— Я похожа на такую легкомысленную девушку? — засмеялись мои глаза.

— Ну, учитывая твою интрижку с Лео… — он сказал шутя, и я тоже, играясь, стукнула по нему ладонью.

— Твоя ревность невыносима!

— Такой уж я, — Джин взял мою руку в свои пальцы, и поднес было к губам, но задумался. Поцелуй погиб в мире идей, так из него и не выйдя. — Я не могу видеть как та, что мне нравится, делит своё общество с другим. Даже если это такой невинный агнец, как Лео. Тем более, я его таковым не считаю.

— И зря! — хотела начать заверять я, но Джин приложил палец к моим губам.

— Не хочу говорить ни о ком, кроме тебя, — он взял обе мои ладони в обе свои. — Кажется, моя влюбленность подкрадывается к той стадии, когда один поцелуй становится дороже всего, — его губы медленно и неотвратимо приближались. — Ты спрашивала, нравятся ли именно такие девушки? Да, я люблю естественных, которые не портят себя косметикой, не выряжаются, как куклы, не кривят ноги на каблуках, не клеят километровые ногти, но, Хо, даже если твои ненакрашенные ресницы покроются тушью, а невинные губы помадой, даже если ты наденешь вульгарное платье и отрастут твои волосы… — Джин поднес губы к моему уху и выдохнул: — Я всего лишь влюблюсь в тебя снова.

— Джин! — отстранилась я, когда его уста, достигнув кожи, скользнули по щеке по направлению к моим. Кто-то должен был прекратить это, и теперь это была я. Несмотря на то, что колени опять дрожали, руки тянулись обнять его, а тело жаждало быть прижатым к телу напротив. — Нет! — он не получит муки совести по моей вине. Он останется верным заветам и уставу. С моей стороны было нечестно всё это, я-то знала, что могу всего лишь подождать его несколько лет, а для него отказ сокрушал вечность. Он застыл. Спустя минуту плавно отодвинулся.

— Месть? — поинтересовался он.

— Нет, я вовсе не злюсь за баню, — покачала я головой. — Я всего лишь храню твою честь, — он поднял взгляд, и мы улыбнулись этому выражению. — Ты мою, я твою. Обмен любезностями.

— Моя воля — твоя бы долго не сохранилась, — откровенно заверил он. — Я не пытаюсь корчить из себя постельного героя и не стану заверять, что щелкаю такие дела, как орехи. Возможно, я бы здорово нервничал и вообще бы всё испортил, — Джин, хмыкнув, закусил губу, прикинул что-то, отпустил её. — Но, черт возьми, мне так хочется доставить тебе удовольствие и увидеть, какая ты в процессе, в этом всём… и без всего, — я положила ладонь ему на рот. Этот молодой мужчина умел закружить голову одними словами. Пока он говорил, моя правая нога уже советовалась с левой, как быстро разъезжаться и закидываться на плечи оратора. И мозг, мой рассудительный мозг отличницы, кажется, вступает в их заговор и делает ставки на собственный проигрыш.

— Я понимаю, что мы не на территории монастыря, а на землях, принадлежащих ему, — я убрала руку, оглядевшись. — Но давай вернёмся к остальным и будем собирать хурму? Иначе мы потеряем в этой роще больше, чем найдём.

Как и на Чусок, рассыпавшись по саду, с корзинами, лестницами и палками-трезубцами, кто где, мы собирали урожай. Многие принимались за очередные соревнования и состязания на скорость и количество, а я отбрела подальше, чтобы иметь возможность думать о своём, не сталкиваться лишний раз с Джином и нашими общими переживаниями. Что мне было делать? Как быть? Я совершенно запуталась во взаимоотношениях с некоторыми… Надо бы ещё найти попозже Лео и выяснить, что с ним утром приключилось? Чимин стыдливо околачивается, не смея лишний раз перемолвиться словом. Всё прекрасно только с Ви и Шугой, спасибо им за них!

Хурма не очень удобное дерево для сбора. Оно почти полностью осыпается листвой к моменту созревания самих ягод и стоит голое, как новогодняя ёлка, которую забыли вынести, в феврале — на ней остаются только шары. Приставив лестницу к стволу, я добиралась максимально высоко, помогала себе инструментами, но до макушек всё равно не могла дотянуться, поэтому залазила выше, карабкалась по веткам и, обчищая всё до последнего плода, переходила дальше. Праздничная нарядность рощи постепенно сходила на нет, серея и серея с каждым обобранным деревом. Сучья были скользкими, и макушки я достигала с великими трудностями. Но работу я выполняла добросовестно, поэтому не могла махнуть рукой на недоработку. Это и привело меня на вершину одного из деревьев, когда подо мной подломилась ветка. Вскрикнув, я едва успела ухватиться за ближайшую, не очень толстую палку, не до конца ещё мною проштудированную, но и она не обещала держать меня долго. Подо мной раскрылась пасть приличной высоты. Ногами встать некуда — ветки в принципе тощеваты и переломятся. Мне стало страшно, что я сейчас полечу туда и расшибусь, хоть и не смертельно, но с возможностью что-то сломать. Как назло, сук сломался у одного из самых взрослых и вымахавших древ. Я подверглась катастрофе на уровне третьего этажа. Что остаётся? Рисковать целостностью конечностей? Или признать, что я слабая девочка?

