Совсем никакой горечи.

— Пытаешься добиться успеха на поприще журналистики? Удачи. Что ж, рад был повидаться с тобой.

— Эй, Гарри! Знаешь, что заставит их взять меня в штат? — мерцают у нее глаза.

Уже знаю ответ:

— Эксклюзивное интервью с Гарри Поттером? Не знаю, не знаю…

— Гарри, ну пожалуйста!

— А если я предоставлю тебе пару-тройку цитат касательно навязчивой идеи?

— Интервью — это значит обложка… разве не лучше, если ты потеряешь девственность прессе с безобидной «Ведьмочкой», а не с противными типами из «Пророка»? — она притворно надувает губки и улыбается. Тут я осознаю, что Пенелопа очень даже ничего, хотя идея служить прослойкой между сессиями с Перси не слишком-то импонирует. С другой стороны, Перси, вероятно, один из тех, кто следует добродетельному пути типа «отложим все до свадьбы». Сириус выражался так: «Не волнуйся о том, где была метла или кто на ней раньше летал — оседлай её и вперёд!»

Ничего не поделаешь. Слишком уж заманчивая ловушка.

— Я мог бы представить свой первый раз с тобой.

Клируотер облегченно выдыхает и заливается ярким румянцем:

— Ах ты, негодник!

— Ну, это ты упомянула первый раз. Кроме того, не существует такого понятия как «безобидный репортер». Я здесь с друзьями, но, может, встретимся после игры? — какое-то время Олли будет занят всякой послеигровой рутиной. Можно пригласить ее в квартиру и посмотреть, насколько далеко все зайдет. Наверное, это последствия вчерашних объятий и поцелуев, или может, просто подростковые гормоны шалят, но я чую флюиды от стоящей напротив выпускницы Равенкло.

Небрежно нацарапав адрес камина Олли у нее на листочке, говорю ей встретиться там со мной через час после игры.

* * *

Несколько часов спустя я отвечаю на вопросы Пенни на кушетке Олли. Похоже, девушка предпочитает, чтобы называли ее именно так, а не Пенелопой. Выяснив ее любимое блюдо, поручаю Добби, вернувшему слегка сердитую Шляпу на Тисовую, приготовить мясо по-веллингтонски. Как бы ни соблазняло расстараться самому, думаю, это будет уж слишком очевидно. Ей восемнадцать, а мне — четырнадцать, по крайней мере, моему телу.

Фишка в том, чтобы она полагала, что это ее собственная идея.

— Окей, какой там у тебя следующий вопрос?

— Если бы тебе посчастливилось задать один вопрос родителям, то какой?

— Это слишком личное, Пенни. Не уверен, что мне следует отвечать.

— Извини, Гарри. Я не знала, что это тебя расстроит.

— Не расстроило, но, может, устроим обмен вопросами? Отвечу, если и ты ответишь на мой.

Она нервничает, и я начинаю гадать, хватит ли у нее желания действовать:

— Пожалуй.

— Что бы я спросил у своих родителей? Полагаю, гордятся ли они мной. Моя очередь: что ты нашла в Перси?

— Ну зачем тебе понадобилось об этом спрашивать? Он целеустремленный парень, и в школе я находила это качество привлекательным. Что ж, вопрос полегче: есть ли в твоей жизни какая-то особенная девочка?

— Друзей-девчонок у меня много, но вот подружек — нет. Моя очередь: что ты хочешь найти в парне?

— Гарри!

— Эй! Это же мое имя. Тебе хотелось бы увидеть меня. Я польщен. Поздравляю, вот он я!

— Гарри! Бесстыжий ты тип! — несмотря ни на что, она улыбается. — Я ищу хорошего парня, внимательного и вдумчивого.

Наше подшучивание прерывается Добби, объявляющим, что обед готов. Продолжаем беседовать за едой. Она спрашивает, чем бы я хотел заниматься после Хогвартса. Поговорив о моих квиддичных амбициях, переходим к теме парализации василиском. Беседа плавно переползает на сражение с ним.

— Расскажи мне о Сириусе Блэке.

— Нет, на эту тему мы разговаривать не будем. — Предполагается, что Дамблдор оказывает негласное давление. — Скажу лишь, что я искренне надеюсь на справедливое правосудие. Ну а теперь, может, расскажешь мне что-нибудь о Пенни?

Она опускает глаза в тарелку.

— Я никому этого прежде не говорила. Прошлым летом я выяснила, что не маглорожденная.

— Серьезно?

— Да.

— Тебя удочерили?

— Нет, я проходила практику в Министерстве и проверила свое дело. Выяснила, что мой настоящий отец — Антонин Долохов. Полагаю, ты знаешь, кто это?

— Да. Ты как — нормально?

— Мама не знает, так что могу поспорить, что в некий момент он ее проклял. Ты единственный, кому я когда-либо это рассказывала. Я думала было увидеться с ним, но струсила.

Перебираемся обратно на кушетку и продолжаем беседу. Она садится чуть ближе.

— Гермиона говорила, что рука беспокоила ее ещё несколько месяцев после парализации. У тебя такая же проблема?

Пенни вздыхает.

— Я тогда сжалась, а в руке было зажато зеркальце. Поясница до сих пор не в порядке. Я даже ходила к мануальному терапевту. Он полагает, что я попала в аварию.

Ощутив брешь, атакую:

— Я неплохо знаком с массажем — квиддич требует. Если хочешь, устрою тебе сеанс — у Олли есть кое-какая мазь.

