Его руки терзают мое тело, лаская мою грудь и прослеживая мои изгибы. Пока мы целуемся, он двигает меня к столу. Я, как и он ранее, сижу на краю, наполовину стоя. Стол пуст, за исключением документов, поэтому, когда он аккуратно кладет меня вниз, я расслабляюсь на нем. Руки Ксавьера двигаются вверх по моим бедрам под юбку, разминая плоть и мышцы. Я становлюсь более влажной, и я чувствую желание, перетекающее по моими руками к моей груди. Я тяну вверх свою блузку и расстегиваю лифчик, давая себе возможность гладить свою голую кожу, и ущипнуть себя за соски.

Ксавьер пальцами крадется под мои трусики, и я дрожу, когда он скользит ими вниз по ногам. Я ожидаю услышать, шорох снимаемых брюк. Вместо этого его рот присоединяется к его рукам на моих ногах, и я задыхаюсь, поскольку он целует мое бедро, в дюймах от моей киски. Он пальцами ласкает мой клитор, пока прокладывает дорожку из поцелуев вверх и вниз по бедрам. Я извиваюсь и стону, упрашивая его, чтобы он вошел в меня пальцами или языком. Но он этого не делает, продолжая кружить вокруг моего клитора и задевать вход моей киски.

Я так возбудилась, и не уверена, что долго могу сдерживать свой оргазм, и именно тогда, когда чувство быть заполненной переполняет меня, он наклоняется и накрывает меня своим ртом. Я в экстазе закрываю глаза, когда он, дразня меня своим ртом, сосет и лижет, засовывая свой язык и вынимая его из меня, облизывая все мои соки.

— Да, — я вздрагиваю, и он стонет, нуждаясь в этом так же, как и я. Я не могу сдерживаться.

— Твой вкус — эликсир для меня, Николь.

Слышу, как он произносит мое имя, это только усиливает удовольствие. Я кончаю, сильно, и кусаю руку, лишь бы не закричать. От бьющих меня волн блаженства, мое тело дрожит. Когда я извиваюсь и дрожу под его ртом, Ксавьер продолжает сосать и лизать, пока это почти не становится больно, я такая чувствительная. Но я даже не думаю, чтобы прекратить это. Это слишком хорошо.

Я полностью истощена, ничего не осталось. Все мое тело гудит, и мои мышцы, наконец, отпустили напряжение, которое я переживала.

Ксавьер встал и вернул мои трусики, затем помог мне найти мой лифчик и разгладил мою одежду. Я запустила руку в свои волосы, разглаживая верхнюю часть, которая предположительно выглядела безумно. Он заверил меня, что выглядит она хорошо.

— Николь, я…

Его прерывает телефонный звонок. Он колеблется, но я машу ему, чтобы он ответил, так что он берет его и мгновение слушает.

— Подожди, — говорит он в трубку. Он смотрит на меня. — Я сожалею, но это срочно.

Я до сих пор немного растеряна, но я все понимаю.

— Все в порядке. В любом случае, я должна идти.

Когда я поворачиваюсь, чтобы уйти, он меня останавливает.

— Мы должны поговорить сегодня. За обедом? Я заберу тебя в 8.

Несмотря на все свои отговорки, я говорю «да». Я просто не могу поверить, что кто-то, кто заставляет меня все это чувствовать может быть плохим.

Глава 4

Я не знаю, о чем я думала, позволяя этому случиться. Ощущать на себе руки Ксавьера было так хорошо, но я должна была быть сильнее и сопротивляться. Хотя я не могу поверить в то, что это он, и я больше, чем когда-либо убеждена, что это не так, мне нужно быть уверенной на сто процентов. И мне нужно знать, кто убил моего брата, пока я не узнаю, кто такой Эль Джеф — я не смогу это полностью отпустить.

Эта часть Южного пляжа мне незнакома, так что, пытаясь вернуться обратно к машине, я немного потерялась. Мой телефон не поможет, поскольку он сдох, когда я была с Ксавьером.

Я не вижу каких-либо достопримечательностей или магазинов, которые видела, когда вышла из офиса. Я не уверена, в каком направлении пляж, и при мысли, что идти пешком слишком далеко, мои все еще нетвердые ноги протестуют.

Я останавливаюсь в кафешке на углу, решая, что это неплохое место, чтобы восстановить силы и сориентироваться. Тогда я смогу добраться до офиса Ксавьера и вернуться обратно к машине. Возможно, у них даже будет зарядное устройство, которое я смогу одолжить.

Кафе расположено на углу, и когда я захватываю газету из киоска, замечаю уличные знаки. Я спотыкаюсь, когда мои ноги почти подводят меня. Это — улица, где умер Илай.

Адрес был в глубинах моего сознания, но я еще не была готова оказаться здесь. Теперь, он, будто маяк, взывающий ко мне. Пока я иду вперед, цифры уменьшаются. Место катастрофы находится прямо у воды, и это мне кажется странным, как такой великолепный вид может существовать в таком месте, настолько наполненном уродства. Но опять же, это уродство относительно. Это влияет только на меня, а не на весь остальной мир.

Я иду через улицу, чтобы посмотреть на воду, растянувшуюся дальше, чем я могу видеть. Я вдыхаю влажный, соленый воздух и позволяю себе расслабиться и думать только о своем брате. Я была так сосредоточена на том, что случилось с ним и на разгадке тайны, что не позволяла себе просто помнить его, каким он был, заблокировав все хорошие воспоминания.

