Я колебалась. На языке вертелись слова, которые могли развести меня с Ярославом, но промолчать означало согласиться помалкивать и дальше. А это было не в моём характере.

— Я не прощу измену. Если ты хочешь погуливать на стороне и не видишь в этом проблему, то давай лучше и не начинать.

Мне захотелось зажмуриться или перемотать этот кусок плёнки, как в старом черно-белом кино. Раз — и всё хорошо, герои уже пришли к соглашению, в семье мир и лад. Но я выстояла и посмотрела на Яра, чтобы заметить, смутится ли или стушуется. Ложь я замечу, психолог всё-таки, и не самый последний.


— Я мог бы ответить: «не узнаешь», но, боюсь, мой юмор будет не к месту. Хорошо, договорились.

Он снова поймал мою руку и поднёс к губам.

— То есть, если бы Вика не поступила так, как поступила, то ты бы…

— Да, снежная. Это сложно, но я бы стал давать тебе ложных надежд, — ответил он, покусывая кончики моих пальцев.

Я улыбнулась, чувствуя как по телу перекатывается горячая волна, собираясь внизу живота. Яр понял меня без слов, с этим у нас вообще проблем не было: с пониманием, не требующим долгого разжёвывания.

Наверное, нам надо друг к другу привыкнуть и научиться выражать мысли в нужный момент. Эх,  долгий период предстоит, но я тоже училась не загадывать о будущем и не стремиться просчитать каждый шаг наперёд.

Немного после, утолив как физический, так и эмоциональный голод, я спросила любовника ( как мужа я пока его не воспринимала):

— Ты правда думаешь, что мы сможем ужиться вместе?

— Думаю, у нас неплохие шансы, снежная. На курорте и попробуем. Кстати, я перебронировал номер, и теперь у нас будет одна кровать на двоих.

Я поднялась на локте и посмотрела на партнёра:

— И снова, не спросив меня. Учти, я не из тех, чьим мнением можно не интересоваться.

— Хорошо, снежная, — подмигнул Яр, не желая становиться серьёзным. — Спрашиваю: собираешься ли ты продолжать работать?

— А что, боишься, что я сяду тебе на шею?

— Денег у нас много, не боюсь, но хотелось бы узнать о твоих планах, — ответил он полушутя, но я по глазам угадывала: вопрос серьёзный, поэтому и ответила совершенно искренне.

— Пока не знаю. Я хотела бы оставить консультирование в платном центре, скажем, два раза в неделю. И серьёзно заняться йогой. У меня всегда не хватало для этого времени. А там, посмотрим, но становиться домохозяйкой и варить борщ не планирую.

— Верно, — кивнул Яр. —  Для этого есть домработница. Хорошо, моя Герда, думаю, мы не безнадёжны.

Лицо Яра посмурнело, и мне стало любопытно, о чём подумал. Хотя я и тут угадывала: о ней, о бывшей.

— Да, — подтвердил муж мои опасения. — Я только что поймал себя на мысли, что рад поступку Вики. Нехорошо, но это так. Даже благодарен ей за него. За то, что освободила меня для тебя.

— Думаю, мы с тобой поработаем над этим. В отпуске, — улыбнулась я, заверив, что подобные сожаления вполне естественны для человека с развитым чувством вины. — Ты не можешь быть в ответе за других, Яр. Надо это понять и принять. Как и то, что судьба порой преподносит нам второй шанс. Может, это он и есть?

Больше в этот день, плавно перетекший в ночь, о серьёзных вещах мы не разговаривали. И на следующий день, рано утром, укатили в свадебное путешествие.

Эпилог 1

Бали оказался чудесным курортом. И, наверное, отчасти, потому, что я прилетела сюда с тем, кто был мне по-особенному дорог.

Можно много рассуждать на тему, какая бывает любовь, но когда влюбляешься, то понимаешь: это оно. Мы с Яром, должно быть, со стороны выглядели идеальной парой, хотя спустя неделю совместного проживания начали ссориться. Впрочем, и мирились мы быстро, и что самое главное — примирение не всегда заканчивалось сексом.

Для меня всегда был важен разговор между влюблёнными, чтобы вспыхивающие недоразумения не заглушались постельными утехами. По опыту моих клиенток и по закону психологии, всё это неизменно выльется в проблему. В общем, свои тараканы были как у Яра, так и у меня.

— Что ты думаешь насчёт детей? — как-то спросил Яр, когда мы лежали у бассейна.

Я сняла очки и внимательно на него посмотрела:

— Я бы не хотела торопиться.

Он кивнул, будто именно такого ответа от меня и ожидал.

— Но, в принципе, я не против. Собственно, я никогда не думала о детях. И, знаешь, — я сделала паузу, чувствуя взгляд любимого. — Я бы хотела ограничиться одним, максимум, двумя. Боюсь, на большее количество у меня сил не хватит.

— Ты говоришь так, будто где-то подслушала моё мнение. Это так? — спросил Яр, потрепав меня по щеке. — Шучу, конечно. Но это и впрямь для меня чудо. Приятно смотреть с тобой в одну сторону.

— А если я забеременею раньше, чем нашему браку исполнится четыре года? — внезапно мне вспомнилось условие брачного договора.

