Лора Бекитт - Тина и Тереза

— Он ничего тебе не оставил? — спросила Айрин.

— Вот! — Тереза с ненавистью вытряхнула деньги из конверта.

Айрин заметно повеселела.

— Сколько тут?

— Не знаю!

Женщина стала пересчитывать. Много денег — это очень хорошо! Все-таки мужчина, с которым жила Тереза, человек порядочный — денег хватит и на жилье, и на еду, да и на приданое для маленького. На что еще может рассчитывать бедная девушка, когда сходится с человеком выше ее по положению и достатку? Отец Кристиана, внебрачного сына Айрин, вообще ничего ей не оставил, и мать чуть не выгнала девушку из дома и попрекает до сих пор. Конечно, Терезе этого говорить нельзя, потому что она явно считает, что этот человек был обязан жениться на ней или же обеспечить до конца жизни.

— Не надо! Не нужны мне эти деньги, не нужны! Я вытру о них ноги, я…

— Нет. — Айрин ласково положила руку на локоть девушки. — Они тебе пригодятся. Если ты хочешь остаться в Сиднее, то надо будет как-то дотянуть до родов — снимать квартиру, хорошо питаться, а когда придет срок появления на свет ребенка, оплатить услуги врача. На все это уйдет очень много денег, даже больше, чем есть в этом конверте.

— У меня есть еще деньги, я накопила за время службы.

— Очень хорошо. Я помогу, чем сумею, Тереза, можешь на меня положиться. — Она принялась гладить волосы подруги. — И не плачь, не плачь! Со мной тоже случилось такое, ты же знаешь, и, уверяю тебя, это можно пережить!

Вечером Тереза вернулась в гостиницу. Девушка-служанка, попавшаяся навстречу, пренебрежительно хмыкнула, и Тереза вспомнила, как Нейл говорил: «Если человеку что-то нужно от тебя, он станет любезничать, улыбаться, из кожи вон вылезет, чтобы понравиться и заслужить твое расположение; но едва дело сделано, может даже не поздороваться с тобой, и, кроме равнодушия, ты не увидишь в его глазах ничего».

Да, точно, вот так с нею и обошлись, и какая разница, была ли она виновата сама? И теперь надо как-то жить. А как, если нет сил, потеряны все надежды, утрачены все желания и ничего не осталось от грез?

Все кончено, все ушло — навсегда.

Тереза спустила на пол босые ноги и поднялась с невероятным усилием, еле сдержав стон. Ей хотелось пить, но чашка у изголовья была пуста. Тереза проковыляла к столу, взяла кувшин с водой и жадно припала к нему.

Потом вернулась к кровати и легла. Сердце бешено билось, перед глазами все плыло, и что-то нестерпимо жгло внутри.

Три дня назад здесь, в комнатке Айрин, Тереза родила мальчика.

Она подняла глаза к белому, изборожденному трещинами потолку, в который смотрела все последние дни и в тот самый ужасный, когда тело разрывала дикая боль, следом за которой наконец-то пришло освобождение. Слава Богу, это уродливое визжащее создание покинуло ее утробу и исчез огромный живот, вид которого сводил Терезу с ума.

Она радовалась тому, что обрела привычный вид, и одновременно огорчалась — бремя не исчезло, отныне этот груз, который зовется ее сыном, будет висеть у нее на шее до конца жизни.

Вошла Айрин с младенцем на руках. Она носила его к кормилице — у Терезы с самых родов не было ни капли молока.

Айрин… Только с ее помощью и удалось все это пережить. Она поддерживала Терезу все время, нашла хорошего доктора и, невзирая на недовольство родных, настояла, чтобы подруга временно, пока не поправится, поселилась у нее.

— Смотри, он уснул, — сказала она, отогнув край одеяла и любовно глядя в личико ребенка.

Тереза скользнула по живому свертку отчужденным взглядом. Она не могла внушить себе, что это ее сын. Ей казалось, что это ребенок Айрин или чей-то еще, чей угодно, но не ее.

— Положи тут, — Тереза, видя, что женщина намеревается дать мальчика ей в руки, показала на кровать.

Айрин осторожно положила ребенка поверх одеяла и вынула какой-то сверток.

— Тут наши женщины собрали тебе немного денег…

Тереза вспыхнула.

— Рут, наверное, смеялась надо мной?

— Нет, никто не смеялся, все просили передать тебе привет и чтоб скорее поправлялась… А ты что, опять вставала? Еще рано, Тереза, нельзя! Я подам тебе все, что нужно.

— Все равно скоро придется подняться, — ответила девушка. — Не могу же я лежать тут все время. Ты сама говорила, скоро возвращается Ален — как ему это понравится?

Айрин слегка изменилась в лице.

— Ничего, — сказала она, — Аллен переживет. А ты еще слишком слаба.

— Но у меня почти не осталось денег…

— У меня есть. Приедет Ален — даст мне еще.

— Тебе они самой пригодятся. Ты уже заложила мой гардероб?

Тереза имела в виду наряды, подаренные Нейлом. Она смотреть не могла на эти тряпки, как вообще не желала думать ни о чем, что связано с мужчинами, ибо мысли эти вызывали стойкое отвращение. Сначала она хотела отдать все вещи Айрин, но та отказалась, сказав, что Аллен не любит, когда она наряжается: «Он ревнует меня, не хочет, чтобы я нравилась другим мужчинам, боится, что я могу ему изменить». «Да он сам наверняка изменяет тебе!» — хотела ответить Тереза. Нет уж, никогда она не станет ничьей собственностью! Еще не хватало, чтобы какой-то болван стал ей приказывать, что делать, а чего не делать.

