Вера Копейко - Тобой я стану

Иван поднял правую руку. Теперь он на самом деле призывал Риту умолкнуть.

— Я не знал, — пробормотал он сиплым голосом, — что ты следишь за мной.

— Я не слежу, я наблюдаю. Мне нравится наблюдать за тобой, — призналась Рита.

— А ты делаешь вот так, — Иван почесал правую щеку, — когда думаешь.

— Ага-а! Значит, ты тоже следишь за мной?

Иван рассмеялся.

— Я наблюдаю за тобой… Мне нравится наблюдать за тобой, — повторил он слова Риты.

Она фыркнула.

— Ну вот. Теперь веришь, что я стану тобой на сцене, а петь ты будешь у меня на груди?

— Где! — Иван дернулся, пытаясь сесть. Но Рита уже привычным жестом толкнула его обратно.

— На груди, — повторила Рита. — Все просто, не пугайся. Я подвешу магнитофон вот здесь. — Она расстегнула кофточку, наклонилась к нему и указала.

Иван быстро закрыл глаза.

— Ох, тебе плохо! Сейчас я дам тебе…

— Мне нормально, — проговорил он. — Только ты застегнись.

Если бы не жар, было бы видно, как он порозовел.

Рита удивленно посмотрела вниз. Она увидела то же, что он, проворно застегнула пуговицы.

— Все в порядке, можешь смотреть, — смущенно проговорила она.

Иван тяжело дышал, потом закашлялся.

— Я хотел перед комиссией сыграть на северном комузе. Он звучит необыкновенно. Есть комуз среднеазиатский, но у нашего другой голос.

— В другой раз, — отмахнулась Рита. — Ты не волнуйся. Я все сделаю, как надо. Я побежала…

— Как мне жаль твои волосы, — простонал он.

— Все, — строго сказала она. — Я сделаю так, как решила, если даже придется запереть тебя в сарае, — грозно пообещала ему Рита.

Но в сарае запереть пришлось не его.

Отрезать волосы — дело нехитрое, если перед тобой самая простая задача: они не должны болтаться по плечам, иначе выдадут тебя. «Ну да, они выдадут тебя с головой», — закончила мысль Рита и улыбнулась. Покрасить в черный — без опыта трудно. Мама давно красит волосы в светло-золотистый цвет, но не сама, в салоне. Конечно, чтобы получилось натурально, нужна не только краска, но и умение.

Рита вертела пакетик с краской, которую она купила, не подумав. Снова читала этикетку. Нет, без мастера ничего не выйдет. Она оделась и побежала в парикмахерскую подальше от школы.

— Ты на самом деле хочешь стать черненькой? — парикмахер внимательно посмотрела на нее своими узкими глазами.

— Да, — сказала она. — Мне нужен такой цвет, как у вас.

— Д-да? Тогда тебя надо и подстричь по-человечески, — заметила девушка.

— Ладно, — сказала Рита. Она понимала, что у нее на голове не прическа, а непонятно что. У мастера — коротенькие волосы, она походила на мальчика-подростка. Вот то, что ей надо. — Тогда подстригите меня под вас.

Девушка пошевелила тонкими бровями-дугами, словно решая: соглашаться или нет. Потом защелкала ножницами.

Получилось здорово.

— Все, — сказала она. — Ты теперь похожа на нас. Ты этого хотела?

— Да, — сказала Рита, разглядывая себя в зеркале.

Ее было трудно узнать, но сейчас не это главное. Рита старалась увидеть хоть что-то, напоминающее Ивана. Она сощурилась, пытаясь придать глазам сходство с его глазами. «А что, неплохо, в общем», — решила Рита. Расплатилась и побежала в школу.

Прослушивание перенесли, вместо четырех — на три. После окончания комиссию Фонда пригласят на торжественный обед, а он должен пройти неспешно, обстоятельно. За столом гости примут окончательное решение — сколько грантов отдать интернату.

Никто не сомневался, что Галина Даниловна накроет такой стол, что грантов будет столько, сколько захочет она. Красная и белая рыба, черная икра, настойки из диких ягод всегда подсказывают правильное решение.

Потом Галина Даниловна собственноручно разольет сладкую наливку из морошки к особенному чаю из трав. Не зря она биолог и химик одновременно.

Вспоминая восхищенные рассказы об умении директрисы убеждать гостей, Рита становилась все спокойней. Если Галина Даниловна хочет, чтобы Иван поехал учиться в Новосибирск, значит, все, что Рите надо сделать — выйти в его облике на сцену.

Она направилась в кладовку, открыла шкаф и нашла полку Ивана. Там он хранил маску шамана.

Ее нет.

Она шарила рукой по всем остальным полкам. Может быть, он в горячке положил не туда или она сама завалилась куда-то?

Ее нет нигде.

Рита втянула воздух. Она уловила запах старой кожи, так пахла маска. Значит, она была здесь недавно. Рита повела носом, обостренное от напряжения обоняние уловило кое-что еще.

Духи! Вот что.

Рита развернулась, едва не свалила стол, на котором стояло зеркало, побежала. Она знала, чьи это духи.

В их комнате пусто, Любы нет. Она в школе? Вообще-то у них каникулы, а у Любы дополнительные занятия по химии. Но как Рите с такими волосами появиться в школе?

