Ивана Трамп - Только про любовь

Илона поступила в университет на два года раньше Катринки, и с тех пор они катались отдельно друг от друга. Катринка была рада избавлению от такой агрессивной соперницы, как Илона. Когда же Катринка попала в состав национальной команды, они опять встретились.

Невзирая на все свои недостатки, Илона была хорошей лыжницей, и Катринка должна была признать это.

Но ее попытки не обращать внимания на шпильки Илоны, как и в детстве, потерпели неудачу. Хотя Катринке удавалось сдерживаться и не отвечать на ее оскорбления, она испытывала по отношению к ней не просто желание победить, что вообще-то всегда было характерно для нее, но победить свою соперницу любой ценой, даже ценой собственной жизни.

– Что это вы с Владиславом делали одни в купе? – спросила вечером Илона, когда девушки готовились ко сну. Тот, кто видел ее впервые, мог найти ее хорошенькой – плоское бледное лицо в обрамлении вьющихся мягких светло-золотистых волос. Но ее хитрые цепкие глаза очень скоро разрушали это первое благоприятное впечатление.

– С Владиславом? – удивленно переспросила Катринка.

– Вы с ним долго были вместе.

– А тебе какое дело? – воинственно вмешалась Жужка.

– Да так, из любопытства, – игриво сказала Илона, не собираясь отступать.

– Ничего особенного, – ответила Катринка.

– А ты что, завидуешь? – спросила Жужка. Она не любила Илону и всегда была готова к бою с ней, чего так хотела избежать Катринка.

– Не будь дурой, – наступала Илона. – Я видела, как ты смотришь на него.

– Он – красивый, – добавила четвертая девушка.

– Мы все смотрим, – засмеялась Катринка, – и восторгаемся.

– Смотри, но не трогай, – съязвила со смехом Жужка, поддерживая Катринку.

Илона посмотрела на них с недоумением:

– Над чем это вы смеетесь?

– Держу пари, что она не девственна, – прошептала Жужка Катринке. И обе девушки засмеялись.

– С вами просто невозможно, – сердито сказала Илона.

К удивлению Катринки, Томаш встречал их на вокзале, когда они возвратились в Прагу. Он стоял на платформе, размахивая шапкой.

– Катринка! Жужка! – закричал он, стараясь привлечь их внимание. – Я здесь!

– Смотри, Томаш, – сказала Жужка. Она была рада видеть его и даже не удивлена.

Катринка с подозрением посмотрела на подругу:

– Ты знала, что он будет здесь?

Жужка улыбнулась.

– Надеялась, – ответила она.

Томаш просто сиял. Его волосы были влажные, как будто он только что принял душ. Лицо свежевыбрито, а щека, когда он целовал Катринку, была гладкой и источала запах, который был незнаком ей. Это тоже удивило ее. Все свободные деньги Томаш обычно тратил только на книги…

– Мы проиграли, – сказала Жужка.

Катринка упала на трассе и растянула мышцы ноги. Ей несколько раз кололи обезболивающее, и она продолжала кататься с забинтованной ногой. Не очень успешно и заняла восьмое место. Илона пришла третьей, Жужка пятой. Победила французская женская команда.

Томаш обнял их.

– Тогда вам действительно нужно взбодриться. Пойдемте в «Максимилианку». Наши уже там. Перекусим, а потом сходим в кино.

– Я не могу, – отказалась Катринка. – Я вымоталась.

Томаш и Жужка переглянулись, как будто она внезапно тронулась.

– Ты? Устала? – удивилась Жужка.

– Я чуть жива, – настаивала Катринка. – У меня болят ноги.

– Это хороший фильм, – упрашивал ее Томаш.

– Я посмотрю его в другой раз, – был ответ. – А сейчас я сразу же иду спать.

– Да… – огорчилась Жужка.

В ее голосе звучало разочарование, и Катринка поняла, что подруга готова проявить благородство и предложит проводить ее до общежития.

– Но вы идите вдвоем и веселитесь. Не беспокойтесь обо мне. Со мной все в порядке. Я просто хочу отдохнуть.

– Ты уверена? – спросила Жужка.

– Конечно, она уверена. Она не нуждается в том, чтобы ты уложила ее в кровать, – вмешался Томаш, целуя Катринку в обе щеки. – Отдыхай, – приказал он. – Увидимся завтра.

Томаш обнял Жужку и увел ее через толпу на перроне. Жужка разок оглянулась, удивленно пожала плечами, но потом махнула рукой и повернулась к Томашу.

Катринка еще мгновение наблюдала за ними. Томаш и Жужка. Раньше она не задумывалась над любовными отношениями между людьми, а позже была больше занята своими собственными сексуальными переживаниями и только теперь поняла, как их влекло друг к другу, Томаша и Жужку.

– Катринка! – услышала она свое имя и обернулась. Ота Черни стоял около автобуса и поджидал отставших. – Ты едешь с нами?

– Да, – откликнулась она и захромала к автобусу.

– Как твоя нога? – спросил он, когда она подошла.

– Прекрасно.

– Не забудь вечером приложить лед.

