Вспомнив об обещании, данном Стефани, она звонит Гарри Ле Груту, чтобы узнать подробности касательно недвижимости Тодда. Он предлагает встретиться и обсудить это за обедом. Джоди не особо рада такой перспективе, но когда они садятся за столик в «Блэки», он берется ее очаровывать. Приносит извинения за ордер на выселение; у него не было выбора, он лишь следовал указаниям клиента. Он понимает, что жить с таким человеком, как Тодд, было непросто. Он, Гарри, постоянно уговаривал Тодда угомониться и побольше времени проводить дома. Распутство для тех, кому досталась страшная или скучная жена, в то время как Джоди и красивая, и образованная. Вообще непонятно, почему Тодд так себя вел. Было в нем что-то необузданное. Гарри считал Тодда инакомыслящим одиночкой, который неустанно преследовал постоянно ускользающий идеал, даже не имея четкого о нем представления. Чего бы он ни добился, этих достижений всегда было бы мало.

Гарри продолжает в том же духе, и Джоди потихонечку сдается. Он очарователен, убедителен, умен. Как адвокат он специализируется в двух областях – недвижимости и семейном праве, и как раз именно в них ей необходима помощь. Гарри не просто на ее стороне, он вполне оптимистично смотрит на ее перспективы. Но ей, тем не менее, надо подготовиться к борьбе. Хотя согласно завещанию Джоди должна получить все, а составлено оно по всем правилам закона, несомненно, Наташа Ковакс выдвинет претензии в пользу себя и еще не родившегося ребенка. Она будет стоять на том, что погибший собирался переписать завещание после свадьбы. И ее заявление будет рассматриваться. Но Гарри с подобным уже сталкивался, к тому же, нельзя доверять молоденькой женщине, если она спуталась с мужиком старше себя. Да, видит бог, он человек циничный – обожжен в печах многочисленных молодых жен, – но он не удивится, если узнает, что у Наташи были и другие любовники.

– Посмотрим, – говорит Гарри.

И добавляет, что волноваться все равно не о чем, даже если подтвердится, что Тодд – отец. Она, Джоди, сможет позволить себе определенную щедрость. От небольшого пособия на ребенка она не обеднеет.

Гарри очень хочет защищать ее интересы. Составит иск на официальное утверждение завещания. Узнает насчет доверенности. Начнет готовиться. По просьбе Джоди он свяжется со Стефани и позаботится о том, чтобы она могла продолжить работу с этим объектом.

Джоди ежедневно ждет возвращения семейного человека, ловит себя на этом, несмотря на решение выкинуть его из головы. Но следующий ход оказывается все же неожиданным. Когда раздается стук в дверь – перед обедом, в то время как она составляет список покупок, – Джоди отдается в руки неизбежности, открывает дверь и видит мужчину, только это не он, а коллега, тощий, как жердь, не старше тридцати, но он все равно показывает полицейский значок и представляется Следователем Таким-То. У него глаза как у психа, настолько светло-голубые, что почти бесцветные, зрачки колючие, а под радужкой белые полукруги. Он отталкивает ее и проходит в гостиную без приглашения. Как и всех, его привлекает вид из окна, что дает Джоди время оценить его со спины: черные джинсы и нейлоновая куртка. Тонкие ноги, узкий зад, покатые плечи, большая голова. Но стоит у окна он недолго.

– Мисс Бретт, – говорит он. – Джоди.

Он нервничает, дергается. Обходит комнату, берет какие-то вещи, кладет их на место. Пепельница из Мон-Сен-Мишель, пресс-папье в технике миллефьори, пачка дисков. Листает журнал «Американский психолог». Потом продолжает, так и не глядя на нее:

– Я по поводу убийства вашего. Бывшего. Надо. Кое-что обсудить, – говорит он рвано, будто не может сконцентрироваться на том, что хочет сказать. У него грубый контральто, застревающий в горле. Глазные яблоки на неподвижном плоском лице крутятся безостановочно, словно маяки, предостерегающие тех, кто ничего не подозревает.

Джоди предлагает ему сесть в мягкое кресло, в котором еще совсем недавно сидел семейный человек. Детектив присаживается на подлокотник, но ненадолго, потом снова начинает ходить. Его суетливость выбивает из колеи. Может, это нарочно. Она садится на диван и пытается защищаться.

– На прошлой неделе тут был другой следователь. Я ответила на кучу вопросов.

– Я бы вас просто так потревожить. Не хотел, – отвечает он и осматривает ее с нарочитым высокомерием – леопардовые туфли-лодочки, маникюр, красивые холмики грудей, небольшой острый подбородок. Снова встретившись с ней взглядом, он продолжает: – Мы случайно. Узнали кое-что новое. Кажется, вы этого моему коллеге не говорили. Следователю Скиннеру. И мы просто. Заинтересовались. Ну, вы понимаете.

Он подходит к окну и поворачивается к нему спиной.

– Можете ли вы подтвердить тот факт. Что погибший. Мистер Тодд Джереми Джилберт. Ваш бывший. На момент смерти собирался. Выселить вас отсюда? Согласно закона? Из этой квартиры. Которая по праву. Принадлежала ему. И только ему. Вы это подтверждаете, мисс Бретт? Джоди?

