Появилась Луиза с двумя маленькими рюмками и бутылкой виски на серебряном подносе. Она поставила его на стол рядом с Кэлли.

– Спасибо, Луиза, – сказала Лили. – В конце концов, я рассказала ему все. Ему было тяжело узнать об этом. Я не знаю, простит ли он меня когда-нибудь…

– Но ведь ты ничего такого не сделала, правда?

– Нет. Я держала от него в секрете самую важную часть моей жизни. Я просто затыкала ему рот. Я никогда с ним не делилась. Я даже не знаю, поверил ли он мне, что между нами не было секса, но он достаточно умен, чтобы понять, что это еще не все. Он знает, что Люк был мне дороже, чем он и Сиси. Знаешь, пока Люк был жив, я никого не любила – ни Джерри, ни даже Сиси. Я заботилась о них, но Люк всегда был на первом месте. То, что было нужно ему, всегда брало верх над тем, что было нужно им. Теперь, когда он умер, я чувствую, что освободилась от этого ужасного влияния. В первый раз за все время я оказалась в состоянии по-настоящему оценить Джерри, полюбить его. Господи, когда я думаю, откуда он вышел, кем он должен был стать, и вижу, чего он достиг, – честно, порядочно, – я просто поражаюсь. Но, – она покачала головой, – может быть, уже слишком поздно. Я не уверена, что он когда-нибудь меня простит.

Она отпила из рюмки и вытерла слезы.

– Ох, Лили, мне очень жаль. Я совершенно не представляла, что тебя окружало все эти годы. Если бы я только знала.

– Откуда ты могла знать? Я никого не посвящала в это. Не могла. А сейчас я чувствую себя так, как будто меня выпустили из тюрьмы, – она крепко обняла Кэлли. – Теперь я понимаю, что никогда не была настоящим другом.

– Ох, Лили, не говори так, – сказала Кэлли.

– Нет, правда. Но я надеюсь, что все изменится.

– Знаешь, что странно, Лили? Если подумать, то твоя жизнь, моя жизнь и жизнь Марси совершенно разные, но каждого из нас коснулись наркотики или алкоголь… В моей жизни – Дорин и Кристина, в твоей – Люк, и сама Марси. Нас всех это задело. Странно, правда?

– Да, и вот еще что… Мы говорили о старых призраках, которые влияют на нашу сегодняшнюю жизнь. Ведь у Марси то же самое, правда? Все эти годы ее преследует воспоминание о смерти отца и ненависть к Джо. Я думаю, это не только потому, что она пьет. Как она? Ты говорила с ней?

– Да, – сказала Кэлли. – Она вернулась в Саг-Харбор. Пошла на поправку. Мэт все еще живет в другом доме, но они общаются. Марси говорит, что они оба медленно привыкают друг к другу.

– Я надеюсь, что она сумеет прогнать своих призраков. Мы слишком долго кружились в танце с тенями.

– Ты права. У меня такая ненависть к наркотикам и алкоголю! Одному Богу известно, как много людей находится под их влиянием. Я смотрю на Пола и у меня разрывается сердце.

– У него есть ты, Кэл, – сказала Лили. – Он справится.

– Если Кристина поправится, то с ним все будет в порядке. Если мы ее потеряем, я не знаю, сможем ли мы это пережить. Проклятье, что-то надо делать… – она допила виски. – Я пойду наверх, если ты не против. Я тоже ужасно устала.

– Конечно, – сказала Лили. – Кэлли, спасибо, что выслушала мой рассказ. Мы стали с тобой гораздо ближе друг к другу.

– Лили, – сказала Кэлли, – мы друзья. И всегда ими будем.

23

Нью-Йорк, январь 1989

– Кто-нибудь, помогите мне, пожалуйста, с молнией!

– Одну секунду, Марси, – сказала Кэлли. – Сейчас. – Она пробежала расческой по волосам и искоса взглянула в большое зеркало. Ее неяркая косметика хорошо гармонировала с зеленым бархатным вечерним платьем и ожерельем из изумрудов. Слева от нее Лили, наклонясь к зеркалу, подкрашивала тушью кончики ресниц. Глубокое декольте ее черного бархатного платья прекрасно оттеняло сверкающее бриллиантовое колье. Марси пыталась взглянуть в зеркало из-за их спин.

– Никто не ощущает, что мы слишком шикарно одеты, а время еще только вечернего чая? – сказала она, разглаживая свою голубую шелковую юбку и приводя в порядок лиф без бретелек, украшенный золотой вышивкой.

Лили и Кэлли рассмеялись.

– Более того, – продолжала Марси. – Мне кажется, Лили старается перещеголять нас своими бриллиантами.

– Разве кто-нибудь может перещеголять изумруды Лэттиморов? – спросила Лили.

– Твои сапфиры не так уж плохи, – улыбнулась Кэлли.

– Просто, но со вкусом, – сказала Марси, прикоснувшись к нитке голубых камней на своей груди.

Кэлли была рада снова слышать смех Марси.

– Три простые домохозяйки, – усмехнулась Марси. – Слушайте, спасибо, что выпустили меня первую. Мне действительно надо как можно раньше вернуться в Саг-Харбор, а сегодня обещали снег, так что, может кто-нибудь мне помочь?

– Конечно, – сказала Кэлли. – Повернись. – Она расстегнула молнию, стараясь не задеть белье.

– Спасибо, – сказала Марси. Она переступила через платье, упавшее к ее ногам, и достала из большой кожаной сумки шелковую рубашку и джинсы.

– У тебя трудности с расстегиванием молнии. А у меня с застегиванием, – сказала Кэлли.

