– Но когда… – Я замолкаю, как только воспоминания всплывают на поверхность памяти. – Мы встречались всего год…

– Да, ты помнишь то время, пять лет назад. Ты несколько месяцев уже как работала и внезапно стала отдаляться от меня. Я пытался дотянуться до тебя всякими романтическими штуками, жестами любви, но ты не отвечала, а я был слишком труслив, чтобы спросить напрямую, что происходит.

Слишком труслив. В этом мы с Дейвом похожи. Кроме…

– Ты и правда говорил со мной об этом. Мы были у меня, прикончили бутылку вина, и ты спросил, не теряю ли я интерес. Ты спросил, не из-за тебя ли я так грустна.

– А ты начала плакать. Тогда ты впервые рассказала мне о сестре.

– Это была десятая годовщина ее смерти.

Птичка легко опустилась на асфальт у наших ног и принялась клевать крошки от крекера, которые обронил тут какой-то прохожий.

– И тогда ты закончил роман с ней?

Он снова кивает. Птичка продолжает кормиться на чьей-то небрежности.

– Когда я услышал историю твоей сестры, я понял, что ты для меня идеальная пара.

– Прошу прощения? – В моих висках снова начинает стучать раздражение.

– Ты говоришь, что я боюсь, Кейси? Но сама-то ты была просто в ужасе. Тебя трясло от одной мысли о том, что ты можешь потерять контроль над собой, ты боялась до такой степени, что позволила установить для тебя правила, ты позволила мне контролировать себя. Если тебе когда-нибудь и хотелось взбунтоваться, ты подавляла в себе это желание, лишь бы не превратиться в Мелоди.

– Ты воспользовался моей трагедией.

– Потому что ты этого хотела.

Птичка, покончив с закуской, полетела искать себе новое угощение. Дейв смотрит на оставшиеся крошки, переминаясь с ноги на ногу.

– Я понял, что мы в беде, когда ты не захотела бриллиант и начала настаивать на рубине.

– Это же такой пустяк.

– Этого было вполне достаточно, чтобы понять: ветер начал дуть в другую сторону. – Он наклоняется и поднимает мои ключи. Я совсем про них забыла. – Полагаю, ты больше ничего не боишься, да?

– Я никогда не зайду так далеко, – говорю я, забирая у него ключи.

– Ну, по крайней мере, ты не одна. – Он молчит немного и добавляет: – Та девушка, с которой я тебя обманывал, уже замужем за другим парнем из моей фирмы. Сомневаюсь, что она рассказала ему обо мне. Я не видел ее много лет, но мы с ее мужем вращаемся в одних кругах. И я кое-что слышу. У них родился ребенок. Она, видно, решила, что карьера адвоката не для нее. Слишком много неприглядных вещей и агрессии. Теперь она руководит воскресной школой при церкви или что-то в этом духе.

– Похоже, она стала бы для тебя идеальной парой.

– Да, все может быть. – Он встречается со мной взглядом. Грусть в его глазах смешивается с легким налетом гнева и неприкрытым сожалением. – Я выбрал не ту женщину.

Я стою у машины и смотрю, как он идет прочь, но не к клубу, а в каком-то другом направлении. Я никогда не узнаю, куда именно. Мелочи его повседневной жизни теперь вне моей досягаемости. Скоро он станет совсем чужим.

Может, он всегда им был.

Я отворачиваюсь, не желая наблюдать, как он пропадет из виду.

Глава 13

Не успеваю я отпереть дверцу машины, как слышу свое имя. Я поворачиваюсь.

– Где он? – спрашивает Роберт, голос ровный, но под мнимым спокойствием скрывается агрессия.

– Ушел. Как я сказала в сообщении, все кончено.

Он внимательно всматривается в мое лицо, потом оглядывается в поисках Дейва.

– Он не может так легко сдаться.

– Ничего легкого в этом нет, – возражаю я.

– Он непременно поговорит с Фриландом. Он же мелочный тип. Это видно с первого взгляда.

– Мелочный – неправильное слово, – говорю я, но подобрать более верное определение не могу. Потерянный – вот все, что приходит на ум. – Он не пойдет к Фриланду.

– Почему?

– Потому что он такой же, как мы все, им руководят личные интересы. Больше здесь ничего интересного для него не осталось. Ему выгоднее просто уйти.

Роберт качает головой, не в силах понять, как мужчина может просто взять и смириться с поражением. Ветер треплет над нашими головами деревья, шумит листва. Некоторые листочки падают к нашим ногам рядом с крошками печенья. Роберт опускает глаза и берет меня за левую руку.

– Он забрал рубин?

– Я сама отдала его.

На его лице отражается одобрение, может, даже облегчение.

– Давай поедем ко мне. Закажем китайской еды и поговорим. Я знаю, что тебе хочется доверять ему, но мы должны быть готовы к любому развитию событий.

Сухой листок спланировал на мою туфельку. Дереву он больше не нужен. У дерева много других, более зеленых и здоровых листьев, ему есть чем украсить свою крону. А этот листок умер. Засох прямо на ветке задолго до того, как упал.

Но вдруг дерево все равно будет скучать по нему?

