Сара Джио - Тихие слова любви

В трубке воцарилась тишина, и Мэри даже подумала, что звонок сорвался.

– Насчет завтра, – произнес Илай. – Мне придется задержаться здесь еще на несколько недель. Билеты на все концерты были распроданы, поэтому мой менеджер хочет, чтобы я остался и, возможно, даже еще раз проехался с концертами по Восточному побережью.

– Но я… Я думала, что ты возвращаешься домой завтра, – у Мэри задрожал голос. – Я так по тебе скучаю. Эта разлука убивает меня…

– Я знаю, красотка, знаю. И после этого турне я обязательно вернусь домой. Нам пригодятся эти деньги на ремонт кухни и все такое прочее.

Мэри вспомнила о Луке, оставшемся в кухне и изучавшем чертежи, которые она могла бы бросить в камин и сжечь, ни минуты не пожалев об этом.

– Хорошо, – ответила она почти автоматически.

– Спасибо за понимание, – сказал Илай. – Я тебе позвоню еще?

– Конечно.

Ошеломленная Мэри еще долго стояла в гостиной. По ее щеке скатилась одинокая слеза, когда она посмотрела на каминную полку, на которой стояла их с Илаем свадебная фотография в рамке. Услышав за спиной шаги, она обернулась. Лука стоял у входа в гостиную. Мэри почти забыла о его присутствии.

– Прошу прощения. Я вам помешал?

Тыльной стороной руки она смахнула со щеки слезу.

– С вами все в порядке? – спросил Лука, подходя к ней. Он с тревогой смотрел на Мэри, а она обратила внимание на шрам под его правым глазом.

– Да, – быстро ответила она, – со мной все в порядке.

– Присядьте, – посоветовал он.

Мэри кивнула.

– Почему вы плакать?

Еще одна слеза покатилась по ее щеке, но на этот раз Мэри не пыталась ее скрыть.

– Мой муж не приедет завтра.

Лука кивнул, как будто понял. Но он не понимал. Этот мир был слишком сложен для его понимания. Вот женщина, красивая женщина, а мужа нет рядом. Невеста Луки поступила точно так же четыре года назад. Она вошла в кафе в светло-голубом платье, сообщила, что любит другого, и разбила ему сердце. И сердце Луки болело до сих пор.

Он ничего не сказал хозяйке дома. Не было слов, которые могли бы ее утешить. Но даже если бы такие слова существовали, он не смог бы составить из них фразу, которую эта женщина поняла бы. Лука не мог сказать ей ничего такого, что имело бы для нее значение. Поэтому он просто сел рядом с ней на диван и предложил ей то единственное, что мог дать: свое присутствие. Тикали часы на стене. О планах переделки кухни они поговорят позже.

– Простите меня. – Мэри быстро встала. – Вы, наверное, приняли меня за лунатика.

– За лунатика? – недоуменно переспросил итальянец.

Она улыбнулась.

– За сумасшедшую.

Лука улыбнулся.

– Вы не сумасшедшая, нет.

– Что ж. – Мэри потянулась к коробочке с бумажными носовыми платками, стоявшей на придиванном столике. – Может быть, вы сможете зайти завтра? К тому времени я соберусь с силами.

– Конечно, – кивнул Лука. – Завтра.

Это слово еще долго отдавалось эхом в ушах Мэри после того, как Лука ушел. Завтра. Завтра. Завтра. Проблема заключалась в том, что в голосе Илая по телефону она услышала сомнения, колебания. Когда-то завтрашний день казался Мэри сияющим, но теперь ей приходилось вглядываться в темноту, чтобы что-то разглядеть.

Темные, низкие, набухшие дождем облака нависли над Пайк-плейс. Мелкая морось освежала мое лицо. Я зашла в пекарню, чтобы поздороваться с Элейн и купить круассан с шоколадом.

– Привет, дорогая, – поздоровалась она из-за прилавка. Ее глаза казались чуть более усталыми, чем обычно. Под ними залегли черные тени. Элейн заметно похудела, она потеряла не меньше пяти фунтов. Я заволновалась, не заболела ли она.

– Не забывай есть, – с улыбкой сказала я. – Людям не нравятся костлявые пекари.

Элейн принужденно улыбнулась и поправила волосы, собранные в конский хвост.

– В последнее время у меня что-то совсем нет аппетита. – Она надолго замолчала, потом посмотрела на меня, покачала головой и заговорила снова:

– Хотя есть кое-что, о чем я бы хотела поговорить, – моя подруга указала на угловой столик. – Можешь посидеть со мной минутку?

– Конечно, – согласилась я. Элейн взяла два круассана с шоколадом, и я прошла следом за ней к столику. Помещение пекарни было украшено розовыми и красными сердечками, и я вспомнила, что День Святого Валентина наступит через пару дней.

Мы сели, Элейн вздохнула.

– У меня такое ощущение, что я слишком долго находилась в спячке.

– Ты о чем? Что еще за спячка? – удивилась я.

– Понимаешь… – моя подруга как будто подбирала слова. – Иногда мы просто волочемся по жизни, и все. Забираем вещи из химчистки. Ходим к детям на соревнования, ставим новую коробочку с бумажными носовыми платками на прикроватный столик. Мы повторяем эти действия снова и снова.

Из глаза Элейн капнула слезинка.

