– Думаю, ты знаешь.

– Нет, не знаю.

Вы когда-нибудь ругались так часто по одной и той же причине, что ваши ответы кажутся запрограммированными, даже ваша злость? Словно с нажатием одной кнопки, что-то говорится и в этот же момент активирует злость, как последний аргумент?

– Когда мы стали такими? – мои слова были напряженными, прямо как наши отношения, до такой степени, где это уже не займет много времени и уже ничего не останется от тонкой нити, за которую я держалась.

– С тех пор, как ты позволила, – Джейс знал, что делал.

«Какого черта?»

– Что?

– Ты слышала меня, – его взгляд был прикован к моим глазам.

– И что это значит?

Парень улыбнулся, но отвернулся, горький смешок выскочил из его аккуратно приоткрытых губ.

– Думаю, ты знаешь.

«Давай. Пожми плечами, мудак».

Я ненавидела звук его горького смешка. Я, черт возьми, ненавидела это, потому что он знал, как достать меня, всегда держа руку на контроле, даже когда он был так не прав.

– Почему бы тебе тогда не просветить меня... когда это произошло?

Джейс втянул живот, глубоко вдохнув, словно пытался немного успокоить себя. Его следующие слова несли столько гнева, что мне захотелось ударить его за то, что он говорит что-то настолько причиняющее боль.

– Примерно в тоже время, когда ты начала сомневаться в моих намерениях. В то время, когда ты стала вести себя, как твоя мать.

Я посмотрела на него, контролируя вдох и выдох, насколько могла. Мои слова были шепотом, мысли с первых рук, которые я никогда не намеревалась говорить.

– Ты мудак!

Я развернулась и отошла от него.

Джейс бросил стакан в стенку, и внезапно мы начали кричать, отстаивать свою точку зрения, перекладывая вину, потому что принять ее всегда нелегко.

– Я чертов мудак? Я? – его слова вырвались рычанием. – Все правильно, Обри. Виноват всегда я и никогда, черт побери, то, что ты вероятно сделала!

Мы не были этими людьми. Не были. Я не говорила таких вещей, а Джейс не реагировал таким образом. Любовь и огонь могут порой заставить вас делать достаточно глупые вещи.

Эти слова, эти простые слова, были его искрой. Словно он горел изнутри, черный дым сквозь разбитые окна и если бы я дотянулась и прикоснулась к этому пламени, огонь бы распространился. И если бы я прикоснулась, смогло бы это когда-нибудь предаться контролю?

Поэтому я не прикоснулась. Сегодня вечером, я, конечно же, не прикасалась.

И затем парень слегка успокоился, его дыхание по-прежнему тяжелое, но он больше не стал бить стекло.

– Ты думаешь о том, чтобы уйти от меня?

«Что?» Такого я совсем не ждала.

– Ты думал о том, чтобы уйти от меня? – спросила я, не отвечая на его вопрос.

Джейс заговорил сквозь сжатые зубы.

– Никогда, – парень смотрел прямо на меня. – Зачем? – он был зол на меня, и я могла слышать это в его голосе, если ни в его глазах.

Это слова, которые значат почти все, но вы их никогда не говорите. Те, на кончике вашего языка, кричащие в ваших легких, которые иногда надо говорить.

Джейс наклонил голову в сторону, его руки сложились вместе перед ним, его локти расположились на его коленях.

– Обри, ты доверяешь мне? – спросил Джейс, его голубые глаза напряженно смотрели на меня.

Я не могла вымолвить ни слова, потому что мне не хватало воздуха, но кивнула.

Когда мы, наконец-то, посмотрели друг на друга, не было сказано ни слова, потому что в них не было необходимости. Одним взглядом Джейс сказал всё, что должен был сказать.

Я снова посмотрела на него. Момент ушел, но его взгляд был взволнованным. Парень не был уверен, что я собиралась сказать и это пугало его. Он моргнул и когда снова открыл глаза, его глубокие голубые глаза были полны злости и боли. Именно то, что я причинила.

Очень плохо, что Джейс не мог видеть, что причинил он. Знал ли он, каково быть с ним в отношениях, когда каждый день я задаюсь вопросом, вернется ли он домой живым и здоровым, спасая кого-то другого?

Что на счет меня? Что на счет его детей? Разве мы не заслужили спасения?

– Не поступай так со мной, Обри, – в его глазах вспыхнуло разочарование, и гнев снова взял верх. – Не заставляй меня чувствовать себя параноиком.

– Я не делала этого. Ты сам делаешь это с собой.

Я была потерянна. Джейс переходил от одного к другому, но никогда к тому, о чем нам было необходимо поговорить.

– Нет. Ты делала. Ты поместила в мою голову сомнение, когда сегодня вечером я зашел в тот магазин.

– Нет, думаю, сомнение было там задолго до этого.

«Он лжет, если это первый раз, когда он сомневается во мне».

– Может, и было.

«Наконец-то немного правды».

– Ты ждешь, что я буду такой же, как она, не так ли?

Нет ответа. Видимо этот вопрос не заслуживал ответа.

