Нора Робертс - Тихий омут

Анна забрала у него большой пакет, отвернулась и стала выставлять на верстак пластмассовые, закрытые крышками стаканчики с мороженым.

– Сет, может, присядешь?

– Вот еще! Зачем?

Легче сорваться с места, если уже стоишь.

– Сегодня пришло письмо. – Этан знал, что лучше всего сообщать плохие новости сразу, без предисловий. – От твоей матери.

Страх пронзил Сета, острый, как скальпель.

– Она здесь? – Он отступил на шаг и окаменел, когда рука Кэма опустилась на его плечо.

– Нет, ее здесь нет. Но мы здесь. Не забывай. Сет вздрогнул и снова замер.

– Какого черта ей надо? Зачем она посылает письма? Я не хочу ее видеть.

– Значит, ты ее не увидишь, – уверила Анна. – Выслушай Этана. Потом мы поговорим о том, что собираемся делать дальше.

– Она знает, что Рэй умер, – начал Этан. – Я думаю, что она давно знает, просто не спешила связываться с нами.

– Рэй дал ей деньги. – Сет с трудом сглотнул комок, застрявший в горле. Попытался убедить себя, что не надо бояться. Куины не боятся. Они ничего не боятся. – Она исчезла. Ей плевать, что он мертв.

– Наверное, но она надеется получить еще денег. Об этом она и пишет.

– Она хочет, чтобы я заплатил? – Страх с новой силой вспыхнул в нем. – У меня нет денег. Она что, чокнулась? Откуда у меня деньги?

– Она пишет не тебе.

Сет судорожно вздохнул, сосредоточился на лице Этана. «Этан знает», – больше ни о чем он не мог думать в этот момент. Этан знает о тех грязных, вонючих комнатах, о потных лапах в темноте.

– Она хочет, чтобы вы ей заплатили, – догадался мальчик. И он чуть не взмолился, чтобы они это сделали. Заплатили бы ей, сколько бы она ни потребовала. Он поклялся бы, что отдаст долг. Всю жизнь он будет делать что угодно, лишь бы расплатиться с ними.

Но он не смог попросить. Глядя в терпеливые понимающие глаза Этана, не смог.

– Если вы заплатите, она снова вернется.

И всегда будет возвращаться за деньгами. – Сет потер губы вспотевшей ладонью. – Пока она знает, где я, она будет возвращаться. Я должен бежать, должен где-то спрятаться, чтобы она не нашла меня.

– Ты никуда не сбежишь. – Этан присел на корточки, чтобы их глаза оказались на одном уровне. – И она не получит больше ни цента. Ей не справиться с нами.

Сет медленно покачал головой:

– Вы ее не знаете.

– Я знаю таких, как она. Ей хватило ума понять, что мы не хотим тебя отдавать. Что мы любим тебя и готовы заплатить. – Сет потупился, но Этан успел увидеть, как вспыхнули его глаза. – И мы заплатили бы, если бы это помогло. Но это не поможет. Ты правильно сказал. Она снова вернется.

– Что вы собираетесь делать?

– Мы собираемся делать. Все мы, – сказал Этан и подождал, пока Сет снова посмотрел ему в глаза. – Мы будем жить так, как живем. Фил поговорит с адвокатом, чтобы прикрыть тылы.

Полный отчаяния взгляд Сета метнулся к Филипу.

– Скажите, что я не вернусь к ней. Ни в коем случае не вернусь.

– Я скажу.

– Анна напишет ей письмо, – продолжил Этан.

– Какое письмо?

– Официальное. – Этан ободряюще улыбнулся. – Со всеми этими обтекаемыми выражениями. Она напишет как чиновник социальной службы, занимающийся твоим делом, чтобы Глория поняла: государственная система и закон на нашей стороне. Может, она поостынет.

– Она ненавидит социальных работников, – сказал Сет.

– Хорошо. – В первый раз за последние часы Анна смогла улыбнуться. – Обычно люди боятся того, что ненавидят.

– Сет, ты смог бы кое-что сделать… – начал Этан.

– Что я должен сделать?

– Если бы ты поговорил с Анной, рассказал ей, как жил раньше.., так подробно, как сможешь.

– Я не хочу говорить об этом. Все кончилось. Я не вернусь.

– Я знаю. – Этан ласково обнял Сета. – И я знаю, что говорить об этом – почти то же самое, что вернуться туда. Я очень долго не мог рассказать об этом маме… Стелле. Сказать громко, вслух, хотя она уже знала почти все. Но потом мне стало легче. И это помогло ей и Рэю уладить юридические формальности.

Сет подумал о Гарри Купере, подумал о героях. Об Этане.

– Это было бы правильно?

– Да, правильно.

– Вы пойдете со мной?

– Конечно. – Этан встал, протянул руку. – Мы пойдем домой и поговорим обо всем.

– Ма-а-а-ма! Готова?

Грейс была почти готова. Оставалось нанести последние штрихи: посыпать картофельный салат нарезанным красным перцем – для пикантности и красоты.

Обри повторяла свой вопрос с половины восьмого утра, с того самого момента, как открыла глазки, и Грейс не вышла из себя только потому, что сама сгорала от нетерпения.

– Ма-а-а-а-ма! – отчаянно завизжала Обри, и Грейс подавила смешок, накрывая салатник салфеткой.

– Дай-ка, малышка, я на тебя погляжу. Какая ты красивая.