— Помогите! — крикнула я, пожалев, что удалялась от остальных целенаправленно. Услышит ли меня кто-то теперь? Горные просторы неплохо разнесли мой глас вопиющего. Я повторила призыв и напрягла руки. Как хорошо, что я тренировалась с Чимином! Они держали меня и, хотя начинали дрожать и терять заряд сил, всё-таки могли повисеть немного. Откуда-то неподалеку выбежал Рэпмон, услышавший, похоже, что кто-то зовёт. Он непонимающе оглядывался по сторонам. — Я здесь! — окликнула я его и он задрал голову.

— Ого! Хо! — изумился он, найдя меня присоединившейся к хурме и ожидающей, когда кто-то снимет созревшую ягодку с ветки. Нет, всё было не так весело и оптимистично, как я себя успокаивала. — Ты чего там?

— Я сейчас упаду! Прошу тебя, поймай меня! — прохрипела я, пыжась и тужась продержаться ещё мгновения.

— Что?! А я смогу?! — поставил он недособранную корзину на землю. Я вцепилась в ветку из последних сил. Вслед за поднятыми руками, рубашка вылезла из-за пояса и свободно колыхалась на мне.

— Придётся! — рявкнула я, не в состоянии удерживаться дольше и разомкнула пальцы. — А-а-а!

Бросившийся под падающую меня, Рэпмон, едва не зашибленный сильнее, чем я, упал с ног, но всё-таки поймал несостоявшуюся жертву несчастного рока. Шлёпнувшись на него сверху, я закрыла глаза, боясь поверить, что не переломила шею и прислушиваясь к себе: всё цело?

— Фух… — выдохнул подо мной парень. Я открыла веки. — Слезай, ты меня придавил, как слон! — приходя в себя, я оперлась о застланную листвой почву руками по сторонам от Рэпмона и, когда начала подниматься, поняла, что распоясавшаяся рубашка распахнулась и открыла то, что было сокрыто ею. Ахнув, я подскочила быстрее, запахнувшись, но было поздно. Поднимавшийся Рэпмон тоже всё увидел. Его глаза так и застыли там, где я наспех всё прикрыла и защитила руками. — Ты… это были сиськи? — он посмотрел мне в глаза. В них нельзя было найти ничего, кроме паники и вопроса "где тут можно выйти в окно?" — Ты девка?! — дошло до него и он, длинноногий, успел поймать меня, попытавшуюся смотаться, и прижать к стволу дерева, которое меня скинуло. — Реально что ли? — его рука беспардонно опустилась мне между ног и, не нащупав сквозь штаны ничего, что опровергло бы наличие груди, поднялась и придавила меня сильнее. Я уперлась в него, пытаясь отпихнуть. — Женщина! — обескуражено и благоговеющее проорал, как орангутанг в брачный сезон, Рэпмон и впился в мои губы поцелуем.

Не знавшая, как уклониться от Джина, засматривавшаяся на Джеро и Чимина, восхищающаяся Лео, вот так просто и в секунду я была окончательно опорочена Рэпмоном, о котором никогда бы не подумала, как о потенциальном партнере и шок, вызванный его поступком, лишил меня ненадолго сопротивления. Его губы успели жадно растревожить мои, пройтись по ним горячим и влажным языком, попытаться ворваться внутрь. Тогда-то я и разморозилась, начав брыкаться и отталкивать его от себя. Но схватка была неравной. Руки Рэпмона уже шарили по моим бедрам, забирались под рубашку, сминали бока и требовали доступа к груди. Как только я ловила его за запястья в одном месте, он уже был в другом. В живот стало упираться что-то знакомо-ликующее, нашедшее, наконец, то, что искало. И вот, когда моя рубашка почти распахнулась с применением силы (я всё ещё не могла закричать, потому что не увернулась от поцелуя, не желавшего прекращаться), Рэпмон вдруг исчез и я, радуясь свободе и хватая её ртом и носом, увидела откинувшего его Чимина.

— Оставь её! Ты рехнулся?! — гаркнул он. Вновь сводя края рубашки, я шмыгнула ему за спину и, выглядывая из-за плеча заступника, мандражировала, не веря в счастливое спасение.

— Её? — Рэпмон посмотрел на меня, ставшую ещё интереснее из-за увеличившейся недостижимости. — Ты знал? — подумав о чем-то с переключившимся на Чимина вниманием, он подлетел к нему и рванул на нем рубашку, разведя в разные стороны. — Так… ну хоть ты настоящий парень, — успокоено выдохнул он. Чимин был немного сбит с толку тем, что тоже подвергся небольшому нападению.

— Господи, конечно я парень! Мы сотни раз мылись вместе, ты дебил?

— Да я и с Хо мылся, но он — девка! — ткнул он в меня и загрузился. — Постой… ты никогда не мылся с нами!

— Логично, я же девушка! — высунулась из-за плеча друга я. Из-за спины Рэпмона выбежали Шуга и Ви.

— Что за шум? — Сахарный оценил на глаз сцену и критически что-то сообразил. — Я так понимаю…

— О! — развернулся к ним Рэпмон и, не дав тому сказать, принялся поочередно распахивать на них рубашки, хватая за грудки. И если Шуга, приняв стойку, попытался боксировать, прежде, чем позволил себя обнажить, то Ви флегматично проследил, как его наполовину раздели, опустив нос себе на грудь и подняв его обратно к Рэпмону, как бы спрашивая "а зачем это было сделано?". — Так, ага… и эти пацаны. В ком ещё засада?