В отбросах рылись бездомные тощие собаки. На замусоренных улицах дети играли в те же игры, в которые играла в приюте я. В своей поношенной, перешитой, залатанной одежде они выглядели точно так же, как я, должно быть, выглядела в годы своей приютской жизни, однако нас, приютских, отличало то, что мы по крайней мере всегда держали себя в чистоте.

Кэб привлекал множество взглядов, и кэбмен, ругаясь и размахивая хлыстом, был вынужден отгонять мальчишек, пытавшихся прицепиться сзади и прокатиться. Наконец он остановился и заявил, что дальше не поедет.

– Что? – в негодовании вскричал мистер Бэйли. – Что? Не поедешь дальше, говоришь?

– И дальше не поеду, и постараюсь поскорее отсюда выбраться, вот что, – решительно заявил кэбмен. – Эти маленькие попрошайки, дай им случай, снимут у меня колеса. Не удивлюсь, если они сопрут даже ноги у моей лошади!

Мистер Бэйли обозвал его жалкой, ничтожной мокрицей и пригрозил, что сейчас стащит с коляски и преподаст хороший урок. Я решила вмешаться:

– Пожалуйста, мистер Бэйли, давайте пройдем остаток пути пешком. Глядите, эта улица называется Уоппинг Уолл, так что мы, должно быть, недалеко.

Под наблюдением дюжины любопытных сорванцов мы спустились из кэба. Мистер Бэйли расплатился с кэбменом, пробурчав, что за чаевыми тот может явиться после дождичка в четверг, а затем с широкой улыбкой предложил мне руку. В другой у него была трость из ротанга, которая вскоре оказалась весьма полезной, поскольку ребятня увязалась следом за нами, вопя, передразнивая мою походку и кривляясь.

– У-у-у, гляньте-ка на эту фифу!

– Эй, дядя, где ты добыл такую шляпу?

– Ла-ди-да-ди-да…

Мистер Бэйли стукнул тростью по ногам двум ухмыляющимся и гримасничающим мальчишкам, но не мог заставить себя действовать точно так же с девочками, которые тут же придвинулись к нам еще ближе, становясь нахальнее с каждой минутой. При других обстоятельствах подобное происшествие, скорее всего, только развеселило бы меня, и я вряд ли бы удержалась от смеха, но сегодня шум, отвлекающий меня от наших поисков, показался мне совершенно невыносимым. Самой старшей девочке было лет четырнадцать – пятнадцать, и она была примерно одного со мной роста. Я дождалась, когда она, распевая какой-то дурацкий стишок, оказалась около меня, и схватила ее за ухо.

Она заорала от боли, и мы остановились. Среди полной тишины ошалевшей от изумления аудитории я притянула ее поближе, выставила вперед подбородок, грозно на нее уставилась и, вспомнив приютские годы Джейн Берр, сказала пронзительным голосом:

– Слушай, чучело! Если ты хочешь, чтобы я вмазала тебе в ухо так, что закачаешься, так это запросто!

Я отшвырнула ее в сторону и, по-прежнему держа под руку мистера Бэйли, спокойно двинулась дальше. За нашими спинами вдруг воцарилась тишина. Бросив искоса взгляд на мистера Бэйли, я обнаружила, что его брови от удивления скрылись под полями шляпы.

– Ну, скажу я вам, ну, я вам скажу, – пробормотал он. – Ну, вы и штучка, мисс Джейни, самая настоящая штучка. Ну, выдаете! – он рассмеялся. – Остановили их быстрей, чем станковый пулемет! Ну, скажу я вам!

Через две минуты мы оказались на углу, где была расположена пивная под названием "Рыжая корова". Жирный субъект в грязном фартуке пытался крючком выковырнуть большую деревянную мышеловку, застрявшую среди булыжников у стены. Рядом с ним стоял, наблюдая, тощий юнец с черными от грязи босыми ногами, который держал в руках моток толстой веревки.

Мистер Бэйли громко сказал:

– Прошу прощения, – и продолжил, когда толстяк обратил на него внимание: – Я действую от лица этой молодой леди. Она ищет одного потерявшегося, если так можно выразиться, человека, и у нас есть основания думать, что данное лицо находится в этом заведении или где-то рядом.

Толстяк подозрительно спросил:

– Ты – ищейка?

– Нет, просто ищу этого парня, вот и все. По поручению молодой леди.

– И как его зовут?

Мистер Бэйли посмотрел на меня.

– Адам Гэскуин, – ответила я. – У него темные волосы, голубые…

– Никогда не слыхал про такого, – ухмыльнулся толстяк. – А что он такого сделал? Обрюхатил барышню и удрал, а?

– А пойдем-ка за угол, ты, грязная скотина, и поглядим, не лучше ли ты будешь выглядеть без зубов, – предложил мистер Бейли.

– Перестаньте! – крикнула я.

В это мгновение изможденный юноша зашелся в приступе кашля, от которого он вынужден был прислониться к стене. Почему-то все мы стояли и ждали, когда приступ пройдет, и только тогда я взяла мистера Бэйли под руку, чтобы увести. Однако юноша, отдышавшись, вдруг сказал:

– Может, она имеет в виду парня Молли.

– Может быть, – пожал плечами толстяк и вернулся к своему занятию.

Юноша вытер губы тыльной стороной ладони и спросил меня:

– Он из господ, этот парень?

Я кивнула:

– Около тридцати, волосы темные.

