— Как думаешь, что случилось с Ладеном? — спрашиваю я, стараясь убедить себя, что нет никакого способа, чтобы это был Ашер, но мое сердце и душа не согласны. — Ты думаешь, что он…Ты думаешь Ашер на самом деле убил его?

Она сжимает руль:

— Знаешь, что? Я действительно не хочу знать, что случилось с ним. Если Ашер убил его, то пусть так и будет.

Я прочищаю горло и отвлекаюсь на книгу:

— Мрачные Ангелы — самые важные и самые опасные породы Ангелов, которые когда-либо существовали. Они имеют прямое понимание смерти… — я читаю вслух, с дрожью. — Они могут либо уничтожить человечество или спасти его, в зависимости от того, лжет ли их легион. - я отрываю взгляд от страниц. — Но как они могут уничтожить человечество? Вот что я хочу знать.

Она переворачивает страницу и указывает пальцем на название:

— Я не уверена, но прочитай это. Это действительно интересно.

— Мрачный Жнец считается сборщиком злых душ. Они обладают способностью не только отделить душу от тела, и направить его на тот свет, но они также могут обмануть человека, чтобы прожить их жизни за них. - о Боже, моя мама. — Они любят обманом играть с телами душ, которые они забирают, оставляя их свисающими с деревьев, скрывая их.

Она нажимает на тормоза так сильно, что блокирует наши ремни безопасности.

— Что случилось? — спрашиваю я, открывая свой ремень.

— Что если Ашер — Мрачный Жнец, а ты — Мрачный Ангел? — это как лампочка включается в её голове.

Я качаю головой:

— Не ни одного варианта, чтобы это было правдой. Почему ты вообще это сказала?

— Эмбер, подумай об этом. Ты можешь видеть смерти. И если бы была Мрачным Ангелом, это было бы понятно, — с нажимом говорит она. — И Ашер был так сильно заинтересован в тебе. И он знал, где был твой автомобиль. Что, если он сказал полицейским?

— Нет. Не вариант, — но сомнения закрались в мой разум. Когда я умерла в розовом саду, и я увидела, как Жнец снял свой капюшон, он выглядел как Ашер.

Я выбрасываю эти мысли из головы. Я не буду делать выводов пока, не услышу, что он скажет. Тем более Ашер приносит неописуемое спокойствие в мой разум и тело, и он никогда открыто не делал ничего, чтобы причинить мне боль. А у него было много шансов.

— В книге говорится, что они любят залезать в головы Мрачным Ангелам и пытаться разрушить их жизнь, сделать их сумасшедшими, и заставить их сдаться на милость гнева смерти, — говорит она. — Подумай об этом, Эмм. Что, если Ашер сделал что-то с Ладеном после того как спас меня, но только как он мог воспроизвести то, что случилось с твоим отцом? Что, если он проложил себе путь в твою жизнь трахаясь с твоей головой?

— Почему ты высказываешь эти обвинения? — спрашиваю я. — Когда всего несколько секунд назад ты защищала Ашера.

— Потому что сейчас это имеет смысл.

— Нет, не имеет. Никакого смысла. Вообще. Вся моя жизнь не имеет смысла. Это как я всегда в одном шаге от прогулки со скалы.

— Читай дальше, — призывает она, махнув рукой на книгу. — Есть ли что-нибудь еще, что может дать нам некоторые подсказки.

Я продолжаю нетвердым голосом:

— Жнецов также отличают оборотни, чаще всего в виде змей, крыс, кошек, птиц, а иногда и людей. С помощью своих способностей, Мрачный Жнец может украсть много невинных душ простым обманом или подкупом. Это стало причиной первой битвы между добром и злом, которая длилась почти десять лет, — я перестаю читать.

Она наклоняется и переворачивает страницу. Сверху нее — красивый ангел с черными крыльями, как те, что я ношу и волосы темные, как пепел.

— Продолжай читать. Я думаю, что ты близко.

— Ангел смерти приносит более мирную смерть человеку, чью душу они собирают. Они собирают только души умирающих невинных и несут дух в следующий мир. Они приносят ощущение спокойствия своими прикосновениями. - это больше похоже на Ашера. — В отличие от Мрачного Жнеца, они ожидают смерти человека и не подпитываются его жизнью. Они нежны по своей природе, но страстны в битве. - мои глаза встречаются с Рэйвен. — Страстны в битве?

— Имеется в виду, битва на спине, — она въезжает на стоянку общественного центра, не снижая скорости, и я врезаюсь в дверь. — Но ты можешь прочитать обо всем этом позже. Прямо сейчас, я хочу, чтобы ты сосредоточилась на получении удовольствия.

— Да… хорошо.

Стробоскопы вспыхивают перед входом и саваны из разорванных простыней висят на передних дверях. Тюки сена со скелетами на них, расположены на бордюрах, а на покатой крыше школы стоит Смерть с косой. Это подделка с желтыми глазами, но он посылает озноб по моему позвоночнику.

— Эмм. — голос Рэйвен возвращает меня обратно к ней. Она паркует машину рядом с группой людей, одетых, как банды Скуби Ду. — Я должна тебе кое-что сказать. И это очень важно. — она пишет кому-то, а потом прячет телефон в лифчик.

— В самом деле. — я смотрю на нее. — В лифчике?

