Лана Черная - Только люби

— А я уже решила, что опять, — ее голос шелестит опавшей листвой. — Опять эти бои. Он же дерется, Евгения Матвеевна. Приходит домой побитый. Отмахивается, что все нормально. А у самого в глазах такая чернота. И я…я совершенно не знаю, что делать. Грозила в полицию заявить, а он в ответ заявил, что откажется от меня. Представляете? А две недели назад вообще съехал. Мне страшно. Так страшно…Даже с братом перестал общаться…А теперь вот…

— Все будет хорошо, — повторяю, как мантру. Теперь точно зная, что нужно делать. Только пусть выживет…Только живи, Стас.

Брат Стаса приезжает часа через полтора после Анны. Обжигает такой ненавистью, что все черти ада обзавидуются.

— Что она здесь делает? — рычит на Богдана, не особо таясь меня, воспользовавшись моментом, что Анна отошла.

— Хватит, — резко говорю я, ударив его по рукам, вцепившиеся в ворот куртки Богдана. — Не смейте трогать Богдана. Есть претензии ко мне, мне их и предъявляйте.

Он навис надо мной, такой злой и невероятно похожий на Стаса.

— Ты…все из-за тебя, маленькая шлюшка, — толкает меня к стене, прижимает  одной ладонью, перекрывая кислород. — Что, своего мужика мало? Решила на молоденького прыгнуть, да? Только хер тебе, а не Стас.

Богдан рванул было мне на помощь, но я выставляю вперед ладонь, останавливая его.

— Я костьми лягу, но ты никогда не будешь с ним… Никогда, слышишь, тварь. А если еще хоть раз…я тебя просто уничтожу. И тебя, и всю твою семейку. Так что сделай одолжение, сука, убирайся нахер из этого города. Завтра же, иначе пожалеешь…

— Думаешь, мне страшно? — улыбаюсь криво, понимая, что он не будет нападать без доказательств. Уже знала старшего брата Стаса. Он всегда оперирует фактами, а я даже не пытаюсь анализировать, когда и где он мог нас видеть. Между нами был только один вечер, одна крыша и хриплое признание Стаса.  Смахиваю  его руку. И откуда только силы взялись? — Легко сражаться с женщиной, да? Что же ты, такой любящий брат, не уберег Стаса, а? Что же ты позволяешь ему гробить себя в незаконных боях?

Злость плещется  в венах кислой отравой, пенит адреналин, который подбирается к запредельным цифрам.

— Не боюсь я тебя, Михаил, — спокойно, выверяя каждую эмоцию. — Так что сделай одолжение, отойди и больше никогда не заговаривай со мной. Даже не смотри в мою сторону, иначе пожалеешь, — возвращаю ему его же слова, всем своим видом показывая, что нет у меня страха перед ним. Только один – дикий, парализующий, когда за спиной Михаила появляется доктор. Анна кидается к врачу, а я стою, как парализованная, боясь сделать вдох.

— Кто из вас Ева? — окидывает нашу компанию усталым взглядом молодой врач.

— Она, — Богдан обнимает меня за плечи, подталкивает вперед.

— Что с моим сыном, доктор?

— Вы мать, значит, — кивает врач. — Меня зовут Марат Рифатович. Операция прошла успешно. У вас крепкий парень.

— Так он…он жив? — и сейчас Анна меньше всего походит на успешного хирурга.

— Жив, не то слово, — ухмыляется доктор. — Я, если честно, такого еще не видел, да. Он не только жив, но и в сознании. Жену свою требует.

— Кого? — в один голос выдыхают Анна с Михаилом.

— Но Стас… — начинает Михаил, но Анна перебивает его одним острым взглядом. Совсем как у ее сына. И на меня.

— Иди… Ева…

Ту ночь я провела в его палате, читала ему Брэдбери и не знала, что подписала приговор своему сыну.

А теперь стояла у стеклянной двери и не понимала, к чему все эти воспоминания снова. Не ко времени и не к месту. Впрочем…в ту же ночь я взяла со Стаса клятву, что он больше никогда не будет участвовать в нелегальных боях. Больше никогда не будет так глупо рисковать своей жизнью, что бы ни происходило.

По всему выходило, что Стас не сдержал своего обещания.  А мне надо перевести дух и подумать, как попасть в клуб, куда пускали только мужчин.

Отпустила ручку двери, развернулась и врезалась в мужскую грудь, затянутую шелком рубашки, и тут же оглохла от дикого, почти звериного, рыка:

— Ты?!

В ушах звенело и казалось, барабанные перепонки лопнули. Отошла на шаг, пытаясь сфокусироваться на мужчине, и рвано выдохнула.

Михаил. Высокий, косая сажень в плечах, дорогой костюм, короткая стрижка и ярость, рвущая жилы.

А я отчётливо услышала, как стучат мои зубы. Прикусила губу до острой боли, машинально слизала выступившую кровь.

Сделала ещё один шаг назад, ища пути отступления.

— Ну, здравствуй, убийца маленьких детей, — прошептала дрожащими губами.

И поймала хищный оскал не человека — монстра, натянувшего маску любящего брата и примерного семьянина. Только я уже давно увидела его истинное лицо...

