— А ты, любимый? — как-то неуверенно и смущенно глянула Кристина на него снизу вверх. — Ты же не… — она покраснела, похоже, смущаясь пока открыто это обсуждать.

А он ухмыльнулся во весь рот. Чуть сжал пальцы, все это время продолжающие ласкать ее грудь.

— С этим мы потом разберемся, малышка. Не горит, — оно-то, как раз, горело адским огнем, как ему казалось. Но Кузьма от ее удовольствия какой-то нереальный внутренний кайф получил. И не хотел это пока смешивать. — Главное, что тебе хорошо, мавка моя. — Он вновь поцеловал ее в губы.

В этот раз коротко, но крепко. Вот знал же, чувствовал, что сорвется от поцелуя, последние ограничители перегорят… И перегорели-таки.

— Сейчас мне на работу собираться надо, малыш. А ты иди еще поспи, — поправил ее одежду, хоть так и не сумел заставить себя оторвать руки от груди Кристины. Гладил, дразнил, легонько сжимая.

— Не-а, — покачала головой Кристина, глубоко вздохнув. — Я тебе все-таки сварю кофе. И еду разогрею. А то знаю тебя, так и пойдешь, только сигареты выкурив. А у тебя же работа тяжелая. Ты хоть представляешь, сколько энергии твоему организму нужно, чтобы такие тяжести таскать? Нашел бы что-то больше по себе…

Похоже, пришла в себя малышка немного. Оседлала любимую тему, которую завела, как он грузчиком устроился — что это ужасно тяжелая работа. И Кузьма с его головой точно нашел бы что-то лучше. И легче. Переживала за него. А Кузьме от этого горячо в груди и в голове становилось. Дурел от нее с каждым днем все сильнее. От этой безоговорочной веры в него.

Отпустил, позволил встать, хоть и видел, что у нее еще дрожат и руки, ноги. Блин, ладно, у него самого руки дрожали. Вытащил сигарету и прикурил, пока Кристина кофе засыпала. А потом, понимая, что надо, поднялся, отложил в пепельницу и подошел к раковине, включил воду, сполоснул руки. Плеснул себе в лицо, на затылок, пытаясь мозги в порядок привести. Отпустило немного.

— Все будет, мавка, — пообещал, глянув на нее сквозь капли холодной воды. Подмигнул Кристине, зачарованно уставившейся за него и забывшей про кофе, по ходу. — Будет другая работа. Дай только срок. Разберусь. Освоюсь на гражданке немного. Кофе убежит, малыш, — напомнил он, хоть и не хотелось, чтобы она отводила этот одурманенный, влюбленный взгляд от него.

— Ой, точно! — переполошилась Кристя и подхватила турку дрожащими руками, все же немного расплескав.

А у него так хорошо на душе было сейчас, как ни разу после полноценного секса ни с кем не бывало. Кузьма подошел и обнял Кристину со спины. Уже просто, без поползновений. Хотелось ее все время в своих руках держать.


настоящее

Кристина осталась на ночь в больнице. Ни домой не пошла, ни в квартиру, что Кузьма подарил — не вернулась. Похоже, кабинет в больнице у нее сейчас настоящим домом и был. Позвонила матери, просто сказала, что хочет подумать, разобраться в себе. Мама не спорила, только грустно посетовала, что доля у них с дочерью какая-то несчастливая.

Сходила-таки в ту кофейню, про которую Кузьме рассказывала. Но долго там не высидела. Трусливо убежала. Хоть кофе и круассаны оказались выше всяких похвал. Только там как раз проходил какой-то мастер-класс «интуитивной живописи».

Кристина до сегодня не сталкивалась с этим понятием. Даже согласилась поучаствовать, когда организаторы увидели ее интерес и предложили. После встречи с Кузьмой, от которой до сих пор лихорадило, хотелось отвлечься. А чистый мольберт и яркие краски выглядели очень забавно. Даже в ее подавленном и измочаленном состоянии. К тому же рисовать предлагалось руками и особые навыки не требовались, как она поняла. Художественными талантами Кристя вроде никогда не обладала. Но когда Кристина взялась за дело, под расслабляющую, какую-то «космическую» музыку и медленные размеренные слова инструктора, по совместительству являющейся хозяйкой кафе… Что-то пошло не так и не туда, однозначно.

Сама не сразу поняла, что происходит и творится: с ней, с красками этими, с мольбертом… И снова глупо плакать начала. Но так непривычно: сухими глазами, беззвучно, словно просто задыхалась. Будто бы что-то из нее рвалось наружу мазками серой и темно-синей, какой-то багрово-пурпурной краской, старалось выбраться то, что она настолько долго внутрь себя заталкивала, не позволяя ощущать и проживать.

— Расслабьтесь, отпустите себя, — тихо посоветовала инструктор, тут же подойдя к ней. — Прекратите сопротивляться. Отпустите контроль, позвольте всему выйти…

Но Кристину такое предложение привело в настоящий ужас. Как она жить сможет дальше, если поступит подобным образом? Как выдержит? Она же умом тронется…

— Нет, — замотала головой, глупо ухватившись за часть фразы. — Мне нельзя без контроля. У меня же пациенты тогда умирать начнут, я должна все контролировать, — зная, что не о том говорит, и не в этом причина боли, раздирающей грудь изнутри, Кристина принялась с ожесточением вытирать руки тряпкой. — Нет…

Девушка-инструктор глянула на нее так серьезно, словно понимала всю ложь и боль Кристины. Только этого же быть не могло!

