Сара Джио - Тихие слова любви

– Твой путь ко мне? – Ло рассмеялась. – Грант, если бы ты хотел прийти ко мне, ты был бы тут уже много месяцев.

Он промолчал.

– Послушай, – продолжала Ло со смехом. – Отправляйся в Париж. Познакомься с француженкой. Выпей вина. Съешь какое-нибудь сногсшибательное блюдо. Гуляй всю ночь. А еще лучше, возьми с собой твою жену.

– Но я хочу делать все это с тобой, – крикнул Грант.

– Я не могу, – отрезала Ло. – Больше не могу. Я не заслуживаю любви, настоящей любви, пока не научусь любить саму себя, – она нервно засмеялась. – Мне почти тридцать, а я никогда не была по-настоящему одна. В этом есть что-то ненормальное.

Ло надолго замолчала. Слезы жгли ей глаза.

– Прощай, Грант.

Она не стала ждать его ответа и нажала на кнопку отбоя.

После обеда подул сильный ветер. Вечером свет сначала мигал, потом совсем погас. Ло зажгла в своем плавучем доме свечи. Она сидела в полумраке и думала, не позвонить ли Райану, Джейку или даже Коннору. Она могла позвонить любому из них, и через час кто-то из этих мужчин уже стоял бы у ее двери с бутылкой вина и распростертыми объятиями, в которые Ло могла упасть. Они помогли бы ей скоротать время, помогли бы не чувствовать себя такой одинокой. Своеобразный пластырь для ее пустоты. Ло улыбнулась про себя и решительно покачала головой. Мужчины не могут заполнить пустоту в ее сердце. Только ей самой по силам это сделать.

Ло выключила телефон и положила его в ящик на кухне. Она нальет себе бокал вина, откроет ноутбук и начнет писать ту книгу, которую, по словам Джейн, ей давно следовало написать. Этим вечером она больше не будет одинока. Она не одна. У нее есть она сама.

Голос Нэта Кинга Коула звучал из радиоприемника. Подари себе маленькое веселое Рождество. Ло посмотрела на одинокую рождественскую елочку в углу комнаты, украсить которую у нее не нашлось времени. Коробка с украшениями из дома бабушки стояла под ней, и Ло опустилась рядом с ней на колени. Она открыла коробку, вынула и развернула украшение в форме звезды, которую помнила с детства, и коснулась пальцами слов, написанных бабушкой на самом краю: «Рождество 1984».

Ло встала и повесила одинокую звездочку на ветку перед собой.

Подари себе маленькое веселое Рождество.

Да. Так она и сделает.

Тот звонок прозвучал три дня спустя. Ло только вышла из душа, когда услышала, как телефон заливается в кухне. В других обстоятельствах она бы не стала отвечать, дождалась, пока включится голосовая почта. Кто бы это ни был, он перезвонит позднее. Но в глубине души она гадала, не Грант ли это звонит из Парижа. Три дня от него не было никаких известий. И хотя Ло попрощалась с ним, любовь по-прежнему жила в ней. Возможно, она будет жить в ней вечно.

Ло завернулась в полотенце и побежала в кухню. С волос на деревянный пол капала вода.

– Алло?

– Ло?

– Да, это я.

– Ло, это Джон, лучший друг Гранта.

Ее сердце забилось быстрее. Она встречалась с Джоном всего лишь раз. Он был единственным человеком из жизни Гранта, с которым ее официально познакомили.

– Привет, Джон.

– Прости, что я вот так вываливаю на тебя эту новость, – его голос прерывался. – Но я уверен, что он бы хотел, чтобы ты узнала. Он бы хотел, чтобы я позвонил тебе.

Ло изо всех сил вцепилась в телефон.

– В чем дело? Что происходит?

– Ло, Грант умер.

– Он… что?

У нее перехватило дыхание, во рту пересохло.

– Мы только что узнали об этом. В Париже он пошел пообедать в ресторан и там умер. Грант был один. Это была аневризма. Ничего нельзя было сделать. Просто пришел его час.

– Нет! – крикнула Ло, падая на колени. – Нет…

– Мне очень жаль, – произнес Джон и надолго замолчал. – Я хотел, чтобы ты знала о похоронах. Служба состоится завтра днем в церкви Святого Луки. – Снова долгая пауза. – Ведь ты же знаешь, что Грант любил тебя, правда? Он очень сильно тебя любил. Я никогда в жизни не видел более влюбленного человека.

Ло вошла в церковь. Она была в черном платье и черных очках и незаметно проскользнула на последнюю скамью. Ло не хотела, чтобы ее видели. Более того, она сознавала, что не заслужила того, чтобы ее видели. При жизни Гранта она оставалась в тени, в тени она останется и после его смерти. Для друзей и семьи Гранта она всего лишь краткий миг в его жизни. Для его жены она муха, которую бы та с удовольствием прихлопнула. Но для Ло Грант был мужчиной, который научил ее любить всем своим существом. Пусть их история случилась несвоевременно, оставила разочарование и страдания, пусть Ло сожалела о той боли, которую она причинила его жене, она не жалела о том, что любила Гранта. Ни минуты. Угрызения совести и сожаления – это разные вещи.

Пришел пианист, сел за инструмент, зазвучала траурная мелодия. Похоронная процессия двинулась к выходу из церкви. Первым по проходу прошел священник, потом Джон и три брата Гранта пронесли гроб. Ло заплакала. Она не могла больше сдерживать слезы и свое горе. В этом деревянном ящике лежал мужчина, которого она любила всем своим сердцем. Мужчина, которого она могла бы любить вечно.

