Кира Дэвис - Только одна ночь

Мы целую минуту сидим друг напротив друга в полном молчании.

– Ты изменилась, – в итоге выдает он.

Какая ирония! Он и сам за четыре недели состарился лет на десять. Я любила этого мужчину и ненавидела его, но в настоящий момент он вызывает во мне только… любопытство.

– Ты пришел сюда прямо из офиса? – спрашиваю я. И так понятно, что нет, но надо ведь с чего-то начать, а этот вопрос кажется мне безопасным.

Он качает головой, засовывает буррито в рот и жует.

– Значит, ты сегодня не работаешь? – нажимаю я.

Он уставился на меня, в голубых глазах плещется усталость.

– Ты не хуже меня знаешь ответ на этот вопрос.

– Откуда мне…

– Меня уволили.

– О, Дейв, мне так жа…

– Избавь меня от своих причитаний! Это ты меня уволила. Ты и твой любовничек.

Атмосфера меняется; голоса посетителей превращаются в неясный гул.

– Я не знала, – шепчу я.

– Никто не желает брать меня на работу. Он позаботился об этом. Меня занесли в черный список.

– Почему ты думаешь, что за всем этим стоит Роберт?

В его глазах вспыхивает знакомый огонек.

– А ты считаешь, что я сам себя уволил? Что это моя вина?

– Дейв…

Люди начинают коситься на нас.

– Полагаешь, стоило нам расстаться, и я тут же утратил свою компетентность? – кричит он. – Что я не могу жить без тебя даже теперь, когда знаю, что ты шлюха?

Я тяжело вздыхаю, моя симпатия падает на пол, как забытая бумажная салфетка. Это тот Дейв, которого я знала. Мужчина, которого я ненавидела. Но ненависти больше нет. Теперь мне просто скучно.

Я встаю, аппетит пропадает.

– Приятного обеда, – говорю я. – В следующий раз твоя очередь угощать.

Он сидит, склонив голову; я не вижу его лицо, но могу представить гримасу злости. Я видела ее прежде, нет нужды ступать на ту же скользкую дорожку. Он что-то бормочет, предназначенное вроде бы для моих ушей, но я не могу разобрать, что именно.

– Что ты сказал? – раздраженно переспрашиваю я.

Он поднимает голову и смотрит на меня красными глазами; никакой злости и в помине нет. Выражение куда более тревожное.

– Помоги мне, – шепчет он. – Прошу тебя, Кейси. Он забрал все.

У меня в груди все сжимается, я медленно опускаюсь обратно на стул.

– Меня обвинили в присвоении денег. За это и уволили. Меня назвали вором.

– Ты бы никогда…

– Ты права, я бы этого никогда не сделал. Я бы не стал так рисковать. Я не такой.

Где-то начинает плакать ребенок. Малыши всегда так делают, когда хотят рассказать о своей боли без слов.

– Против тебя выдвинули обвинения? – спрашиваю я.

– Нет, сказали, если я уйду добровольно, то они этого не сделают. Но заверили меня, что у них есть доказательства, даже показали их мне… они фальшивые, но выглядят как настоящие. Эти люди, они знают меня, они сами меня учили, обещали блестящее будущее. Они знают, что меня подставили… и им все равно. Клуб, в который я ходил? Меня из него выгнали. Аннулировали членство и даже не объяснили почему. Это были мои друзья… я считал их друзьями. – Он смотрит на сложенные на коленях руки, буррито карнитас искромсаны и выглядят неаппетитно на бумажной тарелке. – Помоги мне, – просит он снова.

Я трясу головой. Голова кружится. Роберт не мог так поступить. Неужели у него действительно столько власти?

Конечно да. Как сказал мистер Костин, Роберт заседает в правлении многих главных компаний этого города, а в остальных имеет акции. Он смог устроить так, что женщины из разных фирм связались с нашей компанией и выдвинули против Тома ложные обвинения. Так почему он не мог проделать то же самое с Дейвом? Все сходится.

Я впервые понимаю, что это тот же самый узор, который начал складываться, когда нечто похожее проделали с его отцом.

Но стал бы он так поступать? Зачем ему это? Даже если он не разделял моего сочувствия к этому мужчине, его бы остановили другие вещи, не так ли? В конце концов, Роберт знает – я не хочу, чтобы Дейв рассказал обо всем моим родителям, и пусть Дилан Фриланд уже в курсе событий, дополнительные детали ему тоже ни к чему. Если Роберт лишит Дейва всего, чем тот дорожит, я стану беззащитна перед его атаками…

…и это приводит меня к еще одной мысли.

– Ты не сказал, – выдыхаю я. – Ты имел полное право предать меня, но не сделал этого.

Он смеется; мерзкий звук, полный отчаяния и насмешки.

– Вот только не надо делать из меня святого. Я не научился милосердию за то время, пока мы не вместе. Я ходил к Дилану.

– Но это невозможно; мистер Фриланд бы…

– Дилан Фриланд был мне всегда как отец, – начал Дейв с пугающей монотонностью. – Он всегда приходил мне на помощь. Я люблю его, Кейси.