Говорит он быстро, глотая слова, но в то же время делает внезапные паузы, разбивая речь на нелогичные куски, в паузах переминаясь с ноги на ногу, осматриваясь, касаясь пальцем поверхностей, до которых дотягивается рука. А за его спиной ярко светит солнце, едва не ослепляя ее. Джоди не видит ни глаз, ни мимики этого человека. Как ему это удалось? Поставить ее в столь невыгодное положение в собственном доме. Ей бы встать и задернуть шторы или пересесть. Да и «Мальборо» не помешает.

– Да, – отвечает она, – он пытался меня выселить.

– Но вы съезжать не собирались. Не хотели и знали, что это не обязательно, потому как что-то. Задумали. Запланировали. Если его не станет, он не обратится. Скажем, к шерифу, чтобы привести ордер в действие. Никакого выселения и не случится. Да, мисс Бретт? Джоди. И. Вы все еще здесь. Доказывая тем самым свою точку зрения.

– Это ваша точка зрения, – возражает она.

– И не только выселения. Не будет. Вы получите наследство. Если уберете его до свадьбы с мисс Ковакс. Прежде, чем он успеет. Составить новое завещание. Время сыграло ключевую роль. Пока он не успел вас выселить. Жениться на другой. Женщине.

Вина сверкает на ней, словно то модельное платье от Диор, которое Джоди в прошлом году купила с аукциона. Он может подумать, что она просто балованная стерва, которая предпочтет убить человека, лишь бы не отказываться от своих маленьких удовольствий, но, по сути, она очень экономная. Джоди не такая, как он наверняка подумал, не выросла в богатой семье, не привыкла к роскоши. Когда они только начинали жить с Тоддом, пока у него не было денег, именно она как-то изворачивалась и сводила концы с концами. И готовить научилась по этой причине. Возможно, этот психованный коп удивился бы, узнав такое. Ему бы попробовать ее острое соте из свинины с квашеной капустой. Или самодельные ньокки с трюфельным соусом.

Он ждет ответа, но Джоди безмолвствует. Когда к ней пристают и запугивают, у нее включается режим молчания. Как только откроешь рот, чтобы как-то защититься, тут тебя и сцапают. На бегу. Она чувствует это интуитивно, она всегда это знала.

Джоди видит, что этот человек не сомневается в ее виновности и хотел бы выразить это формально, взяв ее под арест. Но если бы он собирался это сделать, то не стал бы тратить время на эту речь. Чего этот детектив не понимает, так это того, что она не сдастся. Он ошибается, если думает, что взять ее будет легко. Признания не в ее стиле. Ему не удается заговорить ей зубы или сломать ее, от этого разговора она лишь уходит в молчание. И чем больше он говорит, тем меньше отвечает Джоди.

– Позвольте мне вам кое-что сказать. Вы не можете получить наследство от человека. Которого убили. Может быть, вы этого не знали. Мисс Бретт. Джоди.

У нее такое ощущение, будто он находится очень далеко, на той стороне ущелья, злой мальчишка, бросающий в нее палки и камни. Целится он хорошо, но снаряды не долетают и падают у ее ног. Может, он сам это чувствует. Детектив снова срывается с места, отходит от окна, становится напротив Джоди. Теперь она четко видит его лицо – глаза чуть не выскакивают из орбит, губы кривятся в мягком презрении.

– В любом случае, никуда не уезжайте, – говорит он. – Мы свяжемся с вами в ближайшем. Будущем.

После подобного заявления на прощание он неуклюже идет к двери и сам выходит. Пару секунд она ждет, потом встает и пытается начать дышать. Кажется, что воздух в легкие совсем не попадает.

Последующие дни Джоди проводит в подвешенном состоянии, в мучительном ожидании. Время сжалось, стало силой невыносимого воздействия; кажется, что каждая секунда беспощадно сжимает ее в тисках. Она перестает ощущать вкус пищи, а вслед за этим и есть. Все силы уходят на ежедневные тренировки, так что Джоди бросает и их. Даже алкоголь утратил свою привлекательность, но его она продолжает использовать в лекарственных целях, радуясь его седативному воздействию. Следить за собой она уже не в состоянии, так что переводит все внимание на пса, готовит ему вкусную еду, разговаривает с ним во время долгих бесцельных прогулок. И словно в качестве компенсации ее апатии у него все инстинкты стали проявляться как никогда ярко.

К ее огромному удивлению, жизнь вокруг продолжает идти, как и раньше, у людей есть силы, чтобы стараться каждый день прожить на полную катушку, наполнить свое существование торжеством духа. И она уважает их за это. Джоди понимает, что у каждого есть свои проблемы, но они каким-то образом не сдаются, несмотря ни на что. Да по сравнению с ней даже у ее клиентов все отлично. Они хотя бы оставили себе возможность для движения вперед, для перемен в будущем. Пусть Мисс Хрюшка радуется своей тайной жизни, пусть Судья живет на два фронта, пусть Блудный Сын и Мэри Мэри восстают против правил, пусть Золушка отчаянно нуждается во внимании, пусть Зануда не видит, что сам себя ограничивает, пусть Бергман не может отказаться от своей мечты, а Джейн Доу – от брака, все же все они, каждый, живут лучше, чем она.