Она царапала его. Странно же — ногти всегда из-за работы под корень срезала, а с такой жадностью впивалась в плечи Кузьмы, с такой потребностью по его спине ладонями скользила, что красные полосы оставляла. А у него от этого только сильнее пульс в голову бьет. Подмял под себя, ворвался в тело Кристины, заставив любимую распахнуть рот в горловом стоне, прикусил ее нижнюю губу, сам не в состоянии сдерживать рвущийся из груди стон. Нет разума, нет доводов, опасений и осторожности. Череп пустой. Весь он только любовью к ней заполнен, громадной потребностью стать настолько спаянными, чтобы никогда более не испытывать то гложущее, раздирающее внутренности ощущение отсутствия Кристины около него. Невозможности просто обнять ее тогда, когда до дикой ломоты в мышцах нуждаешься в этом. Двигался слишком резко, не в силах еще быть медленным и нежным. Не насладился еще ею. Время медленных и нежных, томных ласк придет позже… Он надеялся на это. А пока… Слишком сильно оба нуждались в какой-то иррациональной убежденности, что уже прошли через самые невыносимые испытания. И опору могут найти лишь друг в друге.


— Ты так и не бросил эту волокиту с янтарем?

Кузьма отхлебнул тоник из стакана, поглядывая на друга. Греку все равно пришлось ждать его, правда, недолго. Видно, учел сообщение, которое Кузьма отправил. И все-таки не казался из-за этого раздраженным или рассерженным. Да и не от чего, по факту. Это же Грек просил встречи, Кузьма же просто хотел его желание обернуть еще и в своих целях.

Грек хмыкнул в ответ на вопрос:

— Эта волокита слишком прибыльная, чтобы просто так отойти в сторону и оставить кому-то такие потоки. — Сегодня друг тоже предпочел тоник всем горячительным напиткам, очевидно, желал сохранить голову ясной.

Кузьма лишь кивнул. С таким утверждением сложно было спорить.

— Тогда мой тебе совет: оформляй это все, не торопясь, не форсируя. Лицензируй, уточняй, создавай подрядчиков. Не афишируй, но и не тяни сильно. Рано или поздно им придется вас прижать, ты и сам это понимаешь. В воздухе это все вечно висеть не может, особенно сейчас. И в тот момент, когда что-то подобное произойдет, ты уже будешь в дамках, пока остальные только метаться начнут, — откинувшись в кресле и посмотрев в окно, поделился своими мыслями Кузьма.

За стеклом бурлил и кипел город. Самый разгар рабочего дня. Это он вроде бы еще на больничном и может позволить себе появляться пока в офисе время от времени. Иначе Кристина его загрызет просто… «Хотя ей и повода не нужно, чтобы грызть меня», мысленно усмехнулся Кузьма, растерев через пиджак плечо, на котором остался след от ее укуса.

Снова посмотрел в окно, на шикарный вид из кабинета в здании, где аренда стоила безумных денег. Сам этот кабинет окинул взглядом. Многое сейчас имел. Очень многое. А появилась мысль, что счастливее, чем сейчас, не был ни тогда, когда это здание покупал, ни тогда, когда в Парламент прошел, ни когда проворачивал очередную сделку со Стариком… Или уже после, самостоятельно. Разве что позавчера, когда Кристину вновь своей назвал — в кухоньке, прилегающей к этому самому кабинету.

Теперь вновь вместе… А она боится. Да и он испытывает какую-то странную, совсем несвойственную ему, неуверенность. Слишком долго привыкали сдерживать каждое движение и взгляд. Чересчур давно запретил себе даже надеяться на то, что снова сумеет не то, что своей сделать, а хоть обнять или поцеловать… Да уж, нахождение на тонкой грани между жизнью и смертью заставляет провести переоценку. Открывает глаза на то, что существуют иные пути, и он может переиграть давнее решение.

А недоверие все равно есть. Живет в кончиках пальцев, кажется. В коже на затылке, в глубине нутра, пробегая морозом по позвоночнику и у него, и у Кристины. Только от этого и счастье стиснуть ее своими руками — слаще. А с опасениями Кристины он сладит. Найдет доводы и аргументы, чтобы убедить свою мавку — теперь они точно все время вместе будут.


Грек призадумался, и собственным мыслям Кузьмы особо не мешал. Казалось, друг целиком сосредоточился на этой идее с оформлением, что предложил он. Они уже обсудили вопрос с оппозицией, ради которого Грек изначально и просил о встрече. Обоим не особо по нраву было то, что закручивалось в Парламенте. Особенно после нападения на Кузьму.

Заказчиков прижали, и крепко. Пусть официально пойманный стрелок показаний и не успел дать. И все же узнали, кому и зачем это нужно. Премьер прижал крепко, людям пришлось едва не в ссылку на какое-то время отправиться. На мировую пошли, откупные предлагали.

Но ни сам Кузьма, ни Игорь, который держал руку на пульсе, в эти улыбки, поспешно натянутые на волчьи оскалы, не верили. Видели такого за жизнь предостаточно. А потому накапливали потенциал и силы.

— Да, ты прав, имеет смысл входить в законные рамки, — наконец, хмыкнул Грек, осмыслив его предложение. — Хотя когда поймут, тоже прищемить попытаются, но тут я знаю к кому идти, — он шутливо отдал стаканом салют в его сторону.