Схватившись за голову, морщась от того, что короткие волосы впиваются в ладони, Рита обвела глазами комнату. Надеть вязаную шапочку? Будет видно, что у нее почти голая голова. На глаза попалась Любина ушанка из рыжей лисы, Рита схватила ее, надвинула на глаза и побежала.

Рита решила забежать в туалет, осмотреть себя перед зеркалом. Она толкнула дверь и увидела Любу.

Люба примеряла маску. Рита, словно ураганный ветер, налетела на нее, сорвала маску. Резинка, которой Люба пыталась закрепить маску на лице — Любино слишком маленькое для большой маски, — больно щелкнула по носу.

— Ой, — завопила Люба. — Что ты делаешь!

Девочки из младших классов врассыпную бросились из туалета.

— А ты что делаешь? — Рита шипела, как разъяренная рысь. — Пошли со мной. — Она схватила Любу за руку и потащила.

— Куда! Куда!

— Нечего кудахтать, молчи, или хуже будет.

— У меня химия! Химичка меня убьет! — отбивалась Люба. Но Рита тащила ее за собой, пальцы клещами впились в тонкое запястье.

В раздевалке Рита заставила ее надеть пуховую куртку и поволокла дальше. Она не отпускала ее ни на миг. Любу она должна держать как можно дальше от зала.

Торная тропа на снегу вела в сарай, в котором хранились ведра, лопаты, веники. Это холодный сарай, но Люба тепло одета. Рита знала по себе, что в куртке на гагачьем пуху не страшен ни ветер, ни мороз.

— Ну вот, теперь если станешь вопить, никто не услышит. Будешь сидеть, пока Иван не закончит выступление.

— Иван не может… — шипела Люба. — Ты врешь…

— Не твое дело! — оборвала ее Рита.

Рита удивилась, с какой легкостью она справилась с Любой. Она гордилась бы собой меньше, если бы знала, что у нее есть незримый помощник. Любин отец. Он давно предупредил дочь и мать: «Никаких скандалов. Тогда вы получите все, что хотите».

Могла ли Люба рисковать, поднимать шум сейчас, когда они с матерью хотели получить еще больше? Поэтому она смирилась, уселась на опрокинутое ведро и затихла.

Рита закрыла сарай на задвижку. Теперь Любе не выбраться, пока она не выпустит ее сама.

Рита вышла на сцену. Оленья малица, унты, шаманская маска — от запахов кружилась голова. Все вокруг казалось иным сквозь прорези для глаз. На самом деле в маске мир совершенно не похож на привычный, все люди — такие далекие и непонятно-чужие. Оказывается, маска отделяет от всех того, кто ее надел. В ней ты один, сам с собой…

Рита поклонилась, подняла руку, как это делал Иван Гришкин. Потом ее пальцы юркнули под малицу, нашли кнопку и… Рита удивила себя — под аккомпанемент голоса Ивана она открывала рот под маской. Оказывается, она впитала в себя каждый звук, слушая ночью запись. И сейчас снова услышала то, что Иван уже спел, но пока еще не понял сам…

Она точно знала, второй голос, которым он пел, ее голос. Значит, он пел о любви?…

Аплодисменты заставили вздрогнуть. Их не должно быть на прослушивании. А потом Рита услышала голоса:

— Ах, какой мальчик…

— Звенящий мальчик…

— Прелестно… Я хочу поговорить с ним…

Рита юркнула за сцену. Поговорить? Нет, нет, никто не должен увидеть ее.

— Он очень, очень скромный, — слышала она голос Галины Даниловны. — Боюсь, вы не найдете его сейчас. Завтра, когда станете вручать ему грант… Вы ведь решили, что Иван Гришкин должен учиться в Новосибирске, правда?

Голос директрисы звучал настойчиво, уверенно. Через секунду Рита услышала желанный ответ:

— Да, да, да! Вы еще спрашиваете! Он, если говорить правду, достоин Москвы. Но его очень ждут в Новосибирске. Ему уже приготовлено место…

Рита побежала к Ивану. Она постучала условным сигналом в дверь. Он открыл ее. Он стоял одетый, но слегка качался.

— Нет, тебе не нужно появляться там до завтра. Все здорово. Тебе дадут грант. Ура!

Рита шлепнулась на стул. Иван смотрел на ее стриженую и крашеную голову.

— Ну как? Я похожа на манси? — спросила Рита, перехватив его взгляд.

— Все равно ты не похожа на манси, Рита. Даже с черными волосами.

— Не похо-ажа! — протянула она. — Это ты так говоришь, а они подумали, что я — это ты.

Иван подошел к ней еще на шаг, положил руки на плечи.

— Ты обманула их, но меня не обманешь. Ты — не я. Ты — это ты…

Рита почувствовала, как забилось сердце. Ей почему-то стало неловко и… страшновато. Она вывернулась из-под его рук и вскочила.

— Ой. Мне надо ее выпустить!

Иван не спрашивал кого. Он встал у нее на пути, пристально посмотрел в лицо и сказал:

— Я понял, почему мой дух ослабел. Он обиделся, потому что я его не понял, — голос Ивана стал едва слышным. Но Рита поняла не только произнесенные слова, а даже их особенный смысл.