Хезер Димитриос - Токсичный роман

Он кивает.

– Делай что хочешь, Грейс, но я говорю тебе: парни вроде Гэвина – настоящая скрытая опасность.

Он встает, доев сэндвич-мороженое, и комкает упаковку. Мама открывает раздвижную стеклянную дверь и высовывает голову. Она хмурится, когда видит меня.

– Вот ты где, – говорит она раздраженно. – Мне нужно, чтобы ты присмотрела за братом. Мне нужно сбегать в магазин.

– Я пойду с тобой, – говорит Великан. – Мне нужно купить пропан для гриля.

Время единения прошло, и Сэм выбегает и обхватывает мои ноги. Внезапно я чувствую вину, что сдала тебя Великану. Этот парень разъединил нас на все лето, а я только что рассказала ему секрет, и всего лишь за неожиданный шоколадный батончик.

– Спасибо, – говорю я Великану, когда он поворачивается, чтобы пойти за мамой в дом. – Но Гэвин… На самом деле он хороший парень. Не думаю, что он хочет что-то… Ну, он любит меня.

Я испытываю необходимость защитить тебя. Ты не скрытая опасность, и, как бы я ни ценила попытку Великана помочь, я не могу принимать совет в отношениях от парня, который регулярно называет свою жену сукой и контролирует каждый ее цент. То есть то, как он описал этого парня, Джеффа, вполне могло бы быть и описанием его самого. Великан вообще лишен самоанализа. С какого перепугу я должна слушать его замечания касательно тебя?

Он качает головой:

– Пеняй на себя.

Я таращусь на него, пока он заходит в дом. Стоило мне подумать, что он на чуточку не так уж плох…

Тебе повезло, что у меня не было папы с ружьем, такого, который бы разнес тебя на кусочки, если бы ты разбил мое сердце. Тебе повезло, что это Великан предупреждал меня, а не кто-то, кого я уважала и кому бы доверяла. И тебе повезло, что ты позвонил мне до того, как все, что сказал Великан, разложилось по полочкам.

Мой телефон звонит, и я достаю его из кармана: это ты. Прошло шестнадцать часов с нашей ссоры.

Я подношу телефон к уху:

– Привет.

– Я чертов придурок, и ты лучшее, что со мной случилось в жизни, и мне так жаль, – говоришь ты.

Я молчу. Не могу выкинуть из головы те фотографии из блога твоей группы.

– Грейс? – В твоем голосе слышится страх. Ты думаешь, что, может, у меня хватит храбрости порвать с тобой. Не волнуйся, Гэвин, у меня ее не появится еще десять месяцев.

– Ты изменил мне? – шепчу я.

– О боже, Грейс. Нет. Черт, нет. Я люблю тебя. Я бы никогда тебе не изменил.

Сэм на качелях и кричит, чтобы я раскачала его сильнее. Он машет маленькими ножками и смеется, подняв лицо к небу. Интересно, была ли я когда-то такой беззаботной.

– Те фотографии…

Ты вздыхаешь:

– Я пытался заставить тебя ревновать. Ничто другое не срабатывало.

– Что за фигня, Гэв?

– Знаю. Это глупо. Я просто… Ты нужна мне там, Грейс. Я не могу хорошо играть без тебя. Вот почему я разозлился из-за всего этого разговора про турне. Ты – моя муза. Ты не представляешь, что значит для меня твое присутствие там. Что это делает со мной. И я понимаю, что никогда это не объяснял. Ты так ужасно важна для меня, это даже не смешно.

Пошел к черту за эти идеальные слова, Гэвин.

– Я все еще не могу приходить на твои выступления, – говорю я. – Мама сказала, что если я еще раз сбегу, она заставит меня порвать с тобой.

– Мы будем осторожны, – говоришь ты. – Пожалуйста, детка. Ты нужна мне. Я не пытаюсь давить на тебя, клянусь. И если ты скажешь «нет», я заткнусь. Обещаю.

Я вздыхаю:

– Когда следующее выступление?

Долгое лето наконец подошло к концу, и нам снова разрешено видеться три раза в неделю. Ты жульничаешь и навещаешь меня на работе, но это уж точно не считается за настоящие встречи. Ты получил работу в «Гитарном центре», а это значит, что иногда я свободна, а ты нет. Сейчас суббота, и мы собираемся идти гулять, когда мне внезапно звонит сестра.

– Обернись, сестренка.

Бет стоит на другой стороне улицы, облокотившись о машину. Начинаются визги. Она выглядит по-другому – старше. Но все еще пахнет апельсинами.

– Угадай, с кем ты познакомишься? – говорю я ей.

– Он высокий, темноволосый и красивый? – спрашивает она.

– Да. И он мой, так что лапы прочь.

Она смеется, и я беру ее под руку и веду на переднее крыльцо, где Сэм запряг тебя рисовать мелком для асфальта. Ты так хорошо к нему относишься.

– Хорошо, Малый, – говоришь ты, с улыбкой рассматривая каракули.

– Та-да! – говорит он, добавляя еще завитушку.

Ты смеешься.

– Дай пять, – протягиваешь руку, и он хлопает по ней.

– Я люблю тебя, Гэб, – говорит он, обхватывая твою шею своими пухленькими ручками.

– И я тебя люблю, дружок. – Ты сжимаешь его в объятиях, пока он не начинает визжать.

Не знаю, почему, но когда я вижу, как ты мило с ним разговариваешь, мне сразу хочется с тобой переспать.

– Итак, – говорю я и машу в твою сторону рукой, словно ты приз на игровом шоу, – это Гэвин.

Ты поворачиваешься и через секунду узнаешь ее с фотографий в доме.

