А в любви – это уже и не качели, это горки американские: еще секунду назад любила и верила, что любима, а сейчас вдруг затянуло тебя в мертвую петлю отчаяния: не любит, не любит, не любит, не– зачем все это, пустое, обманулась опять, напридумывала. И Эллочка опять начинала биться головой о стены, закусывать до боли губы. Вспоминала Профсоюзника, Алешеньку своего, восстанавливала в памяти черточку за черточкой лицо его – и не получалось у нее ничего...

В какой-то момент Эллочка прервала свой нервный бег от окна до стены, остановилась, замерла и попробовала взять себя в руки.

– Что же это я делаю? – спросила себя вслух Эллочка. – Что же это со мной происходит?

Спросила себя, одернула. Села в кресло, закинула ногу на ногу.

– Все будет хорошо, – сказала сама себе, как заклинание. – Ему просто нужно время разобраться в своих чувствах. В понедельник увидимся, и все будет хорошо.

А обида уже росла где-то внутри ее существа: не прибежал с цветами, не позвонил даже, забыл.

Эллочка еле дожила до понедельника.


Дожила до понедельника, затащила в свой кабинет Маринку и тут же созналась ей во всем: и в птице-тройке, и в яблочном пароходе города.

– Ну и дура, какая же ты дура! Ну как так можно!!! – взвыла Маринка.

– Ну... Он сказал: завтра война... – Почти плакала Эллочка.

– Какая война?!

– ОЯТ к нам привозят, ракеты на заводе делают...

– Какие ракеты?!

– Ну делали же, – Эллочка притянула Маринку к себе и прошептала ей в ухо: – КНМ...

– Господи, да об этом все знают. Это же не военная техника, это так, вспомогательная...

– Пупкин, он сказал, замешан...

– Что, Пупкин ядерные боеголовки тайно в чемоданах возит?

Эллочка разрыдалась. Маринка нервно забегала от двери к окну и обратно.

– Час от часу не легче. Ну Профсоюзник, ну наплел. Все, привет, теперь он на коне. Да разве можно умной женщине показывать свое истинное отношение к мужикам?! – И Маринка разошлась на два часа.

Эллочка по полной программе осознала глубину своего интеллектуального падения.

– И коньяка-то под рукой нет, – резюмировала Маринка.

– Но знаю я, знаю, что он – бабник... – убивалась Эллочка.

– Бабники бывают разные! – обрадованно начала вещать Маринка. – Их надо знать в лицо.

– Разные? – ахала Эллочка.

– Они делятся на классы. Класс первый – Голодная Дворняжка. Вникай. Все просто. Как голодная дворняжка, сколько ее ни корми, везде прячет на черный день косточки, так он – постоянно припасает женщин (на одинокую старость, что ли?). Как его узнать? Внешне может выглядеть очень даже непрезентабельно. Вид несчастный и одинокий. Рос, скорее всего, без отца. Твой Профсоюзник рос без отца?

– Да вроде с отцом...

– Фиг знает. Так, что еще? Голодная Дворняжка ждет спасения. Баба, решившая его спасти, потихоньку открывает в нем массу полезных качеств: он дарит шоколадки, чинит ее машину, ездит на дачу сажать ее бабушке картошку. Как только она расслабляется, оказывается, что есть и другие бабы, которым он дарит шоколадки, чинит... Она с ним ссорится – он тут же бежит к припасенной на будущее прошлой подруге. Если она с ним не ссорится – он припасает ее, а сам берется обхаживать следующую. Усекла?

– Да, Профсоюзник мне помогал... – Эллочка слушала восхищенно. – А какие они еще бывают?

– Бывают Мотыльки. Это, кстати, самый простой тип бабника: покажи ему лампочку – он тут же начинает вокруг нее виться. Внешне выглядит оригинально. Весел, мил и непосредственен, как ребенок. С ним легко и просто. Ему трудно в чем-то отказать. Баба, попавшая под магию его чар, начинает дарить ему шоколадки, чинить ему компьютер... В один не самый прекрасный момент оказывается, что все их отношения держатся только на ней: она ему звонит, она его приглашает. А когда поблизости оказывается другая фигуристая красотка, он быстренько к ней притягивается. Так-то, мать.

– Не, я ему ничего не чинила.

– Отпадает. Хорошо. Есть еще Тренер сборной. От его взгляда все бабы сразу начинают чувствовать себя женщинами. Обычно он старше и намного опытнее своих спортсменок, склонен к воспитательной деятельности. Он ведь старше тебя?

– Старше, – обреченно вздохнула Эллочка.

– Внешне он может выглядеть как настоящий мачо (примитивный тип) или вовсе не выглядеть как мачо (замаскированный тип). Профсоюзник, кстати, как мачо не выглядит. И что ты в нем нашла?..

– Да не нравятся мне мачо! А Профсоюзник – он такой трогательно-детский...

– «Трогательно-детский»... – передразнила Маринка. – Инфантильный он. Детский сад – штаны на лямках. Нет, он все-таки не Тренер сборной. Тренер всегда отмечает, как женщина одета, как пахнут ее волосы, и делает комплименты. Сразу переходит к активным действиям и целует. Его цель – быстрее начать тренироваться, потому что, что еще с ней можно делать, он не знает. При этом убеждает бабу, что она – настоящая женщина, самая сексуальная, самая желанная и т.п. В общем-то для маленьких девочек он даже полезен: вселяет уверенность в их сексапильности. Но если она ему уступает – через пару недель зачисляет в команду следующую. И разбивает ее сердце.