– Ты знаешь, почему он здесь? – его бровь приподнялась. Джейс искал разъяснений, которых у меня не было. – Ты думала об этом? Ты знаешь, почему твоя мать здесь на самом деле?

– Думала. Она, вероятно, хочет денег. Ридли здесь просто чтобы вывести меня из себя, – сказала я. – Уверена, он получил то, что хотел.

– Ты не можешь быть в этом уверена, – прошептал Джейс, его голос стал мягче. – Я не доверяю ему, и я не доверяю твоей чертовой матери. Что если ты ошибаешься? Что если они хотят что-то другое, что тогда?

После его слов, то, как часто Ридли спрашивал меня о моей маме, заставило меня задуматься. У Джейса всегда была способность смотреть на вещи под тем углом, под которым другие не стали бы. Я верила, именно это заставляло его быть таким прекрасным пожарным. Он всегда искал уловку. Всегда.

– Я никогда не говорила, что доверяю кому-либо из них.

– Тогда почему ты не слушаешь меня? – парень двинулся ко мне, становясь напротив меня.

– Я слушаю. Я прямо здесь. Я... – прямо сейчас я хотела сказать намного больше, но у меня было чувство, что момент упущен.

Когда я ничего не сказала, руки Джейса обхватили мое лицо, а его волосы упали на его ресницы. Пока я смотрела на него, пытаясь рассмотреть его лицо, я желала иметь возможность оказаться в его голове, хотя бы на мгновение почувствовать то, что чувствовал он. Мое сердце было разбито, и если бы я хорошенько присмотрелась, то увидела бы, что и его тоже. Мне хотелось знать.

– Я не из тех парней, кто убьет человека за то, что он прикоснулся к тому, что я считал своим, – Джейс провел пальцем по моим губам, губам, которые целовал другой. – Но я надеюсь, что то, что я считал своим, знает, я не сдамся без боя.

– Ридли не сделает ничего глупого. Он просто пытается вывести меня из себя.

– Ну, – его лицо внезапно потемнело. – Если Ридли обидит тебя, молись за него, потому что я убью говнюка, если он попытается.

Клянусь, его голос дрожал с каждым сказанным словом, но я была не уверена, поскольку в данный момент даже не могла посмотреть на него.

Глубоко вздохнув, Джейс опустил руки.

– Если ты уйдешь, это убьет меня, – тихо сказал парень, словно я не должна была услышать эти конкретные слова. Но я услышала. Он произнес их.

– Я никуда не собираюсь уходить.

Джейс выглядел совершено измученным с темными кругами под глазами. Он был уставшим. Намного сильнее уставшим, чем я думала.

Я едва ли могла смотреть на него. И когда посмотрела, я не была встречена тем взглядом, который ожидала.

Разбитое сердце.

– Я все еще здесь. Не ушел, но ты ведешь себя так, словно я это сделал. Ты заканчиваешь с этим до того, как это еще заканчивается, – сейчас его злость кричала, а его лицо было жестким. – И дело не только во мне.

«Он просто был честен», – говорила я себе, но слова по прежнему причиняли боль, ранили сильнее, чем он предполагал. И я не смогла сдержать себя, когда сказала.

– Я ничего не сделала, только попыталась.

Джейс тяжело сглотнул.

Он облизнул нижнюю губу, его взгляд был направлен на стену, а не на меня. Возможно подбирая последние слова, затем он сказал.

– Никогда не сомневайся в моей любви к тебе. Никогда, – парень смотрел на меня, сейчас казалось как обычно, его взгляд скользил по моим чертам лица, наблюдая за моей реакцией.

Как такое произошло?

Как такая глубокая любовь превратилась в это, одно резкое слово, сплюнутое за другим? Почему в этой комнате, где мы, когда-то делили смех и стоны, теперь это похоже на холодные простыни с таким огромным пространством, которое ощущается, как раздельные кровати?

Как вы переходите от молящих рук на груди к выплескиванию едких замечаний, к этому каменному молчанию и игнорированию друг друга?

Если бы вы могли, изменили бы это? Вернулись бы вы назад и забрали сказанные вами слова?

В Джейсе горела злость, и я видела ее. Он не видел. Он никогда не был из тех, кто позволял увидеть боль, не важно, эмоциональную или физическую. Он был из тех, кто усмехался и жил с этим. И хотя для большинства это могло считаться сексуальным, в отношениях это не работало, потому что он постоянно вел себя, как «ага, ладно», когда то, на что я действительно надеялась, было «пошла на хер». Если это имело смысл. Это не было эмоцией. Возможно, в этом не было смысла.

Вот. Представьте, что вы ругаетесь со своим мужем, парнем, другом по траху или с кем угодно, и у вас горячий разговор. Вы говорите, что должны сказать и ждете, что он скажет, что-то еще. Согласиться или нет.

А он ничего не говорит и уходит.

Что вы чувствуете?

Еще большую злость, правильно?

Как, если бы вы оставили дверь широко открытой в шторм.

Каждый день я стою перед выбором. И меня разрывает на части то, что я чувствую, что делаю не правильный выбор.