– Бант. – Чисто по-женски Обри подняла ручку и погладила ленточку в кудряшках. – Розовый бант. И мама красивая.

– Спасибо, малышка.

Дай бог. Этан тоже так подумает. А как он посмотрит на нее? Как будет вести себя с ней? Как ей вести себя? Там будет так много людей, а никто, кроме Куинов, ни одна живая душа не знает, что они любят друг друга.

Любят! Грейс мечтательно вздохнула. И заморгала, возвращаясь к действительности, когда маленькие ручки вцепились в ее ноги.

– Мама! Готова?

Грейс подхватила дочку на руки, крепко обняла и поцеловала.

– Готова. Поехали.

Пожалуй, ни один генерал перед решающим сражением не командовал своими войсками более властно, чем Анна Спинелли-Куин.

– Сет, поставь складные стулья в тени под теми деревьями. Где Филип? Двадцать минут назад я послала его за льдом. Сколько можно копаться? Кэм! Этан! Вы ставите столы слишком близко друг к другу.

– Минуту назад, – пробурчал Кэм, – они были слишком далеко.

Но он покорно вернулся и растащил столы.

– Вот так хорошо. – Вооруженная яркими полосатыми скатертями, Анна поспешно пересекла двор. – Думаю, столы с зонтиками надо подвинуть поближе к воде.

Кэм прищурился:

– Ты, кажется, хотела поставить их ближе к деревьям.

– Я передумала.

Кэм открыл было рот, чтобы выразить протест, но вовремя заметил предостерегающий взгляд Этана. Братишка прав. Споры ничего не изменят.

Анна все утро готова взорваться, дай ей только повод. Он так и сказал с раздражением. Но Этану.

И когда Анна не могла услышать.

– Она же практичная, организованная женщина, – в замешательстве добавил Кэм. – Не пойму, какой бес в нее вселился.

– Наверное, женщины всегда паникуют перед приходом гостей, – предположил Этан, вспоминая, как Грейс не впустила его в собственную ванную перед приездом Анны и Кэма. – Кто способен понять, что происходит в женских мозгах?

– Она не психовала так даже перед свадьбой.

– Наверное, думала о других вещах.

– Да, – хмыкнул Кэм, поднимая один из столов с зонтом – уже в который раз! – и перетаскивая его поближе к сверкающей на солнце воде. – Фил хитрый. Удрал из дома.

– У него талант исчезать, когда пахнет жареным, – согласился Этан.

Лично он не имел ничего против разноречивых приказов Анны. Покорно двигал столы, расставлял стулья и выполнял десятки других больших и маленьких поручений. Это помогало отвлечься от более серьезных проблем.

От Глории Делотер. Поскольку Этан никогда не видел ее, его воображение рисовало образ высокой толстой женщины с жесткими, как солома, и того же цвета спутанными волосами, небрежно и ярко накрашенным лицом, оплывшим от слишком частого общения с бутылкой и шприцем.

Глаза были синими, как его собственные. И губы под жирным слоем помады были такой же формы, как его губы.., лицо не матери Сета, а его собственной.

И это лицо не стиралось со временем из памяти, оставаясь отчетливым, словно он видел его только вчера.

И он до сих пор не мог избавиться от власти этих воспоминаний. Кровь стыла в его жилах, животный страх сжимал внутренности. Страх и стыд.

И все так же сжимались кулаки. Только не разбитые в кровь, как тогда…

Услышав радостный визг, Этан медленно повернулся и увидел бегущую к нему Обри. И увидел Грейс у ступенек веранды, улыбающуюся ему тепло и чуть застенчиво.

«Ты не имеешь права, – прошипел внутренний голос. – Не имеешь права даже дотрагиваться до них».

Но у него не было сил бороться с налетевшим, как буря, опустошительным желанием. Любить их. Заботиться о них. И когда Обри бросилась на него, его руки потянулись к ней, словно по собственной воле, подхватили и закружили.

Как же он хотел быть отцом этой веселой прелестной малышки!

Грейс смотрела на них, слезы туманили ее глаза, но сердце вбирало эту трогательную картину, чтобы запомнить ее навсегда. Высокий худощавый мужчина с сильными руками и скупой улыбкой. И прелестная малышка с розовым бантом в золотистых волосах.

Солнце ласкало их так же нежно, как любовь, рвущаяся из ее сердца.

– Обри с самого утра подгоняла меня. Не успела открыть глаза, как уже готова была мчаться в гости. Я подумала, что мы можем прийти пораньше и помочь Анне. – Грейс, говорила и говорила, стараясь скрыть смущение. Этан смотрел на нее так напряженно, что она занервничала еще больше. – Но, кажется, все уже сделано. Я…

Он обхватил ее за талию и притянул к себе так быстро, его губы прижались к ее рту так неожиданно, что она не успела даже вдохнуть. Первобытное, жаркое желание забурлило в ее крови. Голова закружилась.

Словно издалека раздался счастливый крик Обри:

– Целуй маму!

"О да, целуй меня. Пожалуйста. Целуй меня.

Целуй меня. Целуй меня…"

Она услышала еще какой-то звук. Стон? Вздох?

Губы Этана смягчились. Рука, сжимавшая ее, как якорь спасения, разжалась, стала гладить ее спину. И эта более нежная, томительная ласка ошеломляла не меньше, чем первый взрыв страсти, и лишь сглаживала остроту разбуженного желания.