Тогда, десять лет назад я была глупой и наивной. Бесстрашной. Мне казалось, что, перейдя в другую школу, и больше не встречаясь со Стасом — я поступила правильно. Нет, не из-за угроз Михаила, а потому что так было нужно. Потому что между нами не могло ничего быть. А потом Сергей нашел работу и мы собирались уезжать, но…

Я обещала подарок и не могла не попрощаться со Стасом…

На следующий день запил Сергей, потому что, как оказалось, кто-то напел ему, что я совращаю малолеток, а ещё через две недели Даньку сбила машина…

Исполнителя нашли и даже посадили, только на суде он взял всю вину на себя: был выпивший, не заметил ребенка. Но приятель свекрови, следователь районного отделения полиции, выяснил, что водителю заказали покалечить моего сына. Хотели списать все на несчастный случай, уверенные, что никого не найдут. А я просто запомнила номер. Правда, следователь сказал, что наказать старшего сына влиятельного бизнесмена Беляева никто не сможет. В лучшем случае дело просто замнут, в худшем: с Данькой случится что-то ещё.

Случилось со мной. Подстерегли в темном переулке, когда я шла к Стасу, твердо уверенная менять всю свою жизнь.

Он сделал все сам, Михаил Беляев, обещавший уничтожить меня и всю мою семью. Отправил меня на больничную койку с клеймом на всю жизнь — эпилепсия. А Стас просто исчез из моей жизни…

— Снова ты, маленькая шлюшка? — наклонил голову набок, пристально меня рассматривая, словно примерялся, как половчее меня раздеть.

Отступила ещё на шаг, чувствуя, как предательски дрожат ноги и холодок страха лизнул позвонки.

— А я все думаю, что снова не так с моим братцем. Как с катушек слетел. Бои опять. А ведь он давно завязал, а тут...деньги из бизнеса вывел, Звонаря на бой вызвал… —  он говорил тихо, но сейчас от почти шёпота становилось только страшнее. — А все ты... Сука, что ж тебя жизнь ничему не учит, а? Ладно, идем, я покажу, что ты с ним делаешь.

Мотнула головой.

Идти? С ним? Куда?

Оглянулась, ища хоть какое-то спасение, но...за спиной стальные перила и глухая ночь. Даже таксисты куда-то подевались. Нервный смешок слетел с губ, а сильные пальцы обхватили запястье.

— Давай, шлюшка, сейчас станет ещё веселее.

И потянул за собой в клуб.

— Отпусти, — прошипела, дёрнув руку.

— Ага, только разбег побольше возьму. Она со мной, — веско бросил охраннику и через пару шагов вышвырнул меня в гудящее музыкой и голосами толпы нутро клуба.

Туфли упали на пол и я неловко наклонилась, чтобы поднять их, но взгляд замер на огромном ринге в центре зала.

Ринг, окружённый столиками, за которыми сидели олигархи и держатели мира сего.

Ринг, на котором стояли двое.

И один из них...

Высокий, с изрезанной шрамами спиной и темными взъерошенными волосами. Боец, так похожий на Стаса.

Но ведь это не мог быть он. Он же отменил бой, я сама слышала.

Забыв про туфли, шагнула к рингу, заклиная его повернуться и оказаться не тем…

— Это не ты...это не ты… — повторяла одеревеневшими губами. — Это ведь не ты?

— Конечно не я, Карамелька.

Хриплый голос за спиной ударил облегчением по коленям, которые подогнулись. Обернулась, пальцами вцепившись в ткань футболки. Лишь бы не упасть...не упасть от радости, лавиной сносящей с ног.

Не он! Там, на ринге, не он!

— Стас… — смотря в темные глаза, затягивающие в бездну черных дыр. — Стас…

— Ну что ты, Карамелька. Ну?

Горячими ладонями обнял мое лицо, большими пальцами поглаживая скулы. И мне захотелось скулить от этой ласки, которая, быть может, ничерта не значила для Стаса.

— Я так испугалась, Стас, — всхлипнула. — Думала, ты там...Думала…

— Я никогда не нарушаю клятв, Карамелька.

Одну всё-таки нарушил. Но я не произнесла этого вслух, потому что знала — всю вину за то, что было, он возложит на свои плечи, и тогда я снова его потеряю.

— И я не участвовал в боях без правил с той самой ночи, — добавил хрипло.

— Просто кадр из дешёвой мелодрамы, — голос Михаила пронесся между нами дамокловым мечом, разрубившим такую тонкую связь.

Я снова шагнула назад, пытаясь нормально дышать, оглянулась, выискивая сквозь спины людей выход. Ведь он где-то есть? Я же должна помнить, как...

— Ева, что с тобой? Ты боишься?

Голос Стаса звенел сталью, а в глазах — вились смерчи нарастающей злости.

— Ева? — позвал он, когда я не ответила.

— Стас, нам нужно поговорить, — снова Михаил и у меня от звука его голоса заложило уши, а в спину словно вогнали раскалённый штырь, раскалывающий позвонки в щепки.

Так...страшно, что я осязала этот страх каждой мышцей, раздираемой жгучей болью. Врачи называли ее фантомной, а я просто ощущала, как затылок наливался свинцом. Тошнота свела судорогой глотку, горечью затопила желудок.

Пальцами обхватила горло, судорожно растирая кожу, чтобы стереть тот колючий комок, что мешал дышать. Ещё шаг назад, чувствуя, как дрожали пальцы и дергался глаз. Стас снова меня позвал, а я не смогла ответить, потому что рот свело. Из глаз брызнули слезы.