В конце концов он отвечает сообщением, от которого веет страхом и отчаянием:

«Я не хочу встречаться рядом с клубом».

Я делаю глубокий вдох. Пора превратить страх в панику.

«Я буду рядом с клубом завтра в 17:45. Если я не увижу тебя там, я спрошу у твоих друзей, где тебя можно найти. Уверена, когда я объясню ситуацию, они мне помогут. Ты ведь сам сказал, что нам надо поговорить».

Читая его ответ, я представляю, как бы он выглядел, будь он написан от руки. Буквы прыгают и качаются; пот капает на бумагу. В нем говорится:

«Встретимся внутри ресторана. Я найду столик в задней части. Пожалуйста, давай не впутывать в это дело посторонних. Это касается только нас двоих».

Я не отвечаю на последнее сообщение, иначе пришлось бы объяснять ему, что он ошибается. Это касается не только нас двоих. Все намного шире. Речь идет о концепциях и восприятии, о власти и горе. Речь идет о границе между справедливой местью и агрессивной мстительностью. Речь идет о победе и поражении.

Речь идет о войне.

Я улыбаюсь себе и выключаю свет. Ночного освещения вполне достаточно, чтобы найти дорогу к двери.

И когда я открываю ее, он стоит прямо передо мной. Темный силуэт Роберта, обнаженный и мощный, едва подсвечен бледными огоньками. Он смотрит на мою руку.

– Поздновато для звонков, тебе так не кажется?

– Я просто проверяла почту, – отвечаю я.

– Ах ты, моя маленькая обольстительная лгунья! – беззлобно говорит он.

Я открываю рот, собираясь броситься на свою защиту, но останавливаюсь.

– Должны ли мы раскрывать друг другу все свои тайны?

– Нет, мне нравится небольшая интрига. – Он входит в ванную, берет мое лицо в свои ладони и удерживает его. – Я не настаиваю на том, чтобы знать все.

– Очень мило, что ты не настаиваешь, – легонько поддеваю я его, но в голосе явно проскальзывает обожание. Я закрываю глаза и чувствую, как он запускает пальцы в мои волосы.

– Можешь смеяться, но есть вещи, на которых я буду настаивать.

Я открываю глаза. В темноте его образ остается неясным, расплывчатым, словно передо мной стоит не реальный мужчина, а загадочный принц. Я поднимаю руку и провожу ладонью по его лицу.

– Я настаиваю на твоей безопасности. – Он кладет руки на мои бедра, поднимается к ягодицам. – Я настаиваю на том, чтобы те, кто обидит тебя, пожалели об этом. – Его рука движется выше, к моей талии. Он неожиданно поднимает меня, и я инстинктивно обхватываю его ногами. Его карие глаза блестят в неверном свете ночных огоньков.

– У меня есть план, – говорю я. – Никто меня не обидит. Твоя любимая – воительница.

– Правда? И сейчас тоже? – спрашивает он. – Может, моя воительница присоединится ко мне в душе?

Он сажает меня на столешницу, расстегивает рубашку и быстро избавляет меня от нее. Почти час ночи. Заниматься в такое время сексом в душе крайне непрактично.

Но нас подхватывает волна импульсов, и, вместо того чтобы утонуть, я плыву.

Он ведет меня в стеклянную душевую, включает воду и начинает целовать меня. Вода льется рекой по нашим телам, я чувствую его руку на своей пояснице, чувствую, как наливается силой его плоть.

Я отстраняюсь и улыбаюсь:

– Твоя воительница проголодалась.

Я опускаюсь на колени. Вдыхаю аромат его кожи, пробегаю кончиками пальцев по восставшему члену.

– Кейси, – стонет он. Его копье подрагивает.

– Это мне, Роберт? Он такой нетерпеливый.

На этот раз я позволяю указательному пальцу пройтись по вене, которая идет от основания к вершине, вверх-вниз, легонько, дразня и играя.

– Ты создана для меня, – выдыхает он.

– Возможно. А может, наоборот.

Он опять впивается пальцами в мои волосы. Легонько тянет. Я поднимаю на него глаза.

– Кейси, – рычит он, – давай!

Что-то есть такое в том, как он произносит это слово… оно не терпит возражений, оно самоуверенно в своей властности.

И оно порождает во мне желание тут же последовать указаниям. Я обхватываю его губами, беру глубоко в рот, одна рука лежит на основании, вторая проскальзывает между ног, заставляя его задрожать. Я слышу, как он стонет, когда мои руки приходят в движение, и подстраиваюсь под его стоны – вверх-вниз, вперед-назад. Его кожа блестит от воды, мускулы напряжены, я останавливаюсь и ласкаю его головку кончиком языка. Все такое мокрое, скользкое, удивительное.

Я чувствую, что он уже готов потерять над собой контроль, и неохотно позволяю ему отстраниться. Он поднимает меня, целует, поворачивает и наклоняет. Я сгибаюсь и опираюсь руками о пол.

Он так глубоко проникает в меня, что я кричу от удовольствия и удивления. Вода льется по моей спине, по волосам, а он обхватывает мои бедра и входит в меня, снова и снова. Даже теперь, когда он внутри меня, я сгораю от желания, и это желание быстро возносит меня на вершину блаженства. Оргазм такой сильный, такой яркий, что у меня подкашиваются ноги. Но Роберт не дает мне упасть, продолжая свои движения. Я задыхаюсь, предвкушая его взрыв, но он вдруг останавливается.

