— Да я и в джинсах ее в жены возьму, — поддевал их Кузьма.

И Кристина хмыкала, открыто заявляя, что после всех этих лет готова и в пижаме расписаться, лишь бы с ним.

— Мавка, у тебя и пижамы нет. Здесь — так точно, — рассмешило это заявление больше всего Кузьму. — Но это не проблема. Здесь рядом точно что-то такое продают.

И они вдвоем хохотали, пока матери хватались то за сердца, то за головы, сетуя на безалаберность детей.

— Так, хотя бы ради нас прекратите шутить и подойдите к вопросу серьезно. Нормально свадьбу надо провести, — вмещалась мама Маша, прерывая их хохот.

Мать Кристины не вмешивалась, только кивала, соглашаясь с подругой. Да вытирала лицо от испарины. Тяжело ей все-таки такое обилие эмоций давалось, хоть и положительных. Давление сказывалось. Кристина то и дело с волнением косилась в ее сторону, да про таблетки напоминала, но мама только отмахивалась. «Я счастлива — это лучшее лекарство», — шептала мама ей в ответ. Но Кристину такие заявления не особо успокаивали.

— У меня уже была одна серьезная свадьба. Вовек больше такой не хочу, — веселье как рукой сняло, Кристина отвернулась.

Матери виноваты не были. Просто, как ни хотелось бы, а не перечеркнуть всего прошлого и того, что каждому здесь сердце давило. Кузьма, сидящий на стуле рядом, тоже улыбаться перестал. Сжал ее руку, переплетая их пальцы. И опустил голову на их сплетенные ладони.

Он тоже был на той свадьбе. Никто его не приглашал. Но Кристина видела его у ЗАГСа, когда с Романом шла под руку. В тени старых кленов. И до сих пор не знала, даже спустя столько лет, откуда тогда взяла силы, чтобы заставлять себя улыбаться весь вечер. И как хоть кто-то из гостей верил в ту ее улыбку…

Кузьма резко поднялся, разрушая липкую и противную паутину горьких воспоминаний.

— Так, все, — в своем излюбленном тоне заявил он, заставив всех отвлечься. — Мамы правы. У тебя должно быть платье. Самое лучшее! — веско заявил он.

— Мне все равно, — попыталась возразить Кристина. Она и тогда платье без всякого энтузиазма выбирала. Потратила месяц. А тут, за полдня…

— Ех***й бабай! Ни фига тебе не все равно! — резко прервал ее Кузьма. Остановился, нависнув над Кристиной. Обхватил ее щеки руками, заставив посмотреть прямо на него. — Я же точно знаю, мавка, — уже тише хрипло добавил он.

Глядя при этом так, словно они одни здесь. Будто в душу ее заглядывал.

И ведь прав был. Как и всегда. Не было ей все равно. Никогда, не с ним, пусть в данной ситуации и не платье для Кристины самым важным являлось. И красивой быть хотелось. Настоящей невестой, даже если в закрытой комнате расписываться придется. Лишь бы с ним. И для нее самой — как в первый раз. Как мечта с тринадцати лет…

Она не нашла аргументов. Просто прижалась губами к его горячим и жестким ладоням. И расплакалась, потому что не в состоянии была унять это все внутри себя. Никогда, наверное, спокойно перебирать память не сможет. И наслаждаться этой сладостью его близости. Всегда останется привкус горечи всего прожитого.

Кузьма выдернул ее из кресла и прижал к себе, позволив спрятаться на его плече.


За платьем поехали все вместе. И охрана. Причем кроме Вадима и Богдана с ними отправились еще три человека. Кристина могла бы пошутить по этому поводу. Не оттого, что считала охрану чрезмерной, нет. Здесь она целиком доверяла Кузьме. Просто процессия получалась основательной. А она нервничала, что может ничего не найти, и этим расстроит всех… Хотя точно знала, что ни она сама, ни Кузьма, не позволят ничему в мире помешать им завтра расписаться. Всему вопреки.

Хотя зря переживала, конечно. Проблема была не в платье, а в избытке выбора, скорее. А может, дело было в том, что в этот раз она за любимого замуж выходила. И не платье главное…

И все-таки платье она нашла. Вернее сказать, они нашли, оба. Едва Кристина то увидела, почувствовала, что «оно». Это было четвертое по счету платье, которое Кристина примерила в салоне, куда они все приехали. Тот подобрал и все это организовал один из его помощников. Дорогой салон, элитный. Закрытого типа.

— Все для тебя, мавка, — хмыкнул Кузьма, когда Кристина иронично вздернула бровь, увидев, куда приехали.

В общем, отрывался по полной за все те годы, когда она не позволяла ему на нее деньги тратить. Но Кристина сейчас не спорила. И так поводов нервничать хватало. Да и о чем? У него деньги имелись. Ими же и занимался все эти годы. Жизнью рисковал ради этих денег, отчего у нее до сих пор в животе холодело.

Должен же быть от всего этого хоть какой-то смысл.

Так вот в этом салоне и выбирала Кристина платье. Матери и Кузьма сидели в зале, а она в примерочной с помощью консультанта облачалась в выбранные работниками салона наряды и демонстрировала своим родным. Пока все платья были оценены как «красиво и хорошо». Да и не сказать иначе — плохих нарядов здесь, наверняка, не держали априори.