– Это та самая Бет Картер? – говоришь ты, поднимаясь.

– Та самая, единственная и неповторимая, – говорит она.

– Беф-ф! – кричит Сэм. Он спрыгивает с крыльца ей на руки.

Ты лениво ухмыляешься и пожимаешь моей сестре руку. Она осматривает твои узкие джинсы и вылинявшую концертную футболку. Шляпу. Машину плохого мальчика.

– Ты сулишь неприятности, – говорит она, и по ее тону невозможно понять, шутит она или нет.

– Это мое второе имя.

Боулинг не твое любимое занятие, но это так невероятно веселит мою сестру, что я настаиваю на игре. Бет приехала на выходные, быстрый визит, пока ее квартиру обрабатывают от насекомых. Ты расстроен, потому что планировал романтическое свидание, но я не видела сестру уже почти шесть месяцев, так что, как бы ты ни умолял, я ее не брошу.

– Думаю, я готова дружить с термитами, – говорю я ей позже, когда мы выбираем, какие шары для боулинга взять. – Если только тогда ты приезжаешь навестить…

Она смеется:

– Подруга, ты знаешь, почему я не приезжаю.

Еще одна причина винить Великана. Я напоминаю себе, что он поделился со мной батончиком. Может быть, не все надежды потеряны касательно него.

Боулинг-клуб старый, кажется, там ничего не изменилось с 70-х. Здесь деревянные панели с нишами для шаров и кеглей. Напротив главной стойки находится маленькая аркада с «Пакманом» и какой-то игрой-стрелялкой. Также есть автомат, где ты должен достать мягкую игрушку или другой приз с помощью металлической клешни. Старая музыка играет из динамиков, и звук шаров, бьющихся о светящиеся деревянные дорожки, раздается эхом от стен.

– Итак, – говоришь ты, подходя к нам с обувью для боулинга в одной руке и шаром в другой. – У нас седьмая дорожка. Я настоял на счастливом числе.

Я ухмыляюсь:

– Думаешь, удача нам понадобится?

– Если ты играешь в боулинг так же, как и поешь… то да, – говоришь ты со смешком. Ты разрешил мне включить саундтрек «Аренды» в машине по пути сюда, и я подпевала каждой песне, причем за всех персонажей.

Я хлопаю тебя по руке и вообще притворяюсь, что это не ранило мои чувства. Бет бросает на нас обеспокоенный взгляд, но ты этого не замечаешь. Я просто закатываю глаза. Кажется, она сейчас что-то скажет, но меня спасают Нат и Лис, которые визжат, увидев ее.

Следуют медвежьи объятия. Мы направляемся на седьмую дорожку, и ты тянешь меня за руку, чтобы остаться чуть позади.

– Что такое? – говорю я.

– Думаю, я пойду.

– Что? Но Бет здесь. Она так хотела увидеть тебя. Увидеть нас вместе. Понимаешь?

– Пусть у вас будет девичник. Я проведу время с парнями. – Ты сжимаешь мою руку. – Увидимся завтра.

– Ты расстроен из-за свидания.

Ты киваешь:

– Но я понимаю.

– Они подумают, что мы поругались или типа того.

Ты пожимаешь плечами:

– Мне все равно, что они думают.

– А мне нет, – говорю я. – Мне не все равно, что думает Бет. Она моя старшая сестра. Да ладно тебе, Гэв… Пожалуйста.

Ты вздыхаешь:

– Хорошо. Но ты у меня в долгу.

Я целую тебя в щеку:

– Люблю тебя.

– Да-да.

Это самый неловкий вечер на свете. Кажется, вы с Бет оба встали не с той ноги. Вы спорите из-за счета, музыки, фильмов. Меня злит, что ни один из вас не пытается поладить, даже просто ради меня. Я думаю о твоих родителях и о том, как я мила с ними. Я устала от попыток рассудить вас двоих и раздражена, потому что мои шары продолжают падать в боковой желоб.

– Эй, мне кажется, я знаю, в чем твоя проблема, – говорит один из парней, работающих в боулинг-клубе, пока я возвращаюсь из бара с закусками. Думаю, он моего возраста либо в колледже, как ты.

Я складываю руки вместе, словно молюсь.

– Помогите мне, пожалуйста!

Он смеется, ведет меня к полке и дает мне шар в 6 фунтов.

– Вот это мой самый любимый шар в клубе, – говорит он. Он блестящий и розовый.

Я вскидываю брови:

– Что, правда?

Он кивает:

– Блеск добавляет скорости. – Я смеюсь, и он улыбается. – Ты используешь восьмерку, и у тебя не получается…

– Эй, что происходит? – спрашиваешь ты, подходя сзади.

– Тим дает мне советы, – говорю я. Потом понимаю, что, произнеся его имя, допустила ошибку – такое впечатление, что мы знакомы, хотя я просто прочитала его бейдж.

– Ну, Тим, я буду благодарен, если ты уберешься подальше от моей девушки, – говоришь ты спокойным, размеренным голосом.

Тим хмурится:

– Парень, я просто делаю свою работу.

Я прижимаю шар с цифрой 6 к груди:

– Гэв, он только…

Ты показываешь на стойку, где уже формируется очередь, а другой работник бегает, принося клиентам обувь.

– Вот твоя работа. – Ты коротко машешь ему. – Пока.

Тим бросает на меня взгляд, потом качает головой и идет к стойке. Я слышу, как он бормочет «придурок», но не думаю, что ты слышишь, и это хорошо, потому что у тебя бурлящее тестостероном выражение лица, и может начаться разборка Акул и Ракет[18].