Кузьма усмехнулся. Вновь отпил горьковатого тоника.

— По твоему вопросу — наши голоса в плюсе. Учитывая вашу партию и тех во фракции, кто тоже поддерживает, уверен, твой законопроект по медицинской реформе примут в первом чтении. Не без поправок, само собой. Но у тебя же и с комитетом здравоохранения все на мази, — хмыкнул Грек, — так что сильно мешать не будут. Да и я тут с тобой согласен, что закон про приватные клиники нам лишним не будет. А то вроде такие и есть, а по закону — непонятно. Как с моим янтарем, — Грек весело скривился.

— Типа того, — согласился с ним Кузьма, допив свой напиток.

— А ты не думал ту больницу, где тебя лечили, тоже приватизировать? — поинтересовался Грек, заставив Кузьму пристально посмотреть на старого друга. — Давно же деньги туда вливаешь. Неплохой, кстати, способ финансы легализовать.

Грек выглядел совершенно буднично, не выказывая ни одного признака напряжения или какого-то тайного умысла.

— Уже… — медленно и будто даже лениво протянул он, наблюдая за реакцией Грека.

Но тот лишь одобрительно кивнул. Покрутил полупустой стакан в руках, словно о чем-то так же лениво размышлял.

— Знаешь, до сих пор почему-то время от времени удивляюсь тому, что Кристину даже не вспоминал в эти годы. И она теперь такая стала… Видная. Красавицей была, красавицей и осталась, — улыбнулся Игорь. — Мечту свою исполнила. Она рада, что больница теперь твоя? Небось, лучше работать так, чем в государственной. Или ты и ей долю дал? Семейный бизнес? — Игорь смотрел все с той же веселой улыбкой и, казалось, спрашивал это все из чистого интереса.

— Дал, — тоже спокойно и ровно ответил.

Но внутри Кузьма был напряжен. И даже не столько из-за этих расспросов Грека, у которого как раз вроде и повод имелся спрашивать — он Кристину с детства знал, да и понимал, что так или эдак, а Кузьма с ней связан. Любой человек может заинтересоваться теми людьми, которые были в его прошлом. Однако расслабляться не стоило.

И в то же время, это было неплохим поводом сделать заявление и посмотреть, где и как то всплывет. Если уж решил вернуть Кристину в свою жизнь — утаить не удастся. Не запрет же он ее, в самом деле, в чулане или в квартире? Она же не Гарри Поттер, книгу про которого как-то сама Кристина и давала ему читать, когда только-только примиряться стали после измены «недоразумения». Такое. Не его сфера интереса вообще. Но сама книга, каждая страница, казалось, Кристиной для Кузьмы пахла, вот он и читал… Сейчас же… Достаточно адекватным был, чтобы понимать — путь изоляции их тоже мало куда приведет. Невозможно всю жизнь таиться и прятаться. Рано или поздно рванет все равно. И последние события в их жизнях — тому лучшее подтверждение. Но все-таки ко всему необходимо было подходить с умом и взвешенно.

— Правильно. На себя все оформлять тупо. Да и одного акционера устранить легче, чем нескольких крупных, — покивал Игорь. — А что она, и правда с тем хирургом, что тебя оперировал, встречается? Замуж за него не собирается?

Все с той же долей какого-то ностальгического интереса, спросил Игорь.

— Не собирается, — Кузьма отставил пустой стакан и поднялся из кресла. Повернулся снова к окну. — Кристина была, есть и будет только моей, — развернулся назад, посмотрев прямо в глаза Игорю.

Вот теперь тот однозначно потерял свои спокойствие и леность. И выглядел не просто удивленным, а опешившим. Грек точно был не в курсе. И не потому расспрашивал. И все же, начать с него все еще казалось хорошим вариантом.

— Охр**еть! — наконец, секунд через тридцать, пришел друг в себя. — Ну ты, блин, Штирлиц! Вы оба! Ни за что не догадался бы! — Грек даже подскочил из кресла на ноги. Прошелся вдоль письменного стола, все еще недоверчиво кривя лицо и хмыкая. — Хотя тогда, когда ты дембельнулся… У меня закрались сомнения, было дело… Но потом… Ни одного намека же! ****! — снова матюкнулся Грек, поглядывая на него с тем же опешившим выражением лица.

— Это и не должно быть известно всем и каждому, — с нажимом проговорил Кузьма, уже полностью развернувшись к Игорю. — Более того, в курсе единицы. И если что-то всплывет не там, где нужно, я буду точно знать, кто языком ляпал, — ровно, но с явным намеком посмотрел.

— На вшивость проверяешь? — уже совсем с другой интонацией хмыкнул Грек.

Но ощущалось, что без обиды. Даже с пониманием и уважением к его позиции.

— Ты меня никогда не предавал, — честно признал Кузьма. — Я тебя всегда считал и буду считать свои другом. Так что просто не подведи меня, Грек, — предлагая мировую, негромко, но искренне произнес Кузьма.


Как и обещал Кристине, домой он вернулся через два часа. Интересное это было ощущение, почти позабытое, а оттого, внове острое: ехать и знать, что она его ждет. Не где-то там, на нейтральной территории, не в больнице, не там, где с тем «недоразумением» жила. А дома. У него. У них…