Катринке снилось, что она и Владислав едут в поезде и он целует ее. Потом они очутились вдруг в кабине подъемника, и Владислав раскачивал его изо всех сил, она испугалась то ли оттого, что выпадет, то ли оттого, что Ота Черни увидит их.

– Катринка, – прошептал чей-то голос ее имя. Сначала она подумала, что это Владислав, который целовал ее. Но потом она поняла, что это не его голос, а женский.

– Катринка.

Она открыла глаза и увидела Жужку, которая сидела на краю ее кровати. В комнате было темно, первый неясный утренний свет пробивался через шторы.

– Что случилось? – спросила Катринка. – У тебя все в порядке? – Она была еще в оцепенении от страшного сна. Должно было случиться что-то невероятное, раз Жужка разбудила ее.

– Да, – ответила Жужка. – У меня все прекрасно. Чудесно. Я просто хотела сказать тебе, что люблю Томаша. Ты не возражаешь?

– Нет. Я знаю это.

– Ты поэтому не пошла с нами сегодня?

– Я знала, что вы хотите остаться вдвоем, даже если вы не знали этого.

– Спасибо, – ответила Жужка. В неясном свете Катринка с трудом могла разглядеть ее лицо. Жужка плакала.

– Ах, Катринка. Это было чудесно.

– Что?

– Заниматься любовью, дурочка. – Она всхлипнула. – Как я счастлива!

Если Катринка не участвовала в соревнованиях, то тренировалась, а между тренировками посещала университет, изучая английский, немецкий и русский языки, историю этих стран, их культуру и искусство. Занятия в университете продолжались по восемь часов в день. Ей предстояло учиться шесть лет, чтобы получить степень магистра, которая даст ей возможность работать преподавателем или журналистом, адаптирующим новости из зарубежной прессы для публикации в Чехословакии. Идея стать переводчиком в дипломатическом ведомстве была особенно ей близка: она могла бы тогда много путешествовать, уйдя из спорта.

Учитывая частые поездки спортсменов на соревнования, по Чехословакии и за рубеж, им, конечно, давали поблажки, но требовали наверстать упущенное в учебе, выполнить всю учебную программу и сдать экзамены. Тех, кто не справлялся, исключали из университета и выгоняли из команд. Они теряли все привилегии, которые полагались спортсменам.

Решал их судьбу, наблюдал за их личной жизнью и учебой всесильный Спорткомитет. Члены Спорткомитета по отдельности были веселыми мужчинами, женщинами, любили выпить кружку пива, повеселиться, они горячо болели за спортсменов на хоккейных матчах или лыжных гонках. Однако их деятельность приводила спортсменов в ужас. Когда чиновники вызывали кого-нибудь из провинившихся на разборку, то комната Спорткомитета, где проходило заседание, превращалась в средневековую камеру пыток. Катринка лично знала двух человек, которых вызывали на такие проработки: одному дали испытательный срок, чтобы ликвидировать неуспеваемость, другую – это была молодая беременная конькобежка – исключили из университета и из команды. Решения комитета невозможно было обжаловать, поэтому избежать такого вызова считалось величайшим благом для спортсмена. Даже желание победить стояло на втором месте.

Катринка знала членов комитета только в лицо, вежливо улыбалась им, когда встречала их на тренировках или соревнованиях, изредка обменивалась дружескими замечаниями и благодаря своему поведению до сих пор смогла избежать их проработок. Поэтому она была очень удивлена, когда в начале февраля у выхода из учебного корпуса ее встретила госпожа Хоч, член Спорткомитета. Катринка встревожилась, но заставила себя улыбнуться.

– Добрый день, – сказала она. – Как вы себя чувствуете, госпожа Хоч?

Госпожа Хоч, статная красивая женщина, которой было далеко за пятьдесят, не то что не улыбнулась, но даже не ответила на приветствие. Вместо этого она сунула Катринке под нос журнал.

– Катринка, это ты?

Катринка взглянула на обложку журнала и увидела свою фотографию.

– Да, – ответила она.

Она впервые видела этот журнал и подумала, что выглядит на фото полноватой.

– Ты работаешь манекенщицей?

Она кивнула.

– Чтобы немного подзаработать, – объяснила она.

– Ты считаешь свою стипендию недостаточной?

– Нет, – ответила Катринка, с каждой минутой нервничая все больше. У госпожи Хоч была вполне заслуженная репутация суровой матроны, особенно по отношению к хорошеньким девушкам. С юношами она держалась более благожелательно, даже позволяла себе пококетничать. – Мне вполне хватает, но… – Она заколебалась.

– Что но? – допытывалась госпожа Хоч, не меняясь в лице.

– Благодаря тому, что я подрабатываю манекенщицей, я могу себе кое-что позволить, – сказала она, указывая на голубой «фиат-600», который был неподалеку припаркован. – Например, машину. Очень удобно иметь машину, – добавила она в поисках лихорадочных доводов для госпожи Хоч. – Тогда после соревнований я могу намного быстрее вернуться в Прагу, чем на поезде, и тем самым меньше пропускаю занятий.

– А не считаешь ли ты, – госпожа Хоч снова помахала журналом, – что это отнимает слишком много времени? Мешает твоим занятиям?