— Тебе и так известно, что у меня на душе, — прошептала она едва слышно. — Мне не нужно говорить об этом.

— Что, если мне нужно услышать это из твоих уст?

Хотя Линн изо всех сил старалась сохранить твердость, ее выдавало неровное прерывистое дыхание и чуть затуманенный взор. Не нужно было слов, чтобы понять, что творится у нее в душе. Несмотря на то что стояла жара, она вдруг зябко поежилась и слабым голосом пролепетала:

— Я так больше не могу.

— Милая, я тоже.

Клифф положил ладонь ей на шею, большим пальцем поглаживая теплую кожу, чувствуя, как на шее пульсирует тоненькая жилка и как в нем самом начинает медленно раскручиваться тугая пружина самообладания. Дыхание Линн участилось, Клиффа захлестнула волна желания, и он понял, что остановить его теперь не в состоянии даже ядерная катастрофа.

Разве что Линн скажет, что больше не любит его.

— Линн, будущее принадлежит нам, — прошептал он. — Нам двоим. Мы должны принять его с благодарностью.

Линн положила ладонь ему на грудь, издав нечленораздельный звук, что-то вроде слабого стона.

Клифф ощутил, как под тонким кружевом бюстгальтера набухают ее соски. Он провел рукой выше, и из груди Линн снова вырвался тихий вздох. Клифф нежно массировал пальцами один из сосков. Глаза ее потемнели от страсти, стали глубокого синего цвета, почти индиго. Губы призывно раскрылись и увлажнились...

Эти ласки в саду при свете дня, когда из-за дальней изгороди доносились голоса соседей, казались исполненными особенной эротики. Клифф видел, что на сей раз Линн хочет того же, чего хочет он.

Он опустил руку и, нащупав пуговицу на поясе ее обрезанных джинсов, расстегнул ее. Ладонь его скользнула ниже, нащупала резинку трусиков и мягкий холмик волос под ними.

Линн пошатнулась и, словно задыхаясь и моля о пощаде, припала к нему. Глаза у нее были закрыты. Она облизала языком губы, и Клифф приник к ним поцелуем. Языком нащупал ее мягкий и податливый язык, упиваясь влагой разделенного желания.

— Линн... — выдохнул он, увидев, что они медленно опускаются на посыпанную опилками землю между овощными грядками. Широкополая соломенная шляпа оказалась раздавленной его плечом. Он чувствовал, как солома щекочет ему кожу, и не мог понять, как получилось, что он остался без рубашки. — Поднимайся, милая. Пойдем в дом. Не можем же мы заниматься любовью на голой земле.

Клифф помог ей встать на ноги. Они уже направились к дому, но желание целовать, сжимать друг друга в объятиях было сильнее здравого смысла. Клифф дрожал всем телом.

Он чувствовал, что сейчас просто взорвется. Это должно произойти сейчас же, немедленно...

Внезапно ослабевшими, точно ватными, руками он оторвал ее от земли и понес, но не к дому, а в глубину сада. И за высокими зарослями фасоли, между грядками брокколи и цветной капусты, он опустил ее в траву.

Там, под синим-синим небом, под неумолчное пение птиц, овеваемые легким ветерком, они занимались любовью с нежностью и страстью людей, движимых одним неумолимым желанием слиться воедино, раствориться друг в друге душой и телом.

Сердца их стучали в унисон, плоть требовала все новых и новых ласк, в их сдавленных криках были мука, и страдание, и боль, и желание подарить друг другу наслаждение, которое казалось невозможным, недостижимым. А потом Клифф целовал лицо Линн, слизывая с него прозрачные слезы, и спрашивал горячечным шепотом:

— Я сделал тебе больно, милая?

— Нет, — отвечала она, хотя предчувствовала, что на следующий день у нее будет ныть каждый мускул.

Но она знала — это будет сладкая боль, боль, которую она выстрадала, завоевала в длительной, изнурительной битве. Как она могла подумать, что у них нет будущего? Как вообще подобная мысль могла прийти ей в голову? Ведь если их браку чего-то и не хватало, то только не любви. А если они любят друг друга, то справятся. Она погладила ладонью место у него на плече, на котором остались следы ее зубов.

— Боже мой, Клифф, только посмотри, что я наделала. Прости.

Клифф поцеловал кончики ее пальцев, которыми она растирала место укуса, и улыбнулся.

— Если мне и было больно, то я этого не заметил.

Он прижал ее к себе, поглаживая ей спину. Она уже готова была уснуть, но в этот момент до их слуха из-за ограды долетели чьи-то голоса.

— Линн! — испуганно прошептал он. Линн встрепенулась и подняла голову.

— Что? — спросила она, ладонью поглаживая его по щеке, на которой уже начинала пробиваться щетина.

— Но мы занимались этим в саду! Неужели ты не понимаешь?

— Почему же? Я обратила внимание. — Она протянула руку в сторону грядки и потрогала лист брокколи. — Могу поспорить, брокколи теперь будет расти еще лучше.

Клифф шикнул на нее.

— Послушай, там люди. Что, если они слышали?

Линн рассмеялась и покачала головой.

— Сомневаюсь. Они старенькие и глухие как тетерева. Им постоянно приходится друг другу кричать, и все равно они не могут разобрать и половины. — Она обхватила его одной ногой и запустила ладонь в густые заросли волос у него на груди. — Ты похож на плюшевого медведя, — пробормотала она, массируя один из его сосков и чувствуя, как тот твердеет. — Мой плюшевый медведь.