Ее лицо источает юмор.

— Мне может понадобиться мой телефон.

Я закусила губу до крови, и рот наполнился горьким вкусом ржавчины:

— Рэйвен… ты действительно в это веришь? — я держу книгу. — В Мрачных Жнецов, Ангелов Смерти и сражения между добром и злом? Или ты просто показала её мне, потому что я спросила о Мрачном Ангеле?

Её взгляд нежнее, чем когда-либо и в этот момент она тот же друг, что ударил Рикки Стюарта по лицу, когда он отрезал прядь моих волос в детском саду:

— Моя лучшая подруга смогла увидеть смерть каждого, когда ей было четыре года. Если это дерьмо может существовать, почему это не может?

— Я думаю, что дар может быть утерян, — я кладу руку ей на плечо. — Я больше не чувствую твоей смерти.

— Твое проклятье не пропало. — она грустно улыбается и проскальзывает в свои белые крылья.

— Да, но что, если это не проклятие? — я неуклюже вылезаю из машины, согнувшись, чтобы не сломать свои крылья. — Что если я… Что если я все это время проделывала такие вещи потому, что я не человек?

— Это все равно будет считаться проклятием, Эмм. Смерть украла твою жизнь, когда тебе было четыре. — она запирает двери, и фары мигают, когда машина подает звуковой сигнал. — Давай, пошли внутрь.

Прохладный ветер развевает наши волосы, пока мы идем через парковку, Рэйвен удерживает подол платья и возится со своими волосами. В её лифчике звонит телефон, и её немного потряхивает от вибрации, но она игнорирует звонок.

— Чертовы Хэллоуинские украшения, — Рэйвен кашляет, когда мы толкаем двери и туман ударяет нам в лица.

Я обмахиваю лицо и моргаю, пока мы прорываемся сквозь туман к основной зоне. Гитарист играет на своих струнах на сцене возле дальней стены, и музыка звучит из нескольких больших динамиков. Колонны по спирали украшены оранжевыми и черными лентами, а фиолетовый и серебряный свет с потолка освещает переполненный танцпол, где люди прыгают вверх и вниз, выкрикивая слова песни. Здесь есть ведьмы, черти, вампиры, Франкенштейны и даже несколько Ангелов. В самом дальнем углу кто-то смастерил костюм Мрачного Жнеца.

— Боже, надеюсь их здесь не слишком много, — бормочу я.

Рэйвен прослеживает за моим взглядом:

— О, Эмми, ты же не боишься Жнеца, не так ли?

Я стреляю в неё пустым взглядом:

— Это должно быть смешно?

Она улыбается и хватает меня под руку. Это самая странная вещь в мире: прикасаться к ней и не чувствовать её смерть. Мы создаем широкий путь с её крыльями, проходя через комнату, общую зону, небольшую комнату за сценой. Головы поворачиваются в нашу сторону, но я сосредоточена на двери общей комнаты.

— Почему мы идем сюда? — я перекрикиваю музыку.

Она направляется к двери, украшенной паутиной и знаком «ВОЙДИ НА СВОЙ СТРАХ И РИСК»:

— Там дом с приведениями, и Ашер написал мне, что пошел туда со своими друзьями.

Я резко остановилась, и она дернулась назад. Мой разум умолял меня развернуться и бежать.

— Эмм, какого черта? — она разъединяет наши руки. — Что ты рассматриваешь?

Мой пульс ускоряется, пока я пялюсь на дверь:

— Я не уверена, что хочу идти туда.

Она закатывает глаза и дергает меня вперед:

— Пойдем, мы будем в порядке.

— Почему я не могу просто встретить его здесь? — я спрашиваю, оглядываясь на танцпол.

— Перестань быть курицей! — она смеется, и я фокусируюсь на ней. — Я только шутила о том, что он Жнец.

Она толкает дверь, и я следую за ней в дом с приведениями. Внутри темно, и когда закрывается дверь, музыка затихает. Тюки сена со скелетами образуют коридор перед входом, а оранжевый и фиолетовый мерцающий свет освещает путь.

Я отступаю, но Рэйвен тащит меня вперед:

— Ты будешь веселиться сегодня ночью, нравится тебе это или нет.

Покачав головой, я тащусь за ней. Один из скелетов прыгает вверх и кричит на нас, когда мы проходим мимо него, и Рэйвен ускоряется, смеясь. Чем дальше мы идем, тем тусклее становится свет, пока совсем не пропадает, и мы поглощены мраком.

Крики со злым смехом наполняют воздух, и теплый туман увлажняет мою кожу.

— Рэйвен, — шиплю я, цепляясь за нее. — Я хочу вернуться… прийти сюда было ошибкой.

Её рука падает с моей, и она смеется:

— Кто последний — тот тухлое яйцо!

Я спотыкаюсь в темноте и вытягиваю руки перед собой:

— Рэйвен, где ты?

Позади меня щелкает свет и освещает граффити на стене. Я опускаю руки, включается еще свет и выделяет металлическую сетку, длиной до пола, образующую ворота передо мной. Я прохожу сквозь ворота и прохожу в следующую секцию, выложенную во всю стену зеркалами. Ворота за мной закрылись, я крутанулась и, продев пальца сквозь сетку, дернула изо всех сил.