– Джейн, я так давно все это делаю. Я как будто перестала чувствовать. Жила на первый взгляд счастливой жизнью, но по-настоящему в ней не присутствовала. Я ничего не ощущала. Пребывала в спячке. А потом… – она замолчала, чтобы вытереть слезы, – что-то пробудило меня от сна. И мне стало страшно, Джейн.

Я дотянулась до ее руки и крепко сжала.

– Элейн, ты можешь поговорить об этом со мной. Не молчи.

Она кивнула, но тут вошел Мэтью.

– Привет, сладкая парочка, – весело поздоровался он. – Джейн, я как раз собирался зайти к тебе.

Мэтью обнял Элейн за плечи и слегка сжал.

– Я хотел заказать у тебя для моей красавицы-жены две дюжины роз.

Элейн заставила себя улыбнуться, и я поняла: Мэтью ничего не знал о том, что она собиралась мне сказать.

– Видишь ли, в чем дело, Джейн, – продолжал мужчина, слегка массируя плечи жены, – когда люди так долго женаты, как мы, нет смысла чем-то удивлять друг друга.

Я улыбнулась, но заметила, что на глаза Элейн снова навернулись слезы.

– Мне пора заняться делами, – со вздохом сказала она, беря себя в руки. – У нас полно заказов ко Дню Святого Валентина.

Мы обе подняли глаза, когда звякнул колокольчик у двери, и в проеме показалось знакомое лицо.

– Мэри! – воскликнула я и помахала ей рукой.

– О, привет! – она с улыбкой поздоровалась с нами.

– Ты же помнишь мою подругу Элейн и ее мужа Мэтью, правда?

– Разумеется, – засмеялась Мэри. – Должна тебе признаться, Элейн, что я подсела на твои мини-кексы с шоколадным донышком.

Элейн улыбнулась.

– Забавно, что ты об этом сказала. Я сегодня утром разговаривала с женщиной. Она на тридцать девятой неделе беременности. Так вот она сказала мне, что съедала такой кекс каждый день во время всего третьего триместра. А она худая, как доска, бережет фигуру.

Мэри посмотрела сначала на меня, потом на Элейн и понимающе улыбнулась.

– Минутку, – вмешалась я. – Мэри, ты же не…

– Беременна? – Она вся светилась, но в глазах плескалась печаль. – Нет, это невозможно. Но Илай должен приехать в следующем месяце и остаться на некоторое время. Так что, кто знает…

Элейн ушла за прилавок и вернулась с небольшой коробкой мини-кексов.

– На удачу, – сказала она. – Заходи в любое время. Мы сумеем накормить будущего малыша нужным количеством масла и сахара.

Мэри широко улыбнулась и встала, чтобы уйти.

– Спасибо.

– Джейн, – обратилась ко мне Элейн, заново завязывая тесемки фартука, – давай встретимся позже.

– Обязательно, – ответила я, встречаясь с ней взглядом. Я вспомнила, как видела то, что соединило ее с Чарльзом, их новым соседом, которого они пригласили отпраздновать с ними Рождество.

Мэтью посмотрел, как его жена проскользнула за прилавок, потом повернулся ко мне.

– Ты не будешь против, если я провожу тебя до магазина и закажу для Элейн розы?

– Нет, конечно, – ответила я, и мы вместе направились к двери. Улица встретила нас холодным прозрачным воздухом, на рынке было множество народу. Я поделилась с Мэтью своими страхами по поводу Илая, который месяцами не бывает дома.

Мэтью нахмурился.

– Я просто не понимаю, как человек может быть до такой степени эгоистичным, как он может отказываться от такой прекрасной жизни ради поиска более зеленых пастбищ.

В это мгновение я вспомнила о Чарльзе и подумала о состоянии, в котором пребывала Элейн этим утром. Мэтью был похож на человека, который стоит на холме в солнечный безветренный день, не подозревая о том, что у него за спиной собираются грозовые тучи. Мне вдруг стало его жаль. Атмосфера менялась, а он не был готов к этим переменам.

В цветочном магазине я помогла ему выбрать розы.

– Как думаешь, она счастлива? – вдруг спросил Мэтью. Его лицо было неподвижным, задумчивым, в глазах светилась тревога.

– Ты об Элейн?

Он кивнул и несколько нервным жестом почесал голову.

– В последнее время она как будто сама не своя, – продолжал Мэтью. – Не знаю даже, как будто отстраненная, – он вздохнул. – Знаешь, Джейн, чего я боюсь больше всего на свете?

Я покачала головой и спросила:

– Чего же?

– С самой нашей встречи в ту сумасшедшую ночь в Беллтауне меня преследует этот страх. Я увидел ее в другом конце комнаты. Клянусь, в эту минуту ось Земли сместилась. Изменилось атмосферное давление. Я понятия не имел, почему Элейн подошла ко мне, как не понимаю и того, почему она выбрала меня. Этого я никогда не знал. Но Элейн поступила именно так, и это стало величайшим подарком в моей жизни. Эта красивая, удивительная женщина выбрала меня. И я всегда буду бояться того, что однажды она поймет, какую огромную ошибку совершила.

– О, Мэтью, – прошептала я, кладя руку ему на плечо. – Ну что ты говоришь…

Но когда я произносила эти слова, я почувствовала в самой глубине неприятную дрожь, потому что я собиралась сказать Мэтью ложь.

– Элейн любит тебя. Очень сильно.

Мэтью кивнул и выдавил из себя улыбку.