– Мне бы хотелось провести ночь у себя, – говорю я.

– Хорошо, я никогда у тебя не был…

– Нет, Роберт, одной.

Мгновение его распирает чувство противоречия, он думал, что дни, когда я отталкивала его, ушли в небытие. Может, и так, но сегодня мне нужно оплакать наши отношения, засохшие прямо на ветке.

Я кладу ладонь на его руку.

– В понедельник я приду к тебе, или ты ко мне, если захочешь. Но я устала, Роберт, устала во многих смыслах. Мне нужно несколько дней отдыха.

Он соглашается.

– Моя машина припаркована в нескольких кварталах отсюда. Прогуляйся со мной до нее, я хочу тебе кое-что отдать.

Я киваю, и мы идем по улице. Он берет меня за руку и гладит большим пальцем мой свободный от кольца палец. Это так странно – держать его за руку на людях. На самом деле это все еще кажется неправильным.

Но сколько времени я провела, фантазируя об отношениях с этим мужчиной? Как мы плывем с ним по морю, взбираемся на пирамиды майя, занимаемся любовью в музее… В моем представлении мы с Робертом уже давно пара.

И все же я отчего-то никогда не думала, что мы можем просто идти по улицам Лос-Анджелеса рука в руке.

– От Аши были сегодня проблемы? – интересуется он.

– Нет, не от Аши. Сегодня Том обращался со мной как со шлюхой.

Слова слетели с языка до того, как я подключила мозги и подумала, кому я это говорю.

– Том… Лав? Что он сделал?

Для Роберта эту историю надо изрядно разбавить водой. Не знаю почему, но я чувствую, что должна сделать вид, будто она меня совсем не задела. К несчастью, мне не удается сдержать дрожь при воспоминании о разговоре с Томом.

– Да ничего особенного, Том – это Том, и этим все сказано. Теперь, когда он уверен, что у нас роман, он… – Я замолкаю, пытаясь получше сформулировать фразу.

– Он что?

– Да ерунда все это, – поспешно заверяю я его. – Просто пришлось напомнить ему, что моя личная жизнь его не касается. Я вполне способна разобраться в ней сама, без посторонней помощи.

Роберт крепче сжимает мою ладонь, но ничего не говорит. Невербальный ответ – лучшее, на что я могла надеяться.

Мы приходим к парковке, и я разражаюсь скептическим хохотом.

– Ты решил оставить здесь свою «альфа-ромео-спайдер»?

Стоянка немного наклонная. Машины напиханы в ней, как сельди в бочке, ветер гоняет по гравию мусор. Роскошью тут и не пахнет.

– Я дал смотрителю чуть больше обычной платы, чтобы он приглядел за ней. – Роберт машет в сторону дальнего конца стоянки, где припаркован только один автомобиль.

Я стараюсь представить, что означает «немного больше обычной платы», а потом думаю: была ли в этом необходимость? В Роберте есть что-то пугающее, даже когда он старается быть милым. Не могу представить, чтобы кто-то захотел связаться с ним, угнав его авто стоимостью триста тысяч долларов.

Он ведет меня к машине и открывает багажник размером с коробку для шляпки. Достает пару мужских сорочек, оценивает их и протягивает мне одну.

– Спи в этом, пока мы не встретимся снова, – говорит он и бросает взгляд на заходящее солнце. – Надень ее, как только придешь домой. Под рубашкой ничего не должно быть. Думай обо мне.

Я беру ее в руки и подношу к лицу. От ткани исходит слабый запах его одеколона. Я улыбаюсь. Я буду спать в ней, а насчет того, чтобы думать о нем, – с этим вообще никогда проблем не было.

Он открывает мне пассажирскую дверцу и говорит, что подбросит меня до моей машины. Я начинаю возражать, утверждая, что предпочитаю прогуляться пешком, но он настаивает, и я легко уступаю ему.

Когда он заводит мотор, я понимаю, что слишком часто уступаю Роберту без боя.


Дом кажется слишком пустым. Я с колледжа живу одна, но до нынешнего дня могла наполнить пространство планами и ожиданиями. На журнальном столике туристические проспекты, призванные помочь нам с Дейвом спланировать отпуск. В баре стоит бутылка дорогого мерло, которую я собиралась захватить на вечеринку по случаю дня рождения одного из коллег Дейва. Наверху лежит календарь, заполненный подробностями встреч за ланчем и ночных свиданий, рядом с ним – список потенциальных клиентов, которым я хочу предложить услуги нашей фирмы.

Вещи остались, но смысл потерян. То, что однажды было исследованием стран, превратилось в груду периодических изданий с красивыми картинками. То, что было подарком, стало просто алкоголем. Календарь – всего лишь бумага с бесполезными записями.

Может, список потенциальных клиентов еще пригодится. В конце концов, я уверена, что права насчет Дейва. Он не побежит жаловаться Фриланду. Неизвестно, собирался ли он вообще это делать. Он не меньше меня боится позора. Без поддержки Дейва Аша тоже бессильна. Хоть она и злобная сука, ей, возможно, захочется найти более уязвимую жертву. Том тоже перестанет меня донимать после того, как увидит, что я сумела взять все под контроль.