Молодой человек кивнул. Мэгги начала пробираться через толпу. Она уже набила себе на этом руку, у нее было досье почти на всех присутствующих в этом зале… Одна из этих золотых птичек была хозяйкой борделя в мадридских трущобах, прежде чем выйти замуж за своего низенького, лысого, пожилого покровителя; другая – жена магната, известного дамского угодника, на самом деле предпочитающего мальчиков со знойного побережья Карибского моря; богатая круглолицая наследница и тощая жена банкира в настоящий момент были заняты тем, что назначали на завтра рандеву. Она могла многое рассказать о них, и они это знали. Они также знали, что она всегда держит язык за зубами. Этот факт открывал ей двери на все приемы, во все дома, и ставил ее вне конкуренции. Она привычно улыбалась, пробираясь сквозь толпу, высоко подняв подбородок, что делало ее лицо еще более жестким.

Ей надо было встретиться с Лили Монтини, безупречная красота и вкус которой оказались достаточными, чтобы превратить неотесанного, хотя и умного мужа во всеми признанного светского льва. Конечно, все знали прошлое Джерри Монтини. Бульварные газетенки пестрели сообщениями об арестах Пэтси Монтини и последующих освобождениях его из-под стражи. Фотографии Монтини-старшего на ступенях здания суда, входящего или выходящего из ворот тюрьмы, всегда сопровождались мрачными подробностями его преступной карьеры. А его сын Джерри был сегодня принят в обществе, образован и богат…

Мэгги заметила вечернее платье Лили из серого шифона с маленьким букетом камелий на груди. Конечно, от Живанши. Нет вопросов. Появление Лили Монтини взволновало всех в этом пресыщенном обществе. Мэгги знала, что она может и поддержать и свалить новичка, но, оценив Лили Монтини, решила оказывать ей помощь.

– Лили, дорогая. Полный триумф! Отель превосходен. Я обошла его весь! Одна комната великолепнее другой! Просто захватывает дух.

– Спасибо, Мэгги. Ты, конечно, знаешь нашего будущего сенатора Пола Лэттимора.

Мэгги повернулась, чтобы принять поцелуй в щеку. – Пол, дорогой. Выглядишь прекрасно, но ты, вероятно, очень устал от выборной кампании.

– Я еще держусь, Мэгги, – улыбнулся Пол.

– А твоя мать… как она?

– Хорошо, спасибо. Я скажу ей, что ты про нее спрашивала.

– Ой, Пол, прости, Лили. Я вижу графиню Д'Урбано. Мне надо с ней поговорить. Я ведь на работе, вы же знаете, – она рассмеялась и стала пробираться сквозь толпу.

– Пол, я хотела поблагодарить тебя за то, что ты предложил Марси и Мэту остановиться сегодня вечером в твоей квартире. Комнаты в отеле не будут готовы до завтра… Горничные, уборщицы, и так далее.

– Нет проблем. Я очень рад, что они у меня.

– Я не вижу Кэлли. Она приехала?

– Нет. Еще нет. Я думаю, что ей надо позвонить, – сказал он, глядя на часы. – И узнать, все ли у нее в порядке.

Пол пробрался сквозь толпу, останавливаясь, чтобы поприветствовать знакомых, в широкий холл у входа в зал. Он подошел к телефону и набрал номер Кэлли. Было занято. Он остановил официанта, взял у него виски и снова набрал номер. Опять занято.

– Привет, хорошо выглядишь! Ты случайно не знаешь, где в этом притоне дамская комната? – Он рассмеялся. – Марси была неподражаема!

– Нет, – улыбнулся он. – Но мужская комната внизу в холле слева. Может быть, женская напротив?

– Логично мыслишь, – улыбнулась она. – А где Кэлли?

– Не знаю. Я как раз стараюсь до нее дозвониться. Все время занято.

– Я составлю тебе компанию, если ты не против.

– Мне бы не хотелось отвлекать тебя от срочных дел, – улыбнулся он.

– Не срочных. Просто кое-что поправить. Бедный Мэт, – она покачала головой. – Он ненавидит такие торжества. Он думал, что уже никогда не наденет фрак после того, как перебрался в Саг-Харбор. В самом деле, я первый раз вижу его во фраке. Представляешь? Помнишь, он был в голубом костюме на нашей свадьбе?

– Это была замечательная свадьба. Жениха отличали по голубому костюму, а невеста была просто восхитительна.

– Вы получите мой голос, сенатор, – она рассмеялась. – Я, пожалуй, пойду. Не хочу надолго оставлять Мэта одного.

Когда Марси вернулась, Пол говорил по телефону. Он сделал ей знак подождать.

– Марси, – сказал он, вешая трубку. – Кэлли не придет. Что-то случилось. Я сказал ей, что сейчас приеду. Я только что говорил с миссис Кримминс. Она скажет швейцару, чтобы он вас впустил. Так что вы можете вернуться в любое время.

– Да, Пол, спасибо, – лицо Марси выражало участие. – Я надеюсь, что у Кэлли все в порядке. Я могу чем-нибудь помочь?

– Не думаю. Спасибо, Марси, – Пол поцеловал ее в щеку. – Передай от меня Мэту привет.

Пол прижимал к себе плачущую Кэлли. Она вся дрожала и не могла говорить. В конце концов, слезы ее иссякли, и она затихла на его плече. Пол слегка развернулся, достал из кармана носовой платок и протянул ей. Кэлли молча взяла его и вытерла слезы.