Она взвешивает предложение и улыбается, но тут камин выплевывает Олли, на котором одно лишь полотенце.

— Ни фига себе! Гарри! Пенелопа? Что здесь, мать его, происходит?

— Это тебе ни фига, приятель! Где твоя одежда?

— У меня сегодня посвящение — заставили голым наворачивать круги вокруг поля. Все ушли, отказавшись рассказывать, где моя одежда, и палочка тоже исчезла. А раздевалку закрыли запирающим.

Олли в чертовски хорошей форме, и заинтересованные взгляды Пенни означают, что мои шансы только что сошли на нет.

— Привет, Олли. Я беру интервью у Гарри — надеюсь на дебют в журналистике. Поздравляю тебя с первой профессиональной победой.

Он добродушно улыбается и, извинившись, уходит одеться. Его возвращение влияет на Пенни еще хуже. Он надел шорты и майку, подчеркивающую мускулатуру. Клянусь, девчонка так облизывалась, как будто была готова взять оставшийся от обеда соус и полить его им.

За полчаса Пенни набирает «достаточно» материала обо мне для своей статьи. Теперь у нее собственная навязчивая идея, квиддичная, и уже новому герою задаются вопросы для оригинальной истории. Я понимаю, когда я третий лишний. Один господь знает, сколько раз Сириус проворачивал такую же фишку с ДП. ДП доставались взгляды, но вокруг Сириуса витал опасный дух мятежника, пошедшего наперекор семье — женщины от подобного приходят в дикий восторг. Уезжая обратно в свой каземат, иду ловить Ночного Рыцаря, и в качестве награды получаю благодарные объятья и поцелуй в щечку. Все, что мне достанется сегодня, это издевки Шляпы.

* * *

Я вовсе не удивлен, когда утром нахожу разбросанные по кушетке вещи Пенни. О, наступило время расплаты.

— Олли! Тренировка через десять минут. Шевелись!

Наслаждаюсь несущимися из комнаты проклятьями и грюканьем — что-то падает на пол. Вообще-то, у него полчаса, но он это вот-вот уже выяснит.

— Гарри! Тренировка начнется только в полдесятого!

— Прости, дружище! Ошибочка вышла, но тебе надо бы добраться туда пораньше после первой победы. Тебе ведь нужно еще отыскать палочку и одежду.

— Точно. Дашь мне минутку?

— Да пожалуйста. Хочешь, я пришлю Добби разобраться с этой непонятно откуда взявшейся одеждой на кушетке?

— Гм, давай, хорошо.

С некоторым злорадством даю указания домовику, вручая ему также Сортировочную Шляпу.

— Прекрасная линия загара, Клируотер. Хотя ты чересчур волосатая, я предпочитаю бритых.

Вслед за воплем в гостиной появляется чуть запаниковавший Добби со смеющейся Шляпой. Перекрывая шипение разъяренной женщины, кричу:

— Простите. Я не думал, что Добби принесет Шляпу.

Через две минуты раздается громкий треск — надеюсь, что Пенни там не расщепилась — и выходит Олли.

— Это низко, Гарри, но у меня сегодня хорошее настроение, поэтому я прощаю тебя.

— Еще бы чуть-чуть, и я раскрутил бы ее на массаж. И в этот момент в одном полотенце вваливаешься ты.

— Да ладно тебе! Как бы ты ни старался, тебе ничего не светило, и ты это знаешь. Не было смысла отпускать ее просто так и терять такой шанс.

Да, отодвинуть парня в сторону и «украсть» у него цыпочку, которую он перед этим два часа убалтывал, плохо, но хуже всего, когда об этом ещё и злорадствуют.

— У меня для тебя лишь четыре слова, Олли: «временная замена Перси Уизли». А теперь пойдем, любовничек. У тебя десять минут, чтобы отодрать свое бельишко от табло, иначе тренеры оставят его там на весь день.

Смотрю, как при имени Перси он съеживается. Но потом серьезнеет:

— Откуда ты знаешь?

— Как ты думаешь, кто подал им идею?

* * *

11 августа, 1994 г.

Дни бегут; я много учусь и практикуюсь. Мое беспалочковое вызывающее улучшается. Оглушающее пока не выходит, но посмотрим с другой стороны: ДП удавалось оглушать им только цыплят. Прошлым вечером я перенапрягся и увидел странный сон с Ридлом и Червехвостом. Там был кто-то еще. Вроде знакомый, но слишком уж смутным было видение, чтобы его хорошенько рассмотреть.

Олли с Пенни теперь встречаются. Она даже извинилась за создавшееся у меня впечатление, будто она пытается меня соблазнить. Всё бы ничего, но сразу после этих слов она погладила меня по голове. Ее репортаж попал на обложку, как и было предсказано. В целом, получилась неплохая статья, обошедшая мерзкий Пророк стороной.

В День рождения Джинни вываливаюсь из камина в Норе. Я купил ей шоколад, так как уже подарил и ей, и Рону по омниокуляру. После моего Дня рождения Джинни прислала мне пару сов. Похоже, она действительно изо всех сил пытается быть нормальной. Неужели мои фортели в чулане сделали все только хуже?

У меня на пути встает копна каштановых волос.

— Привет, Гермиона. Рад тебя видеть. Как прошли твои каникулы?

Мне достаются крепчайшие объятья. Таскание тяжелых сумок, набитых книжками, творит с мышцами рук чудеса.

— Все было потрясающе! Я бы послала тебе письмо по почте, но сомневалась, что опекуны отдадут его. Как я слышала, ты был весьма занят.