Яр пожал плечами, будто речь шла о пустяке:

— Как скажешь, снежная. Если хочешь, то рожай. Я бы этого хотел, даже больше, чем мог от себя ожидать, но приму любое твоё решение. А брачный контракт, это так. Он ведь не имеет юридической силы, потому что противоречит закону. Я в любом случае признаю всех детей, которых ты мне родишь.

От его слов, сказанных нарочито небрежным и шутливым тоном, у меня защемило сердце. Нахлынувшая нежность заставила меня поцеловать Яра, взъерошив его волосы.

По прилёту домой нас встретила его мать, цепким взглядом определившая ещё в аэропорту, что мы стали настоящей семейной парой.

— Я всё чаще думаю, что Алексей предвидел всё это. Наверное, он сейчас рад, что всё получилось, как он распланировал, — подмигнула мне свекровь, когда мы оказались на кухне Яриной квартиры. Я готовила чай, а Ольга Денисовна занималась распаковкой нарезки сыров и колбас.

— Мы пока не торопим события, — смущённо произнесла я, бросив взгляд на мужа, открывающего в зале бутылку шампанского.

К счастью, свекровь никогда не намекала на то, чтобы мы позаботились о продолжении рода. Со временем и остальные члены семьи приняли меня, как жену Ярослава, и больше не делали никаких намёков на фиктивность отношений.

Я нашла общий язык почти со всеми, наверное, кроме Кости и его матери. По выражению их лиц всегда было видно, что глядя на меня, они считают только упущенную выгоду.

Настя недолго повстречалась с племянником покойного супруга,  и уже через пару лет мы с Яром присутствовали на её свадьбе с крупным бизнесменом. Хотя за три месяца до этого вдова отца закрутила роман с сыном того, кто сейчас брал её в жёны. Некоторым молодым девушкам (я всё равно считаю дам до тридцати пяти девушками) проще жить с мужчинами гораздо старше себя.

А ещё через год у Платона появился маленький братик. Настя попросила меня быть крёстной, но я вежливо отказалась. Во-первых, не была столь религиозной, а во-вторых, не знала, как обращаться с детьми. Своих у нас с Яром пока не было.

Эльвира Алексеевна, сестра отца, даже пыталась намекать на возможные проблемы с моим здоровьем, но я быстро пресекла подобные разговоры. Нам с мужем было просто не до детей.

Мы наслаждались общением друг с другом, вместе совершали поездки, я открыла цветочный магазин и стала соучредителем благотворительного фонда для детей и взрослых с пороками сердца.

Четыре года, отмеренных нам с Яром по завещанию отца, истекли. Мы получили все причитающиеся деньги, притёрлись друг к другу и стали ещё ближе. Я чувствовала мужа, как продолжение себя. И вот тогда Яр и завёл разговор о ребёнке. Мол, как считаешь, мы готовы?

Я не была в этом уверена, но тянуть дальше причин больше не было. И согласилась, отказавшись от предохранения. Мы с мужем решили поехать в Париж, к слову, он оказался совсем не тем романтическим городом, воспетым в старых фильмах и книгах, но беременность всё не наступала.

Пришла пора обратиться в специализированные клиники. Мы посетили много различных учреждений, даже в Израиле побывали, но ответа, почему не наступает беременность, не получили. Мы оба были здоровы. Все врачи сошлись на том, что имеет место быть какая-то индивидуальная несовместимость.

Яр лишь пожимал плечами и уверял, что это ничего не меняет.

— Я не смотрю на женщину рядом, как на инкубатор. Мне важна она, а не дети, — произносил он всякий раз, когда я заводила эту тему, и нежно целовал в губы.

Ссора по этому поводу случилась лишь однажды: когда я завела разговор об усыновлении.

— Нет и нет! — твёрдо стоял на своём муж. — Я не смогу принять этого ребёнка. И не надо мне говорить о другой женщине! Всё, разговор закрыт! Живём как раньше, и на том спасибо!

Яр встал из-за стола, мы как раз завтракали и, отшвырнув полотенце, ушёл в ванную. А мне опять захотелось плакать. В последнее время я жалела мужа: он не сможет иметь детей, пока находится со мной в браке. Вероятность, что причина бесплодия во мне, по единодушному медицинскому мнению, была гораздо выше.

Но на ЭКО я категорически не соглашалась. Ну не настолько мне нужны дети, чтобы ради них подвергать здоровье риску! Про усыновление  тоже сказала сгоряча: если ребёнок, то свой. И пусть для некоторых «чужих детей не бывает», я не была из их числа.

А Ярослав, он, разумеется, не говорил о том, что безумно хочет детей, но периодически, ещё до этой истории с бесплодием, спрашивал, не готова ли я обзавестись наследником или наследницей. Жаль, мол, если наше состояние перейдёт к кому-либо другому.

Я его понимала и разделяла точку зрения, поэтому и было так больно. Ну, не должен тот, кого я люблю, стариться рядом, не воспользовавшись шансом родить родного сына или дочь!

Решение созрело не мгновенно. Я долго думала, давала себе шанс, а потом подготавливала почву. И, наконец, когда результата по-прежнему не было, решилась на отъезд, больше похожий на побег.