Здесь Эли прожил свои последние мгновения, и почему-то ощущается, словно сейчас он со мной, наблюдает за мной, как делал всегда, когда мы были детьми. Он никогда, никому не позволял цепляться ко мне, или создавать для меня проблемы. Когда я перешла в среднюю школу, я была так напугана. Все мои близкие друзья были распределены в другую школу, так что мне пришлось все начать сначала. В течение первой недели, некоторые старшеклассники были нацелены меня, видя в моей робкой манере поведения легкую добычу, но вмешался Эли. После этого никто меня не задирал. Вот, кем он был.

Независимо от того, что происходит, Илай всегда был рядом. Даже когда мы ссорились, он играл роль старшего брата. Сейчас, я не могу поверить в худшее о нем, тогда как он всегда показывал свои самые лучшие стороны. Не может быть, что он добровольно стал наркодилером. Я просто знаю это. Но я не уверена, как я могу это доказать, и не похоже, что это, в любом случае что-то изменит.

Я приехала в Майами в поисках ответов, но все, что я нашла — это еще больше вопросов. Может быть, я должна просто отпустить это и двигаться дальше. Пусть он покоится с миром, я буду помнить того Илая, которого я знала, а не Илая в существовании которого убеждены полицейские.

Но когда я возвращаюсь к дороге, напротив, я узнаю здания с фотографий. Это — точное место катастрофы. Опора, в которую врезался Илай, находится меньше чем в пятидесяти футах от меня. Знать, что это здесь и фактически это видеть, совсем разные вещи, и в течение секунды мои эмоции угрожают буквально захлестнуть меня. Но я должна держаться. Я не могу сломаться посреди улицы.

Я расправляю плечи и смахиваю с лица слезы. Следователь сказал, что в докладе не было ничего свидетельствующего об убийстве, но мне показалось, что с фотографиями что-то было не так. Я думала, что это просто был угол, но все увиденное лично, поменяло мою точку зрения.

Если кто-то теряет контроль над автомобилем, он будет жать на тормоз достаточно сильно и на дороге останется тормозной след. Но разве следы ведут не вверх к столбу? Они, кажется, ведут близко к столбу, затем слегка сворачивают в сторону, как будто кто-то, чтобы изменить направление, в последнюю секунду дернул руль. Если бы это было так, не должно ли быть дополнительных следов, ведущих прочь? Похоже, что кто-то восстановил контроль и умчался.

Я подхожу к столбу и изучаю его. Автомобиль Илая загорелся, и тело было настолько обожжено, что пришлось использовать стоматологические записи, чтобы идентифицировать его. Так почему же столб не обгорел сильнее? Есть следы от огня, но если огонь горел так сильно, это должно было нанести более серьезные повреждения. Однажды мой отец, для того, чтобы разжечь мангал, случайно использовал слишком много жидкости, и пламя вспыхнуло очень сильно, спалив деревянную опору навеса на площадке. Огонь поднялся довольно высоко, и сгорели некоторые дрова. Повреждения столба очень похожи на это, но это не имеет значения.

Если огонь горел так сильно, автомобиль Илая взорвался бы. Я видела, как это происходило в гонках NASCAR, на которые он меня таскал. Если огонь попадает в бензобак, прежде чем они смогут его потушить, он взрывается, оставляя поблизости следы. Но вокруг столба нет ничего подобного. Огонь едва ли опалил столб, и это единственный ущерб, который я вижу. Здания поблизости не были свеже-покрашены или отремонтированы. Не может быть, чтобы машина полностью сгорела, тело Илая обгорело достаточно сильно, и при этом окружающие предметы не получили никаких повреждений. Пульс горхочет в ушах.

Это не имеет никакого смысла. Илай всегда говорил мне доверять своей интуиции, и сирены в моей голове кричат.

Я достала телефон, чтобы сделать несколько снимков, забыв, что батарея разряжена. Я ощущаю сильную необходимость сделать снимок. Чувствуется, будто если я не сделаю этого сегодня, сейчас, я упущу что-то важное. Я в окружении ночных клубов и галерей, которые закрыты в это время суток. Ничего полезного. Потом я вспоминаю кафе на углу. У них на витрине есть некоторые сувениры. Может быть, имеются и одноразовые фотоаппараты.

К счастью, в магазине есть то, что мне нужно, и я могу сфотографировать место происшествия. Я должна вызвать полицию, чтобы теперь, когда у меня есть доказательства, меня выслушали, и я знаю, что будет нелегко.

* * *

Когда я вернулась обратно к машине, то отнесла камеру в салон «Фото за час», чтобы, пока я съезжу домой подзарядить телефон и узнать дорогу к полицейскому участку недалеко от места аварии, они распечатали фотографии. Родителям, чтобы сообщить им об Илае, звонил детектив Хэлфорд, так что я думаю, что это лучшее, с чего я могу начать.

Вооруженная фотографиями и некоторыми интернет-исследованиями, я направляюсь туда. К счастью, он за своим столом и готов принять меня. Это крупный мужчина, возвышающийся надо мной. Я предполагаю, что когда-то он играл в футбол. Он широкоплечий, и выглядит очень солидно, что вполне вероятно заставило бы команду соперника податься в бега.