Дженнифер следовала за гробом мужа. Она была очень красива в черном платье с длинными рукавами. Когда Дженнифер проходила мимо, из пальцев Ло выскользнул платок. Вдова Гранта остановилась, подняла его и повернулась к Ло. Их взгляды встретились.

Ло почувствовала приступ паники. Ей стало стыдно, она понимала неуместность своего появления на похоронах и подумала, что ей надо уйти отсюда. Не стоило ей приходить. Это не ее место. А ее присутствие только усугубляет боль. Но прежде чем Ло успела сделать хотя бы шаг, Дженнифер положила платок в карман пальто Ло и протянула ей руку.

Ло всхлипнула и пожала ее.

– Идем со мной, – спокойно сказала Дженнифер. Ее глаза были полны слез.

Изумленная Ло кивнула.

– Грант любил тебя, – шепнула Дженнифер. – Я видела это по его глазам в тот день на свадьбе.

– Я… Мне… – Ло попыталась шепотом извиниться. Она старалась подыскать слова, подходящие для такого момента.

– Он бы хотел, чтобы ты стояла рядом со мной, – сказала Дженнифер. – Он бы хотел, чтобы я простила и тебя, и его. И этот подарок я могу сегодня ему сделать.

Женщины вдвоем шли за гробом, обе с разбитыми сердцами, любящие мужчину, которого они больше никогда не увидят. И все же любовь Дженнифер к мужу оказалась сильнее гнева и обиды, нарушенных обещаний, разочарования, которые разрушили ее мир. В ее любви не было гордыни или эгоизма. Ведь это была любовь.

Просто любовь.

Мне следовало поторопиться. Уже наступила вторая половина дня, до заката оставалось совсем мало времени. Заканчивалось мое путешествие, подходил к концу очередной год моей жизни. Мне предстояло еще одно, самое серьезное дело.

Я поставила цветочную композицию для Мэри – квадратная ваза с бледно-зелеными цветами – на пассажирское сиденье своей машины и поехала в больницу.

Лифт остановился на пятом этаже, и я вошла в родильное отделение.

– Здравствуйте, – запыхавшись, поздоровалась я с постовой медсестрой. – Меня зовут Джейн Уильямс. Я должна присутствовать на родах моей подруги Мэри. Она меня ждет.

Медсестра надела очки и посмотрела на экран компьютера.

– Да, ваше имя есть в списке, – наконец сказала она. – Она в палате 523. Ребенок скоро появится на свет. Вы как раз вовремя.

Я поспешила по коридору, постучала в дверь палаты и заглянула внутрь.

– Мэри, это Джейн. Я пришла!

– Заходи, – раздался голос моей подруги. Я вошла и увидела, что у нее очередная схватка. Лука крепко держал ее за руку, сопереживая каждому ее крику, каждой потуге, каждому слову врача, стоявшего в изножье кровати.

– Еще разок тужимся, и вы встретитесь с вашей дочкой, – сказал доктор. Мэри напряглась, и спустя мгновение в палате раздался громкий крик новорожденной.

Я поставила цветы на столик у окна и наблюдала, как медсестра быстро искупала младенца, завернула его в одеяльце, потом передала его Луке, а уже тот с гордостью положил девочку на руки Мэри.

– Джейн, – просияла она, – подойди и познакомься с моей дочкой.

Я подошла к кровати с трясущимися руками и колотящимся сердцем.

– Она красавица, – сказала я, с трудом сглотнув.

– Посмотри, у нее такие же зеленые глаза, как у тебя. – Мэри смахнула слезинку. – Грейс. Я назову ее Грейс.

– Красивое имя, – согласилась я.

– Хочешь подержать ее, Джейн?

– Да, – ответила я, не в силах сдержать слезы, покатившиеся по моим щекам, когда я взяла малышку на руки. Я легко коснулась ее щечки и почувствовала, как меня затопило необыкновенное тепло. Это была передача энергии от одной души к другой. Это произошло.

Дело было сделано.

На цыпочках подкрался январь. В канун Нового года Джейн сидела перед телевизором вместе со своим золотистым ретривером Сэмом и смотрела, как опускается сверкающий шар в Нью-Йорке. Она думала о прошлом новогоднем празднике, когда она провела вечер в компании Кэма.

Кэм… Джейн попрощалась с ним навсегда, но все-таки не могла забыть слова Колетт о том, что она увидела между ними любовь. Джейн завершила свое путешествие, выполнила все то, что требовал от нее ее дар. И даже доктор Хеллер согласилась, что не было больше никакой необходимости в операции. Возможно, такой необходимости вообще не было, и, хотя томограммы ее мозга продолжали ставить врачей в тупик, доктор Хеллер согласилась с тем, что некоторые данные не поддаются медицинскому объяснению. Работа Джейн была выполнена, ее здоровье в порядке. Но в сердце жила пустота.

На Гавайях было замечательно, думала Джейн, когда самолет пошел на посадку в Сиэтле. Великолепное «убежище» для девушек: море солнца, песка и выпивки. Мэри решилась взять с собой новорожденную дочку, и Грейс проявила себя с наилучшей стороны. Она тихонько спала на руках у Мэри, когда Джейн взглянула на них через проход. Кэти и Ло тоже спали в своих креслах рядом с Джейн. Черная шелковая повязка для глаз на лице Ло съехала в сторону. Кэти похрапывала. Она узнала о ситуации Мэри и Луки и смогла с Гавайев уладить иммиграционные проблемы итальянца, потянув за нужные ниточки в Сиэтле. Мэри была в восторге, ведь, судя по всему, скоро Лука должен был стать постоянным жителем Сиэтла и получить работу. Мэтью рассказал в своих архитектурных кругах о Луке, который только что основал свою строительную компанию, и его телефон разрывался от звонков.