– Я просто не знаю, что делать, – сказала она слабым прерывающимся голосом. – У меня столько разных чувств одновременно. Я хочу воды. Ты что-нибудь хочешь?

– Лежи тихо, – сказал он. – Я принесу.

– Я позвонила Элен и Джеку, когда пришла. Ох, Пол, мне пришлось поручить запись Эдди. Я просто не могла ничего делать. Дэн Мэллой занимается озвучением. У него хорошо получается. Он даже во сне может это делать. Эдди уверил меня, что с синхронностью все будет в порядке…

– Вот, – Пол принес стакан воды. – Не беспокойся об этом. Все хорошо. О чем ты говорила с Элен?

– Я рассказала ей, что произошло. Элен совсем не удивилась, потому, что в начале недели она получила письмо от Дорин. Они с Джеком все обсудили, не знали, говорить мне или нет, потом решили, что надо сказать. Элен пыталась дозвониться до меня несколько раз, но не могла застать.

– Что было в письме? – спросил Пол.

– Я точно не знаю… Что ее жизнь еще два года назад была сущим адом… Что она была алкоголичкой, а теперь вылечилась. Она написала, что очень жалеет, что порвала с нами связь, но говорит, что очень стыдилась своей прошлой жизни… – голос Кэлли дрогнул. Пол обнял ее за плечи. – Боже, с одной стороны мне ее жалко, а с другой – я ненавижу ее за все то, что она мне сделала.

– Ты ее вообще-то помнишь? – спросил Пол.

– Только немного, обрывками. Что я точно помню, так это ее духи. Они так сладко и приятно пахли, как лилии… – слезы потекли у нее по щекам.

– Ты решила, что будешь теперь делать?

Кэлли откашлялась и вытерла слезы. – Я сказала Анне Девинни, что вернусь, что встречусь с ней, когда смогу, но я не знаю, смогу ли я вообще когда-нибудь.

– Дорогая, теперь, когда ты знаешь, где она, по-моему, ты должна с ней встретиться…

– Я ничего не должна, – отрезала Кэлли. – Она не появлялась тридцать лет. Я тоже могу не появиться, если захочу.

– Да, можешь, – мягко сказал он. – Но тогда ты никогда не разрешишь своих проблем.

– Она спрашивала у Элен и Джека, где я живу. Они не знали, сказать ей или нет. Боже, трудно поверить. Ну, – она кивнула, – ты, конечно, прав. Мне надо пойти. Возможно, надо сделать это побыстрее, чтобы покончить с этим.

– Хочешь, чтобы я пошел с тобой?

– Нет. По одной причине. Я не знаю, что она из себя представляет… Если она знает о тебе, то, возможно, она хочет просто твоих денег.

– Кэл, она ничего обо мне не знала, когда спрашивала у Элен, где ты живешь. Никто не знает, что мы поженились. Она не поэтому хочет тебя видеть. Это просто совпадение. И знай, что если когда-нибудь ты захочешь ей помочь, то я не пожалею на это денег.

– О Боже, почему сейчас? – внезапно Кэлли засмеялась.

– Что смешного? – спросил Пол.

– Я просто подумала… Твоей матери придется потратить некоторое время, чтобы примириться с дочерью сталевара в роли твоей жены. Представляешь, Дорин, бездомная, из приюта, приезжает в Бель-Рив к чаю?

Пол рассмеялся. – Интересная картинка. Но ты недооцениваешь мою мать. Я думаю, что ты будешь приятно удивлена. Она замкнута, немного жестковата, может быть, несколько отстраненна, но она добра.

– Ты сказал ей про нас?

– Нет.

– Почему? – спросила Кэлли.

– По той причине, что я очень редко ее вижу, и потом, мы же договорились пока держать это в тайне, до окончания выборов. Ты кому-нибудь сказала?

– Нет, – ответила она. – Я сказала Марей, что ты сделал мне предложение, но это было еще до того, как я сказала «да».

– В любом случае, не беспокойся о моей матери или еще о ком-нибудь, кроме себя. Поступай так, как тебе подсказывают чувства, так, чтобы тебе было хорошо, а я помогу тебе, чем смогу.

Кэлли попыталась улыбнуться. – Ты говоришь прямо как Элен. Они с Джеком сказали мне то же самое. Я боялась, что их может задеть, если я захочу увидеть ее, что они могут подумать, что я как-нибудь захочу признать ее своей матерью, умалив права Элен. Элен сказала, что я должна поступать так, чтобы быть счастливой, что она знает, как мне было больно, когда ушла Дорин, и что она все бы отдала, чтобы эта рана затянулась. Боже, она так добра…

Она встала и прошла на кухню, открыла кран на полную мощность, наклонилась над раковиной и плеснула холодную воду на свое заплаканное лицо. Потом вытерла его бумажным полотенцем.

– Пол, я вернусь через пару недель, когда мы закончим все съемки. Мне нужно некоторое время, чтобы собраться с духом, но все равно я больше не чувствую никакого страха. Спасибо тебе. – Она вернулась на софу и свернулась около него калачиком. Он обнял ее и крепко прижал к себе.

19

– Тебе обязательно надо ехать? – Джерри сидел на краю огромной кровати.

– Джерри, это очень важно.

– Я мог бы поехать с тобой, – сказал он, взбивая подушки. Он снял туфли и вытянулся на вышитом покрывале. Лили знала, что из этого положения ему хорошо было видно ее лицо в зеркале. Она наклонилась к зеркалу ближе, осторожно проводя тонкую серую линию по краям век.