— Я… я… у меня путаются мысли! — уперлась я ему в плечи, попытавшись снять с себя. Но он и не лежал на мне. Он держался на руках в позе отжимающегося.

— Это хорошо. Значит, мы на верном пути, — произнеся это, Джин опустил свои бедра на мои. — Во время спаррингов всякое ведь бывает. В какие узлы только не заплетешься… — он пошевелил устами по уху: — Давай попробуем финальный трюк? — я непонимающе воззрилась на него. Удерживаясь на одной руке, Джин провел второй по моему боку и положил её на бедро. — Разведи ноги.

— Что?! — подпрыгнула бы я, если бы не мешало его тело.

— Эй, эй! — усмехнулся Джин моей панике. — Мы оба одеты. Чего ты боишься? Представь, что ты выполняешь захват. Не бойся, я ничего не сделаю, — он вернул руку вверх. — Видишь? Никуда не заберусь.

— Л-ладно… — приказала я своим нервам распуститься и, ослабив ноги, чуть развела их. Джин, одним коленом, расставив их шире, после моего небольшого сопротивления, примкнул бедрами ещё теснее и ниже. Почувствовав сквозь свои пижамные штаны и его тобок кое-что очень подозрительное и твердое, я опустила взгляд вниз, но наши груди почти смыкались и сквозь них ничего не было видно. Парень сделал мягкое движение вверх вниз, как бы скользя по мне, покачиваясь. Повторил его. Во мне запылал пожар. Если существовали какие-то рецепторы на моём теле, то они увеличились в два раза и заискрились. Внизу живота образовывались скручивающие позывы, отголоски которых шли по ногам. — Джин… — он посмотрел мне в глаза, такой близкий, такой умелый, такой порочный в эту минуту, что страх девственницы казался крохотным спутником огромного светила под названием "страсть", и она затмевала остальное. — Джин, пожалуйста, не продолжай, — проскулила я под ним.

— Но ты бы хотела, чтобы я продолжил? — он вдавил в меня бедра, и его естество уперлось мне туда, куда я сама протягивала руки только в душе. Только в гигиенических целях. Спасите мою душу!

— Я не должна ничего хотеть, — повторила я чьи-то знакомые слова.

— Один поцелуй? — Джин опять провел носом по моему подбородку. — Можно в шею… несколько поцелуев… и мои руки будут держать тебя, а не матрас. Сильно, прижав к себе.

— Да! — закрыв глаза, закивала я. — Да, я хочу одного поцелуя! Нет, не одного. Я… я хочу, чтобы ты нормально поцеловал меня. И пусть даже ты не был тем, кто поймал меня в ночь Распахнутых врат, я хочу узнать, как это делаешь именно ты! — Распахнув веки, я замерла, ожидая реакции. Поморщившись, Джин оттолкнулся и сполз с меня. Я спружинила и тоже села. Что такое? Поправив штаны в районе паха, парень помахал на себя, подгоняя кислород.

— Вот теперь ты нас почти понимаешь, — мученически потряс он одной ногой, отзывая прилив крови в другие конечности. — Ты хотела узнать, что мы испытываем, страдая? Урок первый: попробуй быстро уснуть в таком состоянии, — я опомнилась, только сейчас воспроизведя начало беседы. Боже, он же возбуждал меня для меня же! Чтобы я выбросила из головы всяческие думы о том, что не могу понять товарищей из Лога. То есть, он, конечно, посмеялся надо мной, но и сам, судя по его заметной гимнастике, пострадал.

— А ты-то как? — беспокойно оглядела я его, хотя у самой было желание повторить его действия. Или как минимум попрыгать рядом. Или почесать кое-где. Или не только почесать. О чем я думаю?!

— Да уж как-нибудь… по заветам нашего Рэп-пророка, — вытянув руки и хрустнув пальцами, Джин отчалил и, уже на пороге, бесовски бессовестно обернулся через плечо: — Спокойной ночи, Хо!

Спокойной ночи! Ха! Щелкнув светом, я откинулась на подушку. Чертов Джин! Перед глазами стоял его дерзкий взгляд, его манящие губы. Я вспомнила шрам на плече, который видела у него в бане. Провести бы по нему пальцем… Я всё ещё ощущала его плоть между своих ног и, когда сводила их, чувствовала, что между ними надо что-то проложить. Я запихала между колен одеяло и перевернулась на бок. Он даже не поцеловал меня! Один поцелуй. "Если нельзя, но очень хочется, то можно!" — говорила мне бабушка, и если это слышала мама, то поднимался крик, чему та учит ребенка?

Когда горячий воздух вырывался из его рта на мою шею, у меня пульс зашкаливал. А мы почти ничего не сделали. Что же бывает, когда люди идут дальше? Что бывает во время секса? Какие ощущения? Каково будет, когда мужская рука коснется меня ТАМ? Зачем, зачем я разрешила Джину продемонстрировать мне их страдания? Я перевернулась на другой бок, закрутившись в одеяле, как в коконе. Они — взрослые парни, — что, на самом деле, каждую ночь вот так изводятся? Моя рука потянулась вниз… это нельзя было назвать зудом… но интерес просыпался, а что если?.. Боже, я же в монастыре! Почесав себя под коленкой, я перевалилась на спину. Ну, спасибо, Джин. По крайней мере, я на все сто поняла одного обитателя — Рэпмона!

3 октября

Ещё сверху я увидела, что Чимин не входил в зал, а стоял у двери и ждал меня. Что-то опять приключилось? Я подошла к нему, пожелав доброго дня. Я старалась вести себя, как ни в чем не бывало. Удастся ли? Если мне поможет вторая сторона, то вполне.

— Хо, я должен был поговорить об этом вчера, но растерялся, — он держался замкнутой позы, но это могло означать не отторжение, а его внутренние сомнения. — Как мы теперь будем тренироваться?

