— Да, — вру я. — И я в порядке. — я шевелю руками, сгибая их. — Нет сломанных костей. Никакого сотрясения. Я — ходячее чудо.

— Что насчет твоей машины? — спрашивает он с беспокойством, наклоняясь ближе ко мне, я чувствую тепло его дыхания на губах. Мое настроение резко падает.

— Ей, определенно, конец.

— А как насчет… Как ты справляешься с тем, о чем все болтают?

Я пожимаю плечами.

— Это не первый раз, когда они хотят сжечь меня на костре.

Откинувшись назад, он откусывает еще от своего бургера и меняет тему.

— Так ты и не ответила на мой вопрос.

— О чем ты? — спрашиваю я, потягивая свою содовую.

— О парне, который только что был с тобой? — он жует картофель фри.

— Это Камерон. — я разворачиваю свой куриный сэндвич. — Кстати, он еще один новичок здесь и тоже из Нью-Йорка.

— Это странно, — его челюсть напрягается, и он бросает всю свою еду в сумку. — Я должен волноваться о том, что он будет соревноваться за тебя со мной?

Я фыркаю, полагая, что он шутит, но серьезное выражение его лица заставляет меня замолчать.

— Нет, ты не должен об этом волноваться. — тепло разливается у меня внутри, когда он улыбается и прикусывает губу.

— Не могла бы ты сделать мне одолжение? — он встает и собирает свои вещи. — Покажи мне город?

— Конечно… хотя, я удивлена, что еще никто не предложил тебе этого, особенно Маккензи, — я хватаю свой сэндвич и мусор, и встаю на ноги.

Он смеется, глядя в угол на Макензи, я поняла, что он уже разговаривал с ней.

— Я не думаю, что я в её вкусе.

Он выглядит, как неформал: клетчатая рубашка, черные джинсы, армейские ботинки, шипы и черепа на кожаном ремне, у него есть пирсинг, и, кажется, будто он слегка подводит черным веки и длинные густые ресницы. Он не её тип, но все же поразительно красив, особенно глаза.

— Дай ей время, — советую я. — На самом деле, я уверена, если ты решишь появиться на следующей вечеринке, то она, не раздумывая, потащит тебя в одну из комнат наверху.

Он бросает свой мусор в ведро, но оставляет картошку.

— А что насчет тебя? Ты бы потащила меня в комнату наверху?

Я выбрасываю мусор со своего подноса, по моей коже растекается тепло.

— Я не знаю… Тебе бы этого хотелось?

Он не отвечает, и моё сердце сжимается в груди. Я не понимаю, ведь он целовал меня и трогал. Все кончено.

Мы идем к выходу бок о бок, и в этот момент кажется, будто никого не существует. Я хочу прикоснуться к нему, почувствовать его каждой клеточкой своего тела.

Я ем сэндвич, пока мы идем по тротуару, гуляем по парку, городской площади, торговому центру. Я рассказываю, где что находится, что за люди гуляют вокруг, но это не занимает много времени, поскольку город представляет собой всего лишь маленькую точку в центре огромного кольца гор.

— Я использовала твое имя сегодня утром, — признаюсь я безмятежно, когда мы останавливаемся в центре парка. — Когда детектив привела меня на допрос. — кажется, он озадачен, поэтому я добавляю. — Допрос по делу об исчезновении Ладена.

— Я понял, что вы говорили об этом, — сказал он, подпирая вход в беседку. — Просто не понимаю, почему ты говоришь так виновато. Я знаю, что ты была со мной.

— Часть времени, — говорю я, ковыряя землю носком. — Ты высадил меня около трех часов, а она хотела знать, где я была с двух до четырех.

У него такое забавное выражение лица, будто он хочет рассмеяться.

— Итак, и где же ты была в этот лишний час? Или ты сказала мы?

— Ты не должен прикрывать меня, — говорю я. — Твое имя случайно вырвалось, потому что это показалось лучше, чем говорить ей, что я была дома со своей на голову больной подругой. Я уже проходила через это, и оправдываться нелегко.

— Когда исчез твой отец?

— Как ты узнал об этом?

Его взгляд насторожен.

— Люди здесь о многом говорят, я заметил.

Я уклоняюсь.

— Мне очень жаль. Я найду детектива и расскажу ей правду. — Я разворачиваюсь к кампусу, но он резко загораживает мне путь.

— Прошлая ночь была одной из лучших ночей в моей жизни, — начинает он. — Я никогда не целовался так долго до этого, и озеро было прекрасное, кристально чистое с яркой луной. Эмбер… Ты потрясающе целуешься.

— Да уж, я думаю, с последним предложение ты зашел слишком далеко, — я сдерживаю улыбку. — Возможно, ты хочешь забыть об этом.

Он качает головой.

— Еще с самого утра я понял, что последнее предложение — это чистая правда.

Я прикасаюсь пальцами к губам, стараясь не улыбнуться.

— Возможно, потому что ты слишком долго вдыхал пары краски.

— Исключено, — он бросает мне вызов, приподнимая брови. — Но просто, чтобы убедиться, я думаю, нужно повторить. — он выпрямляется и наматывает на палец прядь моих волос, наблюдая за моей реакцией.

Я не знаю, что сказать и меняю тему.