– Нет, я хочу видеть тебя.

Он отпускает меня, я поднимаюсь и несколько секунд пытаюсь обрести равновесие.

– Давай, – говорю я.

И он мгновенно оказывается внутри меня. Теплый поток омывает наши тела, когда мы сливаемся в поцелуе. Он движется во мне, одной рукой поддерживая мою ногу, другой ягодицу; мои груди прильнули к его груди. Мы сплелись, соединились всеми возможными способами. Я закрываю глаза и предаюсь ощущениям. Я чувствую воду, его, экстаз. Это жадная, потворствующая связь, и, когда он прижимается ко мне, проникает языком в мой рот, у меня с губ срывается стон.

Темп нарастает.

– Моя воительница… – шепчет он, и его дыхание смешивается с моим дыханием.

– Навсегда, – отвечаю я.

Он взрывается, его семя омывает меня изнутри, а вода – снаружи. В этот момент я самый счастливый воин на свете.

Глава 10

Когда я просыпаюсь, он сидит рядом со мной на кровати и смотрит на меня. Я медленно вспоминаю, где я. На мне снова его рубашка. Я чувствую его руку на своем бедре, и только тонкая простыня отделяет нас друг от друга.

– Тебе не обязательно уходить, – произносит он.

Я не очень понимаю, что он имеет в виду. Говорит ли он о конкретном месте или о чем-то большем, о нас как едином целом?

Но он быстро опускает меня на землю, поясняя свое предложение:

– Сегодня ты можешь поработать отсюда. Ты им не нужна в офисе. Я поговорю с Лавом, может, с Фриландом…

– Я не могу позволить тебе это, – возражаю я.

Он предвидит мой ответ. Это угадывается по голосу, в котором теплится лишь слабая надежда, как звуки скрипок едва пробиваются сквозь тяжелые басы духовых инструментов.

– Я уже сказал вчера, что не буду сидеть в сторонке и смотреть, как ты делаешь из себя жертву. Я не так живу.

Я молчу, раздумывая над его фразой. Он не так живет. Что-то кроется за этими словами… вот только что?

– Я могу победить, – отмахиваюсь я от ненужных размышлений. – Я сильнее Дейва. И умнее. Я могу выиграть бой.

– Нет, если будешь играть по старым правилам.

Я беспокойно ерзаю в кровати, простыня опускается до талии.

– Ты не веришь в правила? – Я думаю о сестре, вспоминаю, как она танцует на столе, сбрасывая с себя одежду, как она отвергла все прочие социальные условности и ограничения.

Роберт улыбается; сверкает глазами в сторону окна – двери для неясного утреннего света.

– Существует много старинных пословиц о победе. Трофеи достаются победителям, история пишется победителями и так далее. Но у победителей есть лишь один реальный приз. Победитель устанавливает правила. Я верю в правила, Кейси. Я верю в них потому, что в моем мире я являюсь победителем. Мне и устанавливать правила. Я не играю по правилам других людей.

Этого высокомерного заявления вполне достаточно, чтобы я окончательно проснулась. Я смотрю на него незамутненным взглядом. Каково это – быть поистине сильным игроком? Я этого не знаю, и Дейв этого не знает. У меня ушло полтора дня на то, чтобы понять, как вырваться из цепкой хватки Дейва. Сегодня, в 17:45, я надеюсь взять ситуацию под контроль. С Ашей дело обстоит сложнее, она не будет тратить время даром, она наточит нож и ударит, стоит мне немного расслабиться и повернуться к ней спиной. Но Роберт Дейд не таков. Он властвует над миром непонятным мне образом, и мне приходит в голову, что, если я уступлю своим чувствам к нему так, как он этого хочет, он обретет власть и надо мной. Опасность заключается в том, что я могу не захотеть избавляться от власти Роберта.

И я потеряю себя.

Как, например, сейчас. Видишь, как он на тебя смотрит? Как ягуар на свою самку. Не произнося ни звука, он рычит, призывая меня. Много ли потребуется, чтобы я забыла о своих протестах? Чтобы рискнула всем ради него?

Атмосфера в комнате меняется. Он берется за простынь и стаскивает ее. Под ней только я, в его рубашке, волосы разметались по подушке. Я чувствую его отчаяние, смешанное со страстью. Чудовищный коктейль.

Я сажусь и отодвигаюсь от него.

– Мне нужно съездить домой и переодеться. Отвезешь меня или вызвать такси?

В воздухе появляется напряжение. Его губы искривляются в улыбке.

– Я сам справлюсь.

Он встает и выходит из спальни. Он тренирует самоконтроль, пытаясь не контролировать меня. Но как долго он сможет удержаться?


Час спустя мы заезжаем в мой двор. Машины здесь нет. Она на парковке под офисным зданием, в котором я работаю. Но это неудобство я переживу. Я не хочу, чтобы люди видели, как он подвозит меня на работу. Я сделаю все по-своему. Ведь сумела же я разработать военную тактику.