А вот когда Кузьма увидел это платье, четвертое… Он поднялся из кресла, в котором до того сидел и подошел к небольшому помосту, на котором Кристина и показывала наряд. Молча протянул руку, рассматривая и пальцами ощупывая ткань, вышивку… После чего поднял на нее пораженный взгляд…

— Мавка, блин…

Кристина же расплылась в улыбке. Она знала! Сто процентов знала, что ему понравится!

Не классическое платье. Силуэт, облегающий грудь и талию, а после чуть расходящийся книзу, в виде «А». Удобное. Вроде и белое, но на самом деле — с чуть зеленоватым фатином поверху. И вышивка золотой и зеленой нитью в виде цветов и лиан каких-то, листиков.

Да, мавка. Лесная фея. И хорошо даже, что не чисто белое. Не нужно им такое. А этот наряд… Их это платье. Ее и его.

Да и матери с восторгом поглядывали, Кристина заметила.

— Берем, — даже не спрашивая ничего, просто посмотрев друг другу в глаза, распорядился Кузьма, не разрывая контакта взглядов.

Консультант сноровисто и профессионально кивнула, описывая удобство данного кроя и тонкость ручного кружева с вышивкой, расписала ценность модели. Только их не это в платье интересовало. А то, что искали — оба уже нашли в наряде.

— Нет, фату не надо, — прервала Кристина перечень дополнений, которые предлагала консультант. — Просто диадему.

И вместе с кивнувшей помощницей пошла выбирать украшение.


В конце концов, домой вернулись через два часа, измотанные и уставшие не столько из-за поисков, а из-за слишком ярких и насыщенных эмоций, очень разных по своей окраске. Еду откуда-то доставили, Кристина даже не интересовалась — откуда. Она столько испытала за последние сутки, что хотелось это хоть как-то осмыслить. Вяло ковырялась вилкой в тарелке, хоть все и было приготовлено просто превосходно: и утка в клюквенном соусе, и салат с козьим сыром, который она очень любила, и даже молодой картофель… И вкус ощущала вроде, а уже самой Кристины эмоционально на это не хватало. И говорить не могла. Хоть и матери утомились вроде, но держались, болтали, обсуждали. А она отрубалась.

Отложила вилку, перестав мучить и себя, и тарелку. Опустила голову Кузьме на плечо, и сама не заметила, как задремала. И ему пришлось отводить ее в спальню, потому что Кристина сама просто не дошла бы, пока они с мамами продолжали общаться.

А вот часа через три она выспалась и поняла, что дико голодная — ведь толком и не ела ничего в течение дня. И тут уже Кристину не остановило ни позднее время, ни ворчание Кузьмы, что «со всеми надо было есть» и у них «свадьба завтра, выспаться надо».

— После свадьбы и выспишься, — решительно заявила Кристина, вытаскивая его из кровати. — А сейчас — я голодная. Заметь, утром я с тобой пошла на кухню, когда ситуация была противоположная, — напомнила она. — Не хочешь же ты, чтобы я ела в одиночестве? — продолжала давить ему на совесть она, чуть посмеиваясь, пока Кузьма, уже явно смирившись, выбирался из одеял.


Расписались они в одиннадцать утра, здесь же, в квартире Кузьмы, в присутствии матерей, а еще Вадима и Богдана. И Руслан был. Кристина искренне удивилась, увидев Карецкого: ей хотелось его позвать — несмотря ни на что, Рус всегда был и оставался ей очень хорошим другом. Возможно, даже единственным настоящим за всю жизнь. Однако Кристина немного сомневалась, не зная, как Кузьма воспримет ее просьбу, да и захочет ли сам Руслан. Но эти двое сами все решили и договорились, как и обычно. Хорошо, что хоть в этот раз — правильно распределив роли, в ее понимании.

Сама церемония прошла как-то… Быстро, что ли. Слишком долго, наверное, Кристина этого события ждала, и когда все случилось — то показалось ей куда менее значимым и важным, в сравнении с мечтами, сожалениями и чаяниями, преследовавшими Кристину столько лет. Кольцо она даже перед церемонией не снимала, что вызвало некоторую заминку в речи приглашенного регистратора, однако им не помешало. А вот она Кузьме кольцо надела. Они вчера его выбрали, после того, как платье купили. Широкое и массивное, из белого золота, покрытое насечками, словно испещренное царапинками. Необычное кольцо, не стандартное. Но это же Кузьма! От него странно было бы ожидать стандартного выбора. И Кристине это кольцо понравилось. Оно было похоже на ее любимого: такого же мощного, надежного и несгибаемого, несмотря на все ситуации, которые могли оставить на нем след, но не сломить, и не заставить свернуть с выбранного пути.

После того, как она надела ему кольцо, все вообще окончилось быстро. И регистратор разрешила им поцеловаться. Ха! Пусть бы попробовала запретить. Кузьма с таким энтузиазмом принялся это позволение исполнять, словно только ради этого и отстоял предыдущие двадцать минут.

А потом их все поздравляли.

— Ну как ощущения, Величко? То есть, Кузьменко теперь, да? — усмехнулся Рус, всучив ей в руки огромный букет белых калл. Сжал в медвежьих объятиях. — Напоследок — чувствую, больше мне твой муж тебя обнимать не даст, — покосился Рус на стоящего рядом Кузьму, действительно через прищур поглядывающего в их сторону.