— Тебе, правда, не нужно прикрывать меня, — мой телефон звонит в сумке, но я игнорирую его. — Я могу придумать что-то другое.

— Все нормально, — отвечает он, отпуская мои волосы. — Я знаю, что ты этого не делала.

Нет слов, чтобы выразить всю мою благодарность.

— Спасибо. Я твоя должница.

Он играет с колечком в брови, засовывая внутрь кончик мизинца, прежде чем убрать руки в карманы. Вдруг он начинает нервничать.

— Ладно, я должен спросить тебя кое о чем. И не стесняйся быть абсолютно честной со мной.

— Хорошо… — я жду момента, когда он скажет, что пошутил, и на самом деле думает, что я убийца.

— Гипотетически, если бы я пригласил тебя на свидание, что бы ты ответила? — спрашивает он, щелкая колечком в языке по зубам.

Мое сердце взрывается внутри.

— Ну, если мы говорим чисто гипотетически, то я отвечу да.

Уголки его губ дергаются.

— А если я говорю не гипотетически.

— Тогда бы я сказала, что подумаю над этим, — Господи. Я провожу слишком много времени, наблюдая, как Рэйвен соблазняет парней.

Он тянется к моей сумке и, прежде чем я успеваю среагировать, достает мой телефон. Нажимает несколько кнопок и наклоняется вперед, чтобы положить его обратно, подходя ближе, чем необходимо.

Он прикасается губами к моему уху.

— Подумай об этом и дай мне знать, когда гипотетически это может стать реальностью. — он мягко целует чувствительное местечко чуть ниже моего уха, прежде чем отклониться.

Мои губы приоткрываются, а дыхание учащается.

— Хорошо.

Он подмигивает мне и оборачивается, спускаясь из беседки.

— Я должен идти на работу. У тебя есть мой номер.

Я наблюдаю, как он идет по траве, наслаждаясь тем, как он двигается, и поражаюсь ощущениям, которые он вызывает в моем теле. Он заставляет смерть молчать. Когда он скрывается из поля зрения, я направляюсь через парк к парковке кампуса.

Повернув за угол, нахожу Рэйвен, стоящую сбоку от входа. Парень с засаленными волосами и бакенбардами склонился над ней, упираясь руками в стену. Взгляд её влюбленных глаз прикован к нему, как у маленького щенка. Он косится в мою сторону, и я замечаю синяк на его глазу, оставшийся с той ночи.

— Что ты делаешь? — спешу я к ней.

Глаза Рэйвен красные и опухшие, а тушь размазалась. — Я ничего не делаю. Теперь, уходи.

— Ты не в порядке, — я тяну к ней руку. — Что он сделал с тобой?

— Она в порядке, — рычит этот подонок и толкает меня. — А теперь убирайся отсюда.

— Не трогай меня мудак, — предупреждаю я, дыша смрадом его смерти.

Рэйвен вытирает слезы воротником своей розовой рубашки.

— Эмбер, просто зайди внутрь. Пожалуйста.

Мои мышцы сковывает от мощи этого парня.

— Я уйду, но ты пойдешь со мной.

— Ты не должна лезть не в свое дело. — он бросается вперед и сильно пихает меня, выбивая дыхание.

— Она моя подруга, — говорю я твердо, восстанавливая равновесие. — Поэтому, это — мое дело.

Он смотрит на меня.

— Что ж, если ты хочешь, я могу сделать это непосредственно твоим делом. — он кидается на меня, хватает меня за руки и толкает спиной к кирпичной стене.

Его ужасная смерть душит меня. Он стоит посреди поля. Гремит выстрел, и он падает на землю.

Я моргнула, ошеломленная. Это не тот предвестник ночи, что был в прошлый раз.

Он улыбается, и озноб покалывает мою кожу.

— В чем дело, Эмбер? Ты напугана? — парень понижает свой голос, когда наклоняется, его несвежее дыхание обдает мое лицо, пальцы глубоко впиваются мне в талию. — Расскажи мне, как прошла поездка домой прошлой ночью?

— Это ты расскажи мне. — я бью коленом ему между ног, уворачиваюсь от него и тянусь к Рэйвен.

Она качает головой и отскакивает от меня.

— Я не могу, Эм. Я должна остаться здесь.

Ярость мелькает на его лице, когда он снова бросается на меня и так сильно сжимает мои запястья, что кожа разрывается. Я вскрикнула и будто яд тысячи смертей парализует меня: нанося самой себе боль, разбитое сердце, старость, помоги мне, помоги мне, помоги мне. Их так много, что я не могу перебрать все. Это душит меня и разбивает мое сердце. Невыносимо и иронично, если предвестники смерти являются причиной моей бесконечной гибели?

— Отпусти её, — глубокий, требовательный голос разрывает тьму и боль.

Слизняк отпускает мои руки, и я падаю на землю, сжимая траву и хватая ртом воздух. Глубокий вдох. Глубокий вдох. Глубокий вдох.

Чья-то рука появляется в пределах видимости, но я качаю головой.

— Позволь мне помочь.

— Уходи. — давлюсь я. — Пожалуйста. Клянусь, я в порядке.

— Эмбер, возьми мою руку, — говорит Ашер и звук его голоса успокаивает меня.