— Извините, — отложив тряпку, так до конца и не оттерев краску с ладоней, Кристина попятилась от нее. — Мне идти надо. Дежурство… Простите…

Ее не останавливали.

— Приходите еще, — только и предложила девушка, провожая Кристину взглядом.

Кристя неопределенно пожал плечами в ответ и, подхватив свои вещи, выскочила из этой кофейни, начав одеваться уже на улице. А горло все еще пекло от задушенного крика и слез, которые так и не сумели излиться.

Она знала это состояние. Понимала, что находится на грани нервного срыва, то и дело проваливаясь в истерику. А Кристине это совсем не было нужно. Некогда. Да и смысл какой? Что изменится?

«Глупо и неуместно», убеждала она саму себя, отправившись в больницу пешком, чтобы хоть как-то успокоиться. Прогулялась по парку, стараясь глубже дышать. И даже для самой себя неожиданно, позвонила Роме.

— Киса, слушай, давай забудем утро? — сходу начал муж, когда Кристина не успела сказать и слова еще. — Про детей и все остальное. Давай просто забудем. Я сильно жалею, правда…

— Ром, — прервала Кристина его, зачем-то наступая только на диагонально уложенные плитки на дорожке в парке. — Давай лучше про все забудем. Про последние годы. Я так больше не могу. И не в тебе даже дело, — вздохнула она.

— О чем ты говоришь, Кристина? — настороженно переспросил муж.

Она прям наяву увидела, как у него на лбу и вокруг глаз появились морщины. Рома не был плохим. Просто… Просто они чужие, и как бы она ни старалась, себя переломить не может. Даже назло Кузьме.

— Поезжай, наверное, к своим родителям, Рома. Думаю, нам стоит сделать то, что еще несколько лет назад следовало. Я в понедельник на развод подам. Не могу так больше…

— Кристина, не впадай в истерику, — возмутился Роман. — Какой развод? Ты о чем? Хороше же все…

— Что хорошо, Рома?! — то ли закричала, то ли рассмеялась Кристина, вспугнув стаю голубей в парке. — Что хорошо?!

— Я тебя люблю. Ты просто устала очень. Нам в отпуск надо…

— Я тебя не люблю, Рома. Вернее, люблю, но не так. Ты хороший человек, добрый, внимательный… Как брат. Младший. О тебе заботиться надо, не обижать… Только не могу я больше так, — вздохнула она и положила трубку.

Живопись на ней так сказалась, что ли? С чего вдруг решилась?

Но и зачем дальше это тянуть — не могла найти причины. Что ей — легче стало, что ли, от того, что замужем была? Да, Кузьму этим наотмашь била. Каждый раз не упускала случая больнее в сердце упреком пнуть. Хотел, чтобы у нее мужик под боком был все время? Надежный, домашний — вот, получи. Есть… Но добавило ли ей это счастья? А Роману?

«Не руби сплеча, киса. В понедельник поговорим. Остынь немного», — непривычно серьезное, пришло смс от Ромы.

Остынь… Хороший совет. Да только она к нему еще несколько лет назад остыла. Если до измены еще старалась, искала каждую черту, в которую можно влюбиться — то потом опустила руки. Так что точно знала — ничего к понедельнику не изменится. Но, по крайней мере, его ответ показывал, что к словам ее Рома прислушался и, вероятнее всего, поедет к родителям. Хорошо, Кристине не хотелось свою мать волновать еще больше, втягивая в выяснение отношений.

Спрятала телефон и продолжила путь. А на работе погрузилась в привычную атмосферу, стараясь забыть про все остальное, наплевав на то, что не ее смена. Подумаешь, вышла на сутки или двое раньше — обычное дело…

Глава 11

Настоящее


Рус приехал в воскресенье утром. Неожиданно. Кристина не особо понимала, что Карецкий сейчас забыл в больнице. Да еще и пришел прямиком к ней в кабинет, судя по тому, что даже куртку не снял.

— Ух… — он остановился на пороге, уставившись на нее и забыв, что собирался говорить, похоже. — Это нечто, Кристя! Выглядишь просто шикарно! Убила меня с утра. Как теперь дальше жить? — ухмыльнулся Рус, подойдя ближе и рассматривая ее новую стрижку. — Потрясающе!

Кристина улыбнулась. Что ни говори, а приятно. Очень.

— Ты что тут делаешь, Карецкий? — поинтересовалась она, кивком головы поблагодарив за комплименты. — Утро воскресенья… У тебя дел больше нет?

— Я?! — пришел в себя Руслан, вспомнив, кажется, о причине своего появления здесь. — Какого черта ты в отделении? — рявкнул Руслан уже без улыбки, кажется, имея схожий с ее интерес. — У тебя завтра смена. Что ты сейчас тут забыла, Величко?

Но то и дело на ее волосы поглядывал.

— Ничего, — спокойно пожала она плечами. — Вроде бы все на месте. Ничего не забыто, никто не забыт, — иронично хмыкнула. — Кофе пить будешь? — уточнила с той же иронией, игнорируя возмущение Руслана.

Карецкий что-то пробормотал сквозь зубы. Возможно, нечто неприличное. И стянул куртку с себя. Бросил на диван.