Рокси Слоан - Точка отсчета 2

— Нет, нет. Ничего подобного. Мне просто нужна некоторая дистанция. У меня есть некие личные дела, и… видеть его нелегко.

Она кивает.

— Конечно. Я возьму заказ и скажу, что сегодня ты работаешь в другом отделе.

— Спасибо, Рейчел. Буду тебе должна.

— Не беспокойся, — она уже развернулась, чтобы уйти, но потом остановилась. — Слушай, как бы там ни было, вы нравитесь друг другу, это довольно таки очевидно. Я знаю, ты, наверное, беспокоишься о том, чтобы быть профессиональной, но, честно говоря, здесь есть много рабочих мест. И найти достойного парня трудно, особенно в Майами. И, когда мы сказали, что он был игроком, мы просто говорили гадости. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Я киваю.

Рейчел понижает голос.

— Если бы я была на твоем месте, я бы на это пошла. Пища для размышлений. Она подмигнула и ускакала прочь, забирая на выходе поднос Ксавьера.

С минуту я стою, обдумывая, что Рейчел только что сказала. Она права, и Ксавьер вроде бы образец порядочного парня — он веселый и обаятельный, знает, как заставить меня чувствовать себя особенной, но все улики указывают на него в роли Эль Джефа, и я просто продолжаю думать о том, как каждая правдивая криминальная история на телевидении начинается с того, что кто-то говорит «Он всегда казался таким милым».

Я не могу просто притвориться, что Ксавьер — это мой счастливый конец и полностью игнорировать тот факт, что он может быть лжецом, преступником, и причиной смерти моего брата.

Чтобы отвлечь себя, я рано начинаю свою подготовительную работу, заполняя приправами блюда и жестянки с заменителем сахара. Но для всех очевидно, что мыслями я нахожусь в другом месте. Когда я в третий раз опрокинула коробку пакетов «Спленда», Кармен подошла и положила свою руку на мою.

— Где ты сегодня? Явно не здесь, и не с нами.

— Мне очень жаль, Кармен. Просто, эти несколько дней, были тяжелыми. Я не могу сосредоточиться.

Она изучает мое лицо, кивая сама себе.

— Я хороший слушатель.

— Спасибо, но прямо сейчас, я не готова говорить об этом. Я буду очень стараться, обещаю.

Она не торопит, просто помогает мне поставить пакеты «Спленда» на место, а потом говорит:

— Какое у тебя любимое блюдо? Еда твоей мечты. Я имею в виду, что первое ты закажешь после пребывания на необитаемом острове в течение нескольких недель.

Я не могу сдержать смеха.

— Вот это конкретика. Стоит ли мне опасаться в ближайшее время оказаться на необитаемом острове? Только это, я имею в виду?

Она присоединяется к моему смеху, но выражение ее лица выжидающее.

— Я предполагаю, я, несомненно, закажу макароны с сыром, моя мама всегда заполняет ими контейнер. В старшей школе, мы пошли отмечать мой выпуск в фантастический ресторан, и я заказала макароны с лобстерами и сыром, и это было безумно вкусно, как будто это самая вкусная вещь, которую я когда-либо ела.

Еда превосходная, но… декадентская. Я до сих пор была ей одержима.

— Хорошо, тогда, макароны с лобстерами и сыром. Мой руки, и иди мне помогать.

Кармен толковала мне о соусе бешамель, когда на прилавке завибрировал мой телефон. Я взглянула на сообщение.

Я, не двигаясь, смотрю на телефон. Если бы он был Эль Джефом, он бы не продолжал со мной переписываться, не так ли? Ему было бы наплевать, в порядке ли я. Если он тот прежний Ксавьер, миллиардер, плейбой, то он заслуживает ответа, но я не знаю, что сказать.

Кармен берет мою ложку.

— Сосредоточься. Если этого не сделаешь, ты сожжешь соус.

Когда я вновь начинаю помешивать, мысленно пробегаюсь по доказательствам. Возможно, я параноик, и слишком остро реагирую. Но Ксавьер появился на яхте для встречи с кучей мутных бизнесменов. Он о своем бизнесе всегда рассказывал расплывчато. «Импорт и экспорт» кажется, как код для торговли наркотиками.

Самый заслуживающий из всех осуждения, Эдуардо, назвал его боссом, то же самое он сказал по телефону, когда говорил с человеком, заказавшим убийство Илая.

Макароны Кармен, с омаром и сыром приготовить было легче, чем я ожидала. Когда они, наконец, вынуты из духовки, каждый укус сливочного совершенства чувствуется подобно объятию изнутри. Мое восприятие, вместо гнетущих мыслей сосредоточено на ниточках плавленого сыра и маслянистых кусочках омара. Но, в конечном счете, тарелка пуста, и я должна чем-то отвлечься, что не потребует от меня взамен часа в спортзале. И Кармен ставит меня на очистку и измельчение овощей.

Однообразная и монотонная работа. Именно то, что мне нужно. Я вошла в состояние подобное трансу, где моей единственной мыслью было измельчение овощей, чтобы они были одинакового размера (и убедиться, что в процессе я не потеряла пальцы).