– Это потому, что ты объелась в «Le Circue». Я говорила тебе, что надо было есть кресс-салат и петрушку.

– Нет, – сказала Кэлли. – Это совсем не поэтому. Просто я на четвертом месяце беременности. Замужем семь лет, отроду уже почти сорок, и на четвертом месяце беременности. Можете себе представить?

– Ты шутишь? Ох, Кэлли, – улыбнулась Лили. – Это здорово!

– Ты рада? – спросила Марси.

– Ужасно. Я собиралась сказать вам за ленчем, но мне не хотелось, чтобы кто-нибудь еще услышал. Столики стоят так близко…

– Как у вас дела, леди? – Мартина, ассистентка Фабиани, миниатюрная молодая светловолосая девушка со стрижкой «ежиком», одетая в черное трико, просторную черную рубашку и черные ботинки с высокой застежкой, просунула голову за экран, отгораживающий гримерную от остальной части огромной студии. – Кто следующий? Миссис Монтини?

– Погодите, дайте нам еще пару минут… Я сейчас выйду, – девушка ушла, и Лили повернулась к Кэлли.

– Это потрясающие новости!

– Да, правда есть одна проблема… Сейчас февраль. Ребенок родится в июле, в середине июля, как раз когда должен состояться благотворительный марафон Роял Пальм.

– Ох, Кэлли, – улыбнулась Марси, – за все годы, что мы работали вместе, ты никогда не нарушала графика работы, но этот случай – из ряда вон выходящий! Я полагаю, ты ляжешь в больницу? Думаю…

– Я всегда вам говорила, что секрет успешной работы в хорошей подготовке, – сказала Кэлли. – Если вы сделали это хорошо, то можно пережить небольшие помехи, которые неизбежны.

– Небольшие помехи? – смеясь, повторила Лили. Она посмотрела на Марси.

– Небольшие помехи! Слушайте, я лучше пойду, а то мы никогда не закончим. – Она встала, наклонилась и поцеловала Кэлли в макушку – Я так рада за тебя, – сказала она. – Мы готовы, – крикнула она Фабиани, выходя из-за ширмы. – Давайте начинать.

– Кэлли, может быть нам перенести благотворительный марафон? Еще не поздно.

– Я думала об этом, но середина лета – самое подходящее время. Пик сезона. Марси, я настроена очень решительно по поводу Роял Пальм. Мне кажется, что нет такого человека, которого бы не коснулись наркотики или алкоголь. Это так широко распространено. Собирая средства для выполнения программы реабилитации, мы делаем большой шаг в решении этой проблемы. Эта программа очень обширна: медицинское обслуживание, реабилитация в стационарах, наблюдение за больными после выписки, социальные и образовательные программы. Мы не сможем решить эти проблемы, но мы положим начало. Мы можем помочь реальным людям. Дорин проделала огромную работу по программе социальной реабилитации. Ты не была там с тех пор, как мы закончили поликлинику для амбулаторных больных. Оборудование просто великолепно!

– Кэлли, ты самый старательный и компетентный человек из тех, кого я знаю. Если ты решишь что-нибудь сделать, то это будет сделано. Я всегда восхищалась этим и чувствовала себя спокойно рядом с тобой. Когда мы работали вместе, я знала, что могу положиться на тебя в плане постановки сценария…

– А я знала, что могу положиться на тебя в плане хороших сценариев. У нас была, – она улыбнулась, – настоящая команда, она и осталась. Тебе уже пора ехать, пока не пошел снег.

– Да. Я позвоню тебе, как только вернусь из Лос-Анджелеса. Обещай мне подумать, если вдруг тебе будет нужна помощь.

– Обещаю, – улыбнулась Кэлли. – Езжай спокойно домой. Привет Мэту.

– Что, Сэл, – Джимми Хук сложил руки на своей бочкообразной груди. – Я прав или нет? – Он посмотрел в глаза полицейского, в которых не было ни тени улыбки. – Хороший соус начинается с хороших продуктов, так или нет?

Полицейский согласно кивнул. Джимми повернулся на высокой вертящейся табуретке к Доминику и приподнял свой пустой бокал, давая ему знак налить еще. Он обернулся к Джо. – Я прав, Джо? Мой раковый соус самый лучший из тех, что ты пробовал, так или нет? Клянусь Богом…

– Так, – согласился Джо.

– За исключением нашего, – улыбнулся Доминик, наполняя бокал Джо.

– Э, брось, Доминик, – сказал Джимми. – Я не могу поставить свой раковый соус против любого ресторанного в Нью-Йорке или чьего-нибудь еще. Я прав? – он посмотрел на Джо в поисках поддержки.

– Да, у тебя великолепный раковый соус, Джимми. Действительно, – сказал он Доминику и Сэлу. Сэл зевнул.

– Мне пора домой, надо немного поспать, – сказал Сэл.

– Было много работы прошлой ночью? – спросил Джимми.

– Нет, было спокойно, но мне пришлось подняться в четыре утра, чтобы успеть на место убийства.

– Да? Ты был там сегодня утром? – переспросил Джимми. – Слушай, Сэл, может быть, мне сходить как-нибудь вместе с тобой? Хотелось бы посмотреть.

– Бог с тобой! – сказал Сэл. – Гражданское население не допускается ни при каких обстоятельствах. Ты шутишь? Бог с тобой!

– Гражданские не допускаются… ладно, – Джимми воспринял отказ философски. Он, как и Сэл, знал правила игры. Но хотя они стояли по разные стороны, оба понимали, какая тонкая и хрупкая между ними черта.