другую периодику по мере их поступления. Если она что-либо упускала, друзья неизменно присылали ей факсы; в свою очередь она сама посылала им копии статей, которые могли бы их заинтересовать. Книги она читала вечерами, дома или на отдыхе. Обычно – развлекательную беллетристику, биографии и время от времени «Замок» Кафки. Это была одна из любимых книг ее матери. И, перечитывая ее, Катринка чувствовала себя ближе к ней. Она также не пропускала ни одной новой книги Кундеры.