— Нет, еще не ходила, — ответила Айрин, — завтра узнаю.

Потом опять наклонилась к ребенку.

— Смотри, — нежно произнесла она, стараясь вызвать интерес Терезы, — у него голубые глазки… Правда, может, потом потемнеют. У моего Кристиана так было. А личико смуглое, как у тебя. Волосы черные. Интересно, они будут как твои?

— Не дай Бог! — ответила Тереза и вдруг разрыдалась.

— Не надо, не надо, Тереза! — успокаивала Айрин, обняв ее за плечи. — Все пройдет! Ты, наверное, вспомнила отца своего ребенка?

Тереза аж затряслась от злости.

— Что?! Да я его ненавижу! — выкрикнула она, сжав кулаки. — Попадись он мне только, убью своей рукой!

В глазах ее было столько неукротимой решимости, что Айрин отпрянула. И это молодая мать, по существу еще сама почти девочка, хрупкая Тереза!

— Успокойся, — сказала женщина, — забудь. И главное — не жалей. Теперь у тебя есть малыш…

— Не нужен он мне! — вырвалось у Терезы. Господи! Теперь еще придется притворяться, будто она пылает нежностью к этому младенцу, который только и знает, что пищать да пачкать пеленки! И он такой противный… Что симпатичного находит в нем Айрин — непостижимо!

Айрин вздохнула. У нее самой все было по-другому. Она любила отца своего ребенка, хоть он и бросил ее, и Кристиана полюбила, едва он появился на свет. Да, было трудно, очень трудно, но она принимала тяготы жизни без ожесточенности в сердце.

— Может, все же уедешь к матери, — нерешительно начала она, — пойми, мать поможет тебе нянчить маленького, да и вообще. А здесь…

Но Тереза перебила, не дав досказать:

— Скажи-ка лучше, ты нашла какую-нибудь женщину?

В лице Айрин отразилось недовольство.

— Нашла, но… Поверь мне, Тереза, в таких местах дорого берут, а смотрят за детьми из рук вон плохо. Я бы ни за что не отдала своего ребенка в чужие руки. Тебе надо думать прежде всего о своем малыше: а для него лучше всего будет жить с тобой.

— Но я все равно не могу его кормить, — с непреклонным видом возразила Тереза. — А так он будет сыт, за ним присмотрят. Я смогу пойти работать и стану платить за его содержание.

— Но он же совсем крошечный, ему нужна мать! — прошептала Айрин, с жалостью глядя на завернутое в одеяло маленькое тельце. — Господи! Тереза! Хорошо хоть тебе не приходит в голову отдать его в приют!

В ответ девушка отвела глаза в сторону.

— Не делай этого, слышишь! — Айрин схватила ее за руку. — Ты не найдешь себе места всю жизнь, помяни мое слово!

— Я вовсе не думала об этом, — оправдывалась Тереза. — Я просто пристрою его на время у няньки, а потом, когда появится возможность, возьму к себе.

— Ты хоть по выходным его забирай!

— Видно будет, — уклончиво ответила девушка. Айрин улыбнулась.

— А как мы его назовем?

— Что? — Тереза в недоумении повернула голову. Она совсем забыла, что ребенку нужно дать имя.

— Может, в честь твоего отца? Ты мне как-то говорила о нем. Как его звали?

— Барри. Нет, этому ребенку нечего носить его имя!

— Но, Тереза! Маленький же ни в чем не виноват!

Когда ты это поймешь?!

— Никогда!

Послышался шум, и вошли дети Айрин — Кристиан и малышка Делайла.

— Тереза! — Кристиан улыбнулся девушке: она ему нравилась. — Мама, можно мне подержать ребеночка?

— Нет, он уснул. Возьми Делайлу и идите в другую комнату.

Айрин поправила одежду детей и приласкала привычным материнским жестом.

— Не может быть, чтобы ты его не полюбила!

— Оставь это! — досадливо отмахнулась Тереза. Она сидела на кровати в одной сорочке, сползшей с тощего плеча. Ее лицо было бескровным, тело — плоским и худым. Страдания последних месяцев и дней стерли с ее облика почти все краски юности и зарождавшейся женской красоты. Ей исполнилось семнадцать, ей и Тине — в один день. Тереза вспомнила, как они беседовали, сидя на крылечке в день перед ее бегством, и опять заплакала. Увидятся ли они когда-нибудь?

…Через пару дней вернулся Ален — здоровенный грубоватый парень, от шагов которого дрожал пол.

Тереза слышала его разговор с Айрин в соседней комнате.

— Твоя мать сказала, что у тебя живет какая-то шлюха?

— Это Тереза, моя подруга, — спокойно отвечала Айрин. — Она не шлюха, Аллен, хорошая девушка, просто попала в беду. Ей надо помочь.

— Вечно ты всем помогаешь! Дети тут крутятся, а теперь еще эта подруга… Где ж мы будем спать этой ночью, а?

Айрин что-то негромко произнесла, и Аллен недовольно ответил:

— Ладно, сегодня так и быть, пусть ночует, а завтра скажи ей, чтоб проваливала!

— Нет, она останется здесь! Ну пожалуйста, Аллен! — Айрин почти умоляла.