– Ага, – кивнула Женька, сдерживая улыбку.

Халтурин потянул к Женьке руку, смеясь в душе над испугом девушки: Хаустова перестала дышать, не сводила глаз с руки. Рука смахнула каплю, Женька выдохнула.

– Женя, а можно в душ?

– Конечно, идемте, я вам все покажу.

Оставив Халтурина в ванной, Женька прислушалась к себе: на лицо были все признаки сумасшествия. Приложила ладони к щекам, потрясла головой, уговаривая себя не сходить с ума. Причесалась перед зеркалом в прихожей, свернула узлом волосы, переоделась и побежала жарить гренки. Андрей обожал гренки, и Женька почему-то была уверена, что Халтурин их тоже обожает.

Женя не ошиблась. Евгений с детской радостью спросил:

– Гренки?

– Любите?

– Очень.

Халтурин умолчал о том, что мама почти каждый день делала ему на завтрак именно такие: сначала поджаривала хлеб в масле, потом окунала подрумяненные ломти во взбитые яйца с молоком и опять обжаривала.

Женька забыла про чай, сидела, по-бабьи подперев ладонью щеку, смотрела, как Халтурин наворачивает жареный хлеб и умилялась.

Когда Евгений ночью делился с Женькой своими мыслями, Хаустова плохо соображала. Во-первых, сильно поглупела от присутствия на ее кухне кризис-менеджера, во-вторых, спать хотела.

По дороге на работу вспомнила смутное беспокойство.

– Евгений Станиславович, вы упоминали вчера о каком-то договоре? – Женьку не покидало ощущение, что она знает, о чем идет речь.

– Кредитный договор. Не просто же так гоняли деньги Куколев с Божко. Должен быть договор. У меня есть платежка, но этого мало. Куколев молчит, у Божко можно не спрашивать.

– У нас все договоры проверял юрист. Я поищу у Ильи в столе или в шкафу, вдруг остался экземпляр.

– Отлично. Кстати, завтра приезжает наша команда. Я с утра поеду встречать двух нужных людей. Было бы хорошо, если бы вы нашли в аренду квартиру двухкомнатную.

– К завтрашнему дню?

– Проблема? Я как-то замотался…

– Не знаю, Евгений Станиславович, попробую.

– Ничего, поживут какое-то время в гостинице.

– Я постараюсь, – Женька покусала губу. Мама опять будет ворчать и дуться.

* * *

…После работы Хаустова взялась за поиски договора. Переложила все папки, перелистала последние документы в шкафчике юриста – ничего не нашла. Вспомнила, что Шепель, бывший юрист завода, оставил номер телефона. Нашла на календаре запись, набрала цифры и услышала голос Ильи:

– Алло?

– Здравствуйте, Илья Сергеевич, это Женя Хаустова.

– А, Женя, здравствуй! Как там наша лавка поживает?

– Потихоньку. Илья Сергеевич, скажите, вы что-нибудь знаете о последнем кредитном договоре завода с «ИнвестТрастом»?

Трубка молчала, Женька позвала:

– Алло, Илья Сергеевич?

– Слышу тебя, слышу. Просто думаю. Вообще, знаешь, не телефонный это разговор.

Внутри у Женьки все оборвалось: Илья Сергеевич зря не скажет. Мужские игры вмиг потеряли привлекательность и крутизну. Откуда-то потянуло холодом, Женька передернула плечами.

– Илья Сергеевич, вы можете встретиться со мной в пиццерии возле техникума?

– Хорошо, подъезжай.

* * *

…Дима Каверзев и Павел Жижко потребовали ввести их в курс дела, едва сошли с подножки поезда.

– Как кредиторы?

– Когда суд?

– Что накопал? – забросали они вопросами Халтурина.

– Что с инвестором?

Халтурин загадочно улыбался, подогревая здоровое любопытство соратников по оружию, молчал, пока грузили вещи в машину и отъезжали с привокзальной площади.

Лед хрустел под ногами прохожих, дорога сверкала ледяной коркой, халтуринская «Нива» ползла, как черепаха – мороз ударил неожиданно, после дождя, а он резину, как обычно, сменить не успел, и чувствовал себя за рулем, как на горной речке в байдарке.

Получая неподдельное удовольствие от профессионального разговора, Халтурин с видом победителя изрек:

– Мужики, новости такие: мы не ликвидируем предприятие. И второе: инвестор пропал, сгинул. Да и черт с ним.

– Куда пропал? Как – не ликвидируем? А что мы делаем? – наперегонки кинулись выяснять мужики.

– Не знаю, куда пропал. Не отвечает на звонки. Передаю послания на автоответчик и референту – пока тишина. По поводу завода. Сообщаю: мы выведем завод из банкротства чистым и невинным, как младенец.

– Жень, а зачем? – Дмитрий знал, что первоначальный план был иной.

– Ситуация изменилась, – уклончиво ответил Халтурин. – Банкиры, как выяснилось, задумали искусственное банкротство.

– Ну, и что из этого? Поможем банкиру.

– Не станем мы помогать банкиру, потому что он плохиш.

– Чего он хочет?

– Он хочет автозаправку поставить на месте завода, мойку для большегрузных машин и гостиницу.

– Отличная идея, может, договоримся с ним?