— Что значит "как"? — опять удивил он меня.

— Я не могу поднимать руку на женщину, — твердо сказал он, оттолкнувшись от стенки и встав ровно. — Я не представляю, как кувыркать тебя на матрасах. Это… не подумай, что мне неприятно или я… мне приятно… черт! — Чимин стукнул себя по лбу. — Чем больше я говорю, тем глупее выходит! В общем, Хо, я не знаю, как вести себя, чтобы не вышло ничего непотребного. Ты же девочка, а я… я не привык иметь с вами дело. — перенял он мою привычку превращаться в спелый томат.

— Веди себя, как и раньше, пожалуйста, — подняв руку и переборов неосознанное сопротивление, я опустила её и похлопала его по плечу. — Всё будет в порядке.

— Ты странная, — доверившись моим словам, Мин открыл передо мной дверь и запустил внутрь. Начинается. Джентльменство Джина заводило его в отряд геев глазами Шуги, а если подобные штуки кто-нибудь увидит? Джин! Не думать о нем. Не думать!

— Странная? Разве? В чем?

— Я имею в виду относительно других девушек… я с такими никогда не общался. Ты никогда не жалуешься, не капризничаешь, не хнычешь и не затыкаешь наших мальчишек, когда они хамят. Ты очень терпеливая. Поэтому я и не мог подозревать, что ты — это ты.

— Хорошо вжилась в роль, — улыбнулась я, пока мы наматывали бинты на кулаки.

— Вряд ли. Роли исполняются быстро, а потом антракт. Или передышка между съемками. Ты же живешь с нами постоянно. Уже целый месяц! И ничем не выдала себя.

— Вначале бывало, мы просто мало тогда общались, — я отправилась к турнику. Чимин меня больше к нему не подбрасывал, так как я справлялась сама. А если бы пришлось? Размер его смущения снова зашкаливал бы. — Я чуть не произносила слова в женском роде, и взвизгивала, когда пугалась чего-нибудь.

— Сейчас ты бесстрашнее, видимо, — пошутил он, замолотив грушу, не только руками, но и ногами, с разворота. Он очень быстро размялся, перейдя к делу. Неужели всё-таки надумал ожесточиться по заветам Сандо и совету Хана?

— Закалилась, — согласилась я и, подпрыгнув, стала подтягиваться. Раз, два… ну же, ну! Ещё немножко… три! Уф! Я свалилась на пол. — Ура, новый рекорд!

— Поздравляю, — Чимин обернулся, хотя пытался уделять мне поменьше внимания. — И куда только потом отсюда выйдет такая сильная девочка? Тебя все ребята бояться будут.

— Вряд ли… не думаю, что добьюсь таких серьёзных результатов, — взгрустнула я, и, чтобы не мучить товарища, взялась за подготовку самостоятельно. Пусть пообвыкнется, что рядом вертится представительница слабой половины человечества. Да и мне после "сказки на ночь" лучше не приближаться к парням некоторое время. Особенно если они разденутся топлесс. Джин, ну что ты со мной сделал?

— У тебя заношенный вид, — пихнул меня Шуга локтем за завтраком. — Круги под глазами. Опять заданиями завалили?

— Да нет, не спалось, — витиевато покачала я головой, закопавшись в каше палочками и поняв, что спутала их с ложкой.

— Ты мне всё больше напоминаешь анекдот про ворону.

— Какую ещё ворону? — стряхнула я с себя вялую дрему.

— Ебанутую, — засмеялся Шуга. Ви укоризненно цокнул языком, мол, куда ты со своей бранью?

— Что ещё за анекдот? — вклинился Рэпмон. — Рассказывай, я не слышал такого.

— Ну… он длинный. Я сокращу, ладно? — Юнги развернулся ко всем. — Собрались птицы на юг лететь, а к ним ворона пристраивается. Они ей: "Ты куда? Мы далеко летим, ты не справишься!", а она им "Я сильная, я смелая, я справлюсь!". Ну, уговорила, в общем, полетела с ними. Летят-летят. Сделали остановку. Смотрят, ворона устаёт, отстаёт, но держится. Они ей "Ворона, может, обратно вернешься? Пока не поздно", а она "Я сильная, я смелая, я справлюсь!". Ну, отдохнули, летят дальше. Опять перевалочный пункт, ворона чуть живая. Птицы ей "Ворона, ну зря же ввязалась!", а она опять за своё "сильная!", "смелая!". Короче, долетают в итоге до места назначения, смотрят, вороны нет! Думали уже, что подохла где-нибудь, и вдруг, на последнем издыхании, едва махая крыльями, появляется ворона и, валясь от усталости, плюхается пузом к верху. Язык на бок, глаза ошалевшие. И говорит: "Я сильная, я смелая! Но ебанута-а-я-а!", — Рэпмон залился смехом, Ви захихикал, Джей-Хоуп улыбнулся, как и я. Что ж, Шуга, как обычно, зрит в корень. Я ощущала себя именно такой вороной. Не белой — я хорошо слилась с коллективом, а именно ебанутой, прости Будда.

Перед уроком мастера Ли, который я тоже должна была посетить, я направлялась мыть пол в библиотеке. Многие мальчишки, от тоски или искренних позывов, родившихся в них, стали туда регулярно захаживать, интересоваться, так что обросшее пылью и запахом ветхости и старины строение ожило, и регулярно пачкалось десятком ног. В этом муравейнике давненько не было такого переполоха и количества жильцов, так что работа моя не иссякала и хорошо, если не увеличивалась. Из моих пальцев кто-то выхватил ведро с водой. Задумавшаяся, я вышла из мглистых размышлений и увидела рядом Джина, понесшего ношу вместо меня.