Голос Дейва дрогнул. Я чуть не протянула к нему руку, но остановила себя, не уверенная в том, допустимо ли это после всего, что между нами произошло. Поэтому просто кивнула:

– Я знаю.

– Он раздавлен. Я не знаю, что у твоего мистера Дейда на него имеется…

– Погоди, ты хочешь сказать, что это не просто пустая угроза – лишить его бизнеса…

– Ему это нравится? – перебивает меня он. – Унизить Дилана вот так? Сделать его настолько слабым, что он даже не может принимать решения в своей собственной компании? Настолько слабым, что вместо помощи своему крестному сыну он велит ему сидеть тихо и не высовываться? Он открыто заявил мне, что, если я хочу для себя добра, я должен поджать хвост и слинять, пока на меня не обрушился весь гнев Роберта Дейда. Значит, мистер Дейд балдеет от власти? – Он колеблется всего мгновение, прежде чем добавить: – А ты?

Я сижу очень тихо, не желая реагировать на то, что может оказаться ложью. А ведь вполне возможно, что так оно и есть; Дейв всегда был лжецом. И все же… что-то не дает мне покоя в его рассказе…

Почему мистер Фриланд уже давненько не появляется на фирме? Увольнение Тома, мое повышение… мистер Костин бросил мне в лицо обвинения, он смог пойти на такой риск, а мистер Фриланд нет. Я обманула его крестника, а он мне даже гневного письма по электронной почте не прислал.

Почему?

Дейв объяснил тебе почему, говорит мой ангел, ты просто не желаешь слушать.

У меня перехватывает горло.

– Ты сказал моим родителям? Я пойму, если да. Я…

Опять этот невеселый смех, пробирающий до самого сердца.

– Я им ничего не скажу. Веришь или нет, но я ценю свою жизнь, то немногое, что от нее осталось.

Снова плачет малыш.

– Свою жизнь? Хочешь сказать, что кто-то угрожает твоей безопасности? – пораженно шепчу я.

Дейв опять склоняет голову. Мне кажется, я вижу в его глазах слезы.

– Что, если они все-таки выдвинут против меня обвинения?

– Ты только что сказал, что обвинений не будет, если ты уйдешь.

– Но они могут сделать это. Неужели ты не понимаешь? Я полностью в их власти, а они строго следуют его инструкциям. Я знаю это, Кейси. Я не в курсе, действует ли он подкупом или угрозами, или у него другие методы, но они позволили ему решать мою судьбу. А он хочет уничтожить меня, Кейси.

– Он никогда не зайдет так далеко.

Дейв ошарашенно смотрит на меня. Я не виню его; замечание и впрямь глупое. Я не думаю, что Роберт зайдет так далеко, но я и не думала, что он способен на то, что уже сделал. Мне и в голову такое не приходило.

Я позволила Роберту Дейду полностью изменить свою жизнь… но я даже не знаю, кто он такой.

– Полагаешь, я выживу в тюрьме, Кейси? – спрашивает он. – Ты можешь хоть на один день представить меня за решеткой?

Нет, не могу. Дейв слишком мягкий, слишком беззащитный. Его нервируют даже татуированные скейтбордисты на дороге у Венис-Бич. Ему не выжить среди сутенеров и торговцев наркотиками.

По его щеке катится еще одна слеза. Интересно, приходилось ли какому-нибудь художнику запечатлевать такое отчаяние, которое написано сейчас на лице Дейва?

– Помоги мне, – просит он.

На этот раз я дожидаюсь Роберта. Я сижу в его кожаном кресле. У меня в стакане всего лишь вода, ничего, что могло бы сгладить острые углы или затуманить разум. Я не зажигаю свечей; в камине не горит огонь, никаких бархатных платьев и кожаных ремней. Сегодня я отвергаю фантазию. Сегодня мне нужна правда.

Он чувствует это, едва переступив порог дома. Ему хватает двух секунд, чтобы уловить мой боевой настрой, еще двух, чтобы подстроиться под него, стряхнув с себя романтичность.

Как он это проделывает? Как ему удается закладывать такие крутые виражи, словно он имеет дело не с эмоциями, а едет на спортивном авто? Как вообще человек может быть способным на такое?

Но Роберт всегда был немного большим, чем простой человек. Немного большим и, как ни странно, немного меньшим.

– Тебе не обязательно было вредить Дейву. Он не вредил нам.

Он изучает меня с секунду, словно пытается понять по моим словам и твердой линии рта, как много мне известно.

– Со временем он бы вновь принялся за старое. Я всего лишь нанес превентивный удар.

– Нет, – качаю я головой. – Не все можно мерить военными терминами. Мы не на поле боя.

Он с грустной улыбкой снимает пальто.

– Не обманывай себя. Все люди постоянно ведут какой-нибудь бой. Канва битвы меняется – другие враги, союзники, даже оружие, – но война продолжается.

– Я не собираюсь так жить.

– У тебя нет выбора. – Он садится на кушетку, берет меня за руку. – Ни у кого из нас его нет. Мы можем только решить, быть нам победителями или побежденными. Простыми солдатами или командирами. Вот и весь выбор. Я свой выбор сделал; и думал, ты тоже.