– Ну да, это он. Пару лет назад снял заднюю комнату в «Винограднике». Идти туда пять минут вот по этой дороге, – он показал направление. – Его все зовут Бафф.

– Бафф?

Жирный субъект раздраженно буркнул:

– Хватит, Гарольд, – и юноша отвернулся.

– Вы думаете, это тот, кто вам нужен, мисс Джейни? – спросил мистер Бэйли, когда мы отошли.

– Просто не знаю, – беспомощно ответила я. – С какой стати ему зваться Баффом? Или жить в подобном месте? И кто такая Молли?

– Ну, что-то вроде того, что можно назвать подругой, прошу прощения, мисс Джейни. Парень Молли, сказал тот малый.

– Ну, это хотя бы, в отличие от всего остального, не странно.

– Хмм! – мистер Бэйли откашлялся. – Нет, полагаю, что нет, если смотреть на жизнь, как она есть, что весьма необычно для молодых леди. В таком случае, позвольте заметить, вы – в высшей степени необычная молодая леди, мисс Джейни.

Таверна находилась у спуска к реке, на воде покачивалась старая лодка, привязанная к ржавому железному кольцу на зеленой от мха балке. Грязная пена и мусор покрывали берег вокруг. Дорожка шла между «Виноградником» и высоким ограждением реки. Мистер Бэйли сказал:

– Подождите чуток, мисс Джейни.

Он широко распахнул дверь, и я увидела двух или трех мужчин, стоявших за Г-образным прилавком. Пол был покрыт опилками.

Я понимала, почему мистер Бэйли не хочет, чтобы я заходила внутрь, и в то же время не желает оставлять меня одну снаружи. Он стоял на пороге, держа дверь широко открытой, и обратился к человеку за прилавком в грязном фартуке:

– Эй, приятель, здесь не снимает комнату один джентльмен? Говорят, его зовут Бафф.

Мужчина равнодушно ответил:

– Очень может быть, а кому он понадобился?

– А, кому понадобился? – возмущенно переспросил мистер Бэйли. – Разумеется, его сестре, – и он указал в мою сторону.

– Тогда дело другое, верно? – человек кивнул головой в сторону. – Пройдете по дорожке, свернете за угол, подниметесь по лестнице, первая дверь направо.

– Спасибо, – мистер Бэйли отступил, и дверь захлопнулась. – Надеюсь, нет беды, что я назвал вас его сестрой, – перешел он на шепот. – Люди, которые здесь живут, подозрительно относятся к чужакам, понимаете? Но они понимают, если дело касается сестры.

– Думаю, вы поступили очень разумно, мистер Бэйли. Дорожка была настолько узкая, что по ней могли пройти только двое. Уже на полпути мистер Бэйли внезапно остановился и нахмурился:

– Простите, что спрашиваю, мисс Джейни, но не хотите ли, чтобы я поднялся вместе с вами?

– О нет, благодарю вас, – ответила я.

Если я и впрямь нашла Мистера, во что мне все еще не верилось, то я хотела встретиться с ним наедине. Он наверняка меня не узнает, и неизвестно, что можно от него ждать, когда я объясню, кто я такая. Кроме того, я действовала как бы по поручению его родителей, и мое вторжение в его личную жизнь тоже, не исключено, приведет его в гнев.

Мистер Бэйли с недовольным видом почесал затылок.

– Не годится, мисс, одной заходить в комнату джентльмена.

– Ничего не поделаешь, мистер Бэйли. В любом случае со мной ничего не случится. Этот джентльмен ухаживал за мной, как нянька, когда я болела дифтерией, а потом мы вдвоем путешествовали сотни миль в безлюдных местах, так что вряд ли нас назовешь чужими друг другу.

– Господи помилуй! – произнес мистер Бэйли и покорно кивнул головой.

Мы прошли до конца дорожки и свернули налево к широкой террасе, от которой к спуску шли каменные ступени с пробивающейся на них травой. Дверь с другой стороны таверны была полуоткрыта, с нее давным-давно облупилась вся краска. Справа, за низкой стеной, которой заканчивалась терраса, находилось большое, выходящее на реку окно. Над ним был балкон, и там за маленьким столиком сидел человек в рубашке с короткими рукавами. К нам он был обращен спиной, его руки были чем-то заняты.

Сердце у меня подскочило от смешанной со страхом радости, и какое-то время я ничего не соображала. Я не видела его лица, но узнала завитки черных волос и широкие плечи. Лежа больной в пещере, а также во время нашего долгого путешествия я смотрела на них часами, днями, неделями. И теперь, спустя шесть лет, могла бы узнать Мистера со спины даже в толпе из сотен людей.

ГЛАВА 13

Повернувшись к мистеру Бэйли, я молча кивнула. Он поднял глаза на балкон, поглядел на меня с улыбкой и жестом показал, что понял. Оглядевшись, он отошел в сторону и сел на маленькую бочку в углу мрачной террасы, достав трубку и кисет.

Я сделала вздох, подошла к полуоткрытой двери, широко ее распахнула и начала подниматься по грязной лестнице. Она состояла из двух широких пролетов, второй сворачивал вправо и вел в узкий коридор с непокрытым деревянным полом и закопченными стенами. Около первой двери направо я остановилась, проверила, хорошо ли сидит шляпа, вцепилась дрожащей рукой в сумочку и постучала.

– Да? Входите, входите, кем бы вы ни были.