После обеда, оставив меня обрабатывать доставки, которые могли бы неожиданно появиться, остальные девушки пошли на работу к бассейну, где подают напитки и легкие закуски. Обычно, это абсолютно мертвое время суток. Гости или покидают остров, наслаждаясь Майами, или наслаждаются солнцем в бассейне либо на пляже. Зачем оставаться в комнате, когда Вы можете наслаждаться великолепной погодой?

В это время суток, большинство доставок, как правило, для похмелья клубных завсегдатаев или пар отдыхающих от секс-марафона. Мы всегда делаем ставки на то, что это будет. Так что, когда Чад говорит мне, что есть доставка, мне немного грустно, что здесь нет никого, с кем можно держать пари.

Когда дверь открывает Ксавьер, я так переживаю, что почти роняю поднос. Он единственный и самый последний человек, которого я хочу видеть.

Я думала, что была в безопасности, когда Чад сказал, что доставка на виллу на противоположной от Ксавьера стороне. Я волновалась, что могла бы столкнуться с Ксавьером на том участке, но никогда не думала, что должна была беспокоиться о других виллах.

К счастью, я достаточно быстро прихожу в себя, чтобы держать его на расстоянии и одарить его быстрой, вымученной улыбкой. Увидев меня, он выглядит почти разочарованным. Не безумный, как я того ожидала.

— Привет, Ксавьер. Что ты здесь делаешь?

Он не отвечает, открывает двери и жестом приглашает меня войти внутрь. Я захожу, и ставлю поднос на кофейный столик.

Снятие крышки и расстановка всего для него на столе дает мне дополнительную минуту, чтобы успокоить дыхание и попытаться придумать, что еще сказать. Но в голову ничего не приходит.

Ксавьер маячит позади. Я знаю, что мне нужно, развернуться, но я боюсь. Это не значит, что я его боюсь, но если я посмотрю ему в глаза, я знаю, что буду не в состоянии, держаться от него подальше. Его энергия, для меня как маяк.

— Я знал, что ты избегаешь меня, — его голос спокойный и мягкий. — Хотя, я не знаю, почему.

Я стараюсь держаться непринужденно.

— Таким образом, чтобы меня обмануть, ты арендовал еще одну виллу?

— Я должен был каким-то образом заставить тебя увидеться со мной, — он ходит за мной, и я могу представить себе линии его накачанного тела, жесткие мышцы, перекатывающиеся под одеждой. — Что случилось, Николь?

Я не могу с этим справиться. Я просто скажу ему, что я больше не могу его видеть. Несмотря на то, что это последнее, что я хочу сказать. Хотя, я предпочла бы попросить его сорвать с меня форму, привязать к кровати, и, заставить забыть обо всем, кроме его имени.

Я не могу поддаться, но воспоминания нашего свидания в ту ночь, когда он держал меня за запястья, глубоко погрузив свой язык в мое влагалище, и в ответ я чувствую горячую, слабую пульсацию между ног. Я должна отогнать прочь ментальные образы, подготовить себя к противостоянию.

Как же этот человек это делает со мной? Я чувствую себя как наркоман, желающий еще одну дозу. Но я не могу. Если он тот, о ком я думаю, то он мой враг.

Перед тем как я оборачиваюсь, я делаю глубокий вдох и выход. Хотя, я до сих пор не смотрела ему в глаза. Я, на всякий случай сосредотачиваю все свое внимание на полу между нами.

— Я не должна была избегать тебя. Я прошу прощения за это. Я просто… мне нужно некоторое пространство. Время, чтобы подумать.

— Зачем? Я думал, что все идет очень хорошо, — он подходит ко мне и кладет руки мне на талию. Его прикосновение посылает сквозь меня небольшой разряд, и я проклинаю свою нервную систему. Почему меня к нему так влекло? Даже сейчас, я борюсь с желанием притянуть его лицо к своему.

— Так и было, просто…

Он наклоняется и целует меня в шею, чуть ниже мочки. Я делаю все возможное, чтобы не стонать.

— Я понял. Я был очень настойчив по отношению к тебе, — говорит он. — Но я не могу ничего с собой поделать.

Он нежными поцелуями, между словами, прокладывает дорожку вверх и вниз по моей шее, и я чувствую, что буквально взорвусь от потребности в нем. Мое дыхание ускоряется. Его поцелуи, кажется, пробуждают каждую часть моего тела. Но голос моего разума, независимо от того, как сильно я хочу, напоминает обо всех причинах, почему я не могу сдаться. «Он может быть очень плохим человеком. Что делать, если он навредил твоему брату? Что делать, если он и есть тот, кем ты его считаешь, и является всем тем, о чем ты беспокоишься?»

— В тебе есть нечто такое Николь, что так сильно меня к тебе влечет. Ты сводишь меня с ума.

Все то время, пока я отчаянно пытаюсь бороться с реакцией, мое тело покалывает в ожидании того, что будет дальше. «Подумай о том, что ты делаешь, Николь. Подумай о том, кем он может быть, и то, что он мог сделать. Как ты можешь быть с кем-то вроде него?»

Я ладонями толкаю его в грудь, чтобы получить хоть немного пространства.