— Перестань, — сказал он, накрывая ее ладонь своею. — Или все начнется сначала.

— Отлично. — Линн улыбнулась ему обольстительной улыбкой, в которую он влюбился с самого начала. — Ради цветной капусты можно и повторить.


ГЛАВА 19


Клифф рассмеялся, и его смех наполнил сердце Линн такой нестерпимой нежностью, что из глаз ее снова брызнули слезы.

— Какая же ты ненасытная, — сказал Клифф и, заметив блеснувшие в ее глазах слезы, добавил: — Ну-ну, полно. Не надо плакать.

— Я так люблю тебя, — промолвила она с виноватой улыбкой. — Я уже и не мечтала когда-нибудь снова услышать твой смех.

— Иди ко мне, Линн. — Клифф привлек ее к себе. — Будь снова моей женой. Ты нужна мне, нужен твой смех, твоя любовь. Без этого моя жизнь не имеет смысла.

Линн задумчиво кивнула.

— Да, Клифф, я была не права, пытаясь разлучить вас с Майклом, когда вы только-только начали узнавать друг друга. Я знаю, ты никому из нас никогда не причинишь боли, по крайней мере сознательно. И еще я знаю, что, если только дать тебе шанс, ты в конце концов полюбишь его, а он полюбит тебя.

— Спасибо тебе за эти слова.

Долгим, исполненным любви и нежности поцелуем они словно заново скрепили клятву, которую дали друг другу два года назад. Только на этот раз он обещал больше, нежели просто любить ее; он обещал взять на себя заботу о ее детях, любить и оберегать их, и сознание этого наполняло сердце Линн чувством глубокого счастья.

— Ах, Линн, - сказал Клифф, выпуская ее из своих объятий. — Ты не представляешь, как для меня важно, чтобы ты поверила мне. Я тебя так люблю.

Клифф поднял ее на руки, ее нагие груди касались его груди.

— Если мы останемся в саду, здесь скоро будет расти даже ревень, — сказал он.

Они оделись, и Клифф, водрузив ей на голову соломенное сомбреро, приподнял поля и заглянул в ее смеющиеся глаза.

— Сколько обычно продолжается тихий час у детей?

Линн рассмеялась и посмотрела на часы.

— Еще около часа.

— Ах, черт, маловато для того, что я задумал. Но полагаю, родители должны радоваться каждой свободной минуте.

— Еще могу предложить тебе прополоть морковку, — заметила Линн.

Прополку было решено отложить до завтра.


— Папа, на коняшке, пожалуйста.

Клифф покорно скрестил ноги, Аманда встала ему на ступню, взялась за руки, и он принялся подбрасывать девочку, да так, что ее волосы рассыпались веером, а комната огласилась серебристым детским смехом.

— Еще! — не унималась Аманда, когда обессиленный Клифф спустил ее на пол.

— Ты такая же, как твоя мама. — Клифф покосился на стоявшую рядом Линн. — Ненасытная.

Линн загадочно улыбнулась.

— Ты, кажется, жалуешься?

— Ни в коем случае, но если я устал, то так и говорю: устал.

— Не верь ему, Аманда, — заметила Линн.

Но Клифф стоял на своем.

— Нет, Манди, детка, довольно. Ты же не хочешь, чтобы у папы отвалилась нога? Дай ему отдохнуть.

— Хорошо, — согласилась наконец Аманда и выбежала во двор, где Луиза собирала малину на десерт.

В окно детской комнаты они видели, как она помогает Луизе, одну ягодку отправляя в корзину, три себе в рот, уже весь перепачканный малиной.

Клифф блаженно откинулся на спинку кресла и скрестил ноги.

— Знаешь, я счастлив, — сказал он. — Никогда бы не подумал, что можно чувствовать себя таким счастливым человеком. Эти недели были самыми счастливыми в моей жизни.

Внимание его привлек Майкл, толкавший перед собой трехколесный велосипед Аманды; потом он опрокинул его на пол и занялся чем-то еще. Малыш уже не так нервничал в обществе Клиффа, хотя это еще и не было полным и бесповоротным признанием.

Линн улыбнулась и потрогала обручальное кольцо, которое вновь решила носить.

— Я тоже счастлива. Я буду скучать, когда ты вернешься на работу.

— Вот как? — Он привлек Линн к себе и приник к ее губам долгим поцелуем. — Боишься, что во время тихого часа тебе будет одиноко?

— Наверняка.

Поглощенные поцелуем, который грозил вылиться во что-то гораздо большее, они не заметили, как открылась дверь и на пороге возникла фигура миссис Грэм.

— Прошу прощения, — сказала она. — Я вовсе не хотела вам мешать. — Выражение ее лица свидетельствовало об обратном. — Луиза сегодня забыла поменять мне полотенца, и я хотела поговорить с ней об этом.

— Миссис Грэм, Лу последние две недели занята консервированием, — пустилась в объяснения Линн. — Кажется, в этом году все созрело одновременно. Вы можете сами брать чистые полотенца, как только они вам понадобятся. По-моему, я уже говорила об этом. Все-таки это не отель, где вы вправе рассчитывать на ежедневное комнатное обслуживание.