Эллочка не дышала.

– Есть еще Коллекционеры, – со знанием дела продолжала Маринка. – Название говорит само за себя. Кружить голову бабам – его хобби. Часто он просит фотографию жертвы, чтобы вклеить в альбом и вписать точные даты начала отношений, первого поцелуя, когда она призналась ему в любви... Выглядит клево, стильно. Часто имеет приличный доход. В предпочтениях неразборчив – хочет всех и сразу. Умеет обхаживать, знает, что сказать и что подарить. Его цель – минимум затрат, максимум результата. Любит говорить о себе и не умеет ничего чинить. До смерти боится откровенных разговоров. Стоит потерять голову, как он тут же находит себе следующий экземпляр для коллекции.

– Хочет всех и сразу?.. – вздохнула Эллочка.

– Да. В ранней молодости Коллекционеры, как правило, забитые прыщавые подростки. Цепляются за первую встреченную девушку, таскают ей цветы охапками. В одиночестве много работают над собой. Читают мужские журналы – все эти дурацкие статейки из серии «101 способ уложить ее в постель». И, как ни странно, в один прекрасный (для них прекрасный, а для баб – отвратительный) момент у них начинает получаться.

– Ну как все-таки можно хотеть всех и сразу? Женщины ведь такие разные, с какими-то больше... не знаю... общих интересов, с другими – вообще не о чем поговорить... – все не могла понять Эллочка.

– Да не хотят они ни о чем говорить! Как ты не понимаешь, им ведь только самолюбие свое потешить надо. Просто в постель затащить. Что, они с тобой в постели о Достоевском говорить будут?

– Ну не в постели... после...

– А после им вообще незачем говорить с бабой. Дело-то уже сделано. Не сбивай меня! Кого-то забыла... А, Пьедестал. Разрывается между застенчивостью, неуверенностью в себе и огромным самомнением, выбирает уверенных, талантливых и уже чего-то добившихся в жизни женщин и становится их пьедесталом. Производит впечатление утонченной возвышенной натуры. Рядом с талантливой и/или богатой дамой сам расцветает. Его оружие – лесть, лесть и еще раз лесть. Считает, что этого достаточно. Шоколадок не дарит и принципиально не обижается, когда ему говорят, что он – не мужчина. Когда баба полностью ему доверится и встанет на предложенный ей пьедестал – он с особым мстительным удовольствием свергает ее на грешную землю. При этом говорит много обидного и незаслуженного. Видимо, таким образом он самоутверждается.

– Не, Бубнов точно не Пьедестал. Он мне не льстил. Он был че-естен...

– А кто?

– Коллекционер... – снова печально вздохнула Эллочка. – Неужели он и правда просто хочет всех и сразу?

– Ну... до тебя у него была Галька из бухгалтерии, до нее – вообще какая-то крановщица из двадцать второго цеха...

– И ты молчала!!!

– Да ты мне сама втирала, что у тебя с ним ничего серьезного! Я и думала, ты просто пофлиртовать с ним хочешь. С ним же весело.

– Крановщица! – схватилась за голову Эллочка. – Я – и рядом какая-то крановщица! Это все равно что я променяла бы его на какого-нибудь токаря.

– Вот в этом и разница между вами. Для него крановщица – такая же женщина, как и любая другая, тоже достойная и его комплиментов, и шоколадок, и его пусть мимолетной, но любви. А для тебя токарь – это мужчина второго сорта, ты и говоришь о нем с презрением.

– Но... – Эллочка растерялась.

– Вот такой пермендюр. Бабники – они тем и прекрасны, что в каждой женщине могут разглядеть изюминку. Подумай об этом.

И ушла.

Эллочка полчасика поиграла в тетрис, размышляя.

Знала Эллочка изначально, что Бубнов – бабник? Положа руку на сердце, знала. Ведь не пятнадцатилетняя девочка, пожила уже, горюшка с этими мужиками хлебнула и знала все прекрасно, видела. Эллочка опустила очередную кривульку в стакан – ушло целых три ряда – и печально вздохнула. Так почему же повелась, обманулась – дала себя обмануть? Как так могло случиться? Ведь любая умная женщина, а Эллочка причисляла себя именно к таковым, знает, как себя вести с бабниками.

Во-первых, с ними лучше не связываться. Вообще. Ни под каким видом. ИГ-НО-РИ-РО-ВАТЬ. Бабник для умной женщины – это не мужчина. Не достойный даже взгляда ее. Не то, чтобы чего-то большего.

Во-вторых, – Эллочка сама не заметила, как появилось это «во-вторых», – с бабником можно только флиртовать. Можно томно закатывать глазки, можно выслушивать комплименты – не забывая при этом, что грош им цена! – можно позволять бабнику тратить на тебя деньги, но не больше. С бабником можно весело проводить время, но нельзя – нельзя! – допускать его близко. Бабник, по определению, не полноценный мужчина, то есть мужчина – не годный для каких-либо отношений.

В-третьих (вот уже и «в-третьих» появилось в Эллочкиной голове), с бабником можно только играть в увлекательную игру, которая, конечно, может называться «любовь», но быть ею, любовью, не может ни в коем разе. Можно, конечно, летать в яблочном запахе, можно названивать подругам с воплями «Я влюбилась!», изводить их многочасовыми душещипательными разговорами, но ни-ни, ни в коем случае, ни за что не верить, что это все – настоящее.