– Пусть для своей идеи найдет другое место. Мужики, я посылал запрос в архив Питерского института гражданских инженеров, мне обещали копию проекта иконостаса, который делали на заводе Матвея Кузнецова по эскизам архитектора Косякова и скульптора Анненского. Оборудование завозим и начинаем производство иконостасов. Делаем выставочный образец, отправляем на Международную выставку керамики, чтобы за рубежом тоже знали о нас. Я поэтому Павла и позвал.

– Что-то я тебя, Евгений, не узнаю. Влюбился, что ли?

– Так, парни, командуйте, – не повелся на провокацию Халтурин, – вещи забросим на квартиру, или сразу обедать?

– Обедать, – в голос отозвались парни, переключаясь на предстоящий обед, – и побыстрей.

– Нельзя быстрей, у меня резина летняя.

Евгений повез товарищей по партии в тот ресторан, где обедали они с Божко, и нарвался на банкира с подругой Жени – Ниной Мелентьевой.

Парочка обедала с шампанским, вокруг стола извивалась прежняя официантка. Увидев Халтурина, Божко нахмурился.

Евгений пропустил Диму с Павлом, поздоровался с противником, сделал вид, что впервые видит его даму, и уже миновал их столик, как услышал Нинкин капризный голос:

– Евгений Станиславович, здравствуйте!

– Здравствуйте, – кивнул Халтурин с некоторым удивлением, которое со стороны можно было толковать по-разному: «извините, не помню вашего имени», или «извините, не припомню, где встречались».

До Нинки дошло, но было поздно. Божко впился в подругу взглядом:

– Ты откуда знаешь этого деятеля?

– У Женьки встретила. Он заезжал к ней, – проклиная себя, соврала Нинка.

– Узнаю что-нибудь – убью, – пообещал банкир.

– Да я сама себе вены вскрою, – заверила банкира Мелентьева.

– Не забудь.

Компания мужчин устроилась за столиком, Халтурин достал мобильную трубку, набрал номер.

– Отдел кадров, – произнес Женькин голос.

В душе Халтурина разлилось тепло, он улыбнулся:

– Здравствуй, Женя.

– Здравствуйте, Евгений Станиславович, – улыбнулась в ответ Хаустова.

– Мы заехали в ресторан обедать и встретили твою подругу с банкиром. Нина не сообразила скрыть, что мы знакомы.

– Ой, – отозвалась трубка.

– Согласуйте с ней обстоятельства знакомства, а то, чего доброго, банкир найдет тебя и потребует подтверждения.

– Думаете, потребует?

– На него похоже.

* * *

…Илья Сергеевич немного опаздывал. Женька выпила сок и с беспокойством подсчитала незапланированные расходы.

– Ну, здравствуй. – Илья настороженным взглядом оглядел столики с редкими посетителям.

Женькин наставник и учитель, хороший юрист и примерный семьянин, Шепель обладал невероятной интуицией. Только теперь Хаустова догадалась об истинной причине увольнения – Илья предвидел, что завод завалят, как бычка на бойне.

Илья взял сок и присел к столику.

– Слышал, начинается война с кредиторами?

– Война – сильно сказано, – продолжая холодеть, возразила Женька, – так, бодаемся.

– Подожди, подожди, Божко своего не упустит. Хотя, у Москвы руки длиннее, чем у «ИнвестТраста».

– Вы имеете в виду, что Божко может выиграть арбитраж?

– Все зависит от связей нового директора. Как он тебе?

Женька притушила взгляд, пожала плечами, старательно изображая равнодушие:

– Нормально. Он не один, он с командой.

– Это правильно, без команды в таком деле нельзя. Наши не способны вести военные действия. Все свои – кумовья, сваты, крестные и крестники, – прихлебывая сок, перечислял Шепель, – к тому же лентяи. Запустили, значит, сома в наш аквариум. И воду почистит, и сожрет все лишнее.

Слова Шепеля вызвали у Жени смешок.

Нинка определила Халтурина как северо-восточный средиземноморский ветер – греко, Шепель сравнивает кризис-менеджера с аквариумным сомом. Сама Женька затруднялась с характеристикой, но одно знала точно – Халтурин очень нежный и ласковый, и, наверняка, знает, как сделать женщину счастливой.

Женька покраснела, подумав о Халтурине в таком ключе, выпила еще один стакан сока и напомнила Шепелю о кредитном договоре.

– Да, у меня остался черновик. Если дело дойдет до суда, суд затребует этот документ, так что зря вы переживаете.

– А где этот черновик?

Шепель наклонился к кожаному портфелю, снова оглядел зал, как в шпионском боевике – снизу, затем с явным облегчением подвинул Женьке файл, будто избавился от улики.

Напряжение Шепеля передалось Женьке, она с волнением сунула файл в сумку.

Мысли приняли совсем другое направление.

Если судить по поведению Ильи, это захватывающее приключение может обернуться неприятностью, к тому же представительские расходы нанесли удар по ее скудному семейному бюджету, и теперь придется экономить на фруктах.

* * *

…Внутренний голос говорил банкиру, что с кризис-менеджером Халтуриными надо держать ухо востро. Свои подозрения Божко не скрывал, и хотя это были только подозрения, атмосфера встречи получилась накаленной:

– Не знаю, что ты задумал, – угрожающе сдвинув брови, предупредил кризис-менеджера Божко, – но ты не сможешь мне помешать.