Арина Ларина - Теща ищет себе зятя

Утро должно начинаться позитивно и солнечно. Любимый мужчина приносит чашечку кофе. За окном поют птички и плещется океан. Даже если и не океан, то пусть просто шелестят деревья. Впереди замечательный день, наполненный милыми дамскими заботами: салон красоты, бутики, ресторан, клуб…

А что делать одинокой большеглазой шатенке, приближающейся к тридцатилетнему рубежу, если ее утро началось с дождя за окном и пронзительного звонка в дверь? А за дверью, между прочим, вовсе не Антонио Бандерас с кофе, а подруга Лариска с очередной бредовой затеей. И из вышеупомянутого гламурного списка в планах на день значился продуктовый бутик шаговой доступности.

Увидев гостью в «глазок», Вероника отчаянно зевнула, с подвыванием и хрустом в челюсти, и защелкала замками.

– Донецкая, у меня идея! – Лариса влетела в прихожую, шумно отряхиваясь и одновременно стягивая мокрую одежду. Зонт, с которого текло, она сунула Веронике в руки. – А чего ты в ночнушке? Спала, что ли? Ладно, неважно! Я тут такое придумала!

Надо сказать, что идеями Лариса фонтанировала регулярно. Будучи барышней тощей, нескладной и слабо востребованной противоположным полом, мадемуазель Барабанова предпринимала хаотичные попытки найти свое место под солнцем. Ларису страшно пугала перспектива прожить жизнь скучно и серо, поэтому она исступленно искала эксклюзивные варианты времяпрепровождения. Самым безобидным в бурной биографии Ларисы Барабановой был перформанс в центре города, когда она с какими-то художниками пела песни в голом виде, нарядившись лишь в коробку из-под телевизора. В этой коробке Барабанову и выдали прибывшей за ней в отделение Веронике. Помимо поиска приключений жизнь Ларисы состояла из написания курсовых для нерадивых студентов и фантазий о будущей семье. Замуж Барабанова желала выйти непременно за эфиопа или чукчу, чтобы не соскучиться и открыть для себя много нового. К тому же была уверена, что жить под пальмой или в чуме гораздо интереснее, чем в унылом мегаполисе.

«И детишки будут здоровые. Там же экология!» – нравоучительно объясняла она Веронике, которая всякий раз при новой задумке впадала в панику.

Сама Вероника хотела простого семейного счастья с непьющим и негулящим интеллигентом. Хотя, по нынешним меркам, это было даже экзотичнее эфиопа, поскольку вышеназванный интеллигент должен был мало того что влюбиться в нее без памяти, так еще и Вероника должна была почувствовать взрыв чувств и любовь с первого взгляда. Она и сама уже давно поняла, что слишком многого хочет от жизни. Но мечтать не переставала.

– Поехали на Гоа! – выпалила Барабанова, победоносно глядя на подругу. – Я уже все продумала. Питаться там можно фруктами, они везде растут. Плюс можно присоединиться к группе наших и заняться медитацией, впасть в нирвану и познать смысл жизни. Короче, будет весело! Там мужики такие – ух! Всякие разные. В духовном смысле, конечно.

– Да уж, – покачала головой рассудительная Вероника. – Только у меня отпуск до начала сентября. А дальше я в нирване не смогу.

– Да ты и не захочешь на свои курсы дурацкие возвращаться! Разве это работа – преподаватель? Это ж мутная и унылая бытовуха! А там зелень, океан, нирвана! – Лариса наматывала круги по кухне, на каждом очередном витке выхватывая из вазочки очередную печенюшку. Барабанова очень любила поесть, однако была тощая, как швабра.

– Ты там на фруктах долго не протянешь, – возразила Вероника. – И вообще – дорогая затея. На какие шиши ехать-то?

– Так я ж говорю – все продумано! Пока ты тут дурью маешься и попу наедаешь, я все выяснила. Можно взять кредит на путешествие, билеты, визы.

– А как отдавать? И на что там жить? – бдительно вернула Ларису в реальность подруга.

– Донецкая, ты зануда! Да никак! Там найти мужика и свалить на него все проблемы. Учись быть женщиной, а не бульдозером! Я ж говорю, на Гоа столько мужиков, и все на позитиве. В этом раю отсутствуют всякие мещанские условности.

– Представляю этих любителей нирваны и медитаций. Они небось тоже балдеют там в счет кредита. Иначе сидели бы в городе и работали в офисе, а не фрукты с деревьев жевали, как обезьянки.

– Вероника, ты не понимаешь, от чего отказываешься! – воскликнула Лариса. Одной отправляться на далекий Гоа ей было страшновато. – Я тебе фотки пришлю и проспекты! Ты тоже заболеешь этой идеей. Посмотри в окно!

Вероника покорно проследила за барабановским пальцем с накладным зеленым ногтем.

– Дождь, ветер, сплошная грязь и тоска! А там – небо синее, море синее, бананы желтые, – заливалась соловьем Лариса. – И все это будет твоим. Ты сольешься с природой! Ощутишь гармонию. Тебе откроется космос.

– Ты мне напоминаешь теток с нездоровым блеском в глазах, которые шатаются по городу с брошюрками и заманивают наивных дур в свои секты. Барабанова, отвяжись! Если хочешь, я тебе чаю с печеньем дам. Но только при условии, что ты не будешь ездить мне по ушам своим Гоа.

– Дай чаю, – приуныла Лариса. – Мне тебя жаль. Ты бродишь по болоту и не видишь туннеля, в конце которого свет.

– Свет в конце туннеля видят те, кто помирает, – ухмыльнувшись, напомнила Вероника. – Жуй печенюшки и не пугай меня. Медитируй дома. Это безопаснее. И кредит отдавать не придется.

Когда Барабанова, поворчав о тленности бытия и глухой стене непонимания, наконец-то ушла, Вероника угрюмо уставилась в окно.

А вдруг Лариска права? Ведь жизнь проходит, и ничего не случается. И в чем тогда смысл? Для чего мы все появляемся на свет? Чтобы суетливо бегать по заранее заданной траектории в табуне себе подобных? Десять, двадцать, пятьдесят лет проходят, а потом выясняется, что все самое хорошее и светлое с тобой случилось в детстве. А дальше началась какая-то ерунда – тягучее и безвкусное существование, похожее на столовский кисель.

Вероника всегда терпеть не могла кисель.

А сейчас барахталась, завязнув в липкой массе, как муха. И вроде крылья есть, и весь мир перед тобой, но не взлететь.

Может, и правда поехать на Гоа? Хоть попробовать жизнь на вкус – настоящую, а не этот надоевший порошковый заменитель, который приходилось хлебать до сих пор.

Фабричная жизнь бурлила. У старых, обшарпанных корпусов курили стайки юных и не очень работниц в видавших виды халатах. Весело переговаривались мужики где-то за грязными окнами подсобок. В приоткрытых пластиковых окнах административного здания солидно колыхались жалюзи и неспешно переговаривалось мелкое и крупное начальство.

Это был маленький мир со своими правилами, порядками и законами. Муравейник со своей иерархией. Многослойный бутерброд с сочной котлетой в середине, обложенной второстепенными продуктами и приплюснутой с двух сторон необязательной булкой.

Высокий, крепкий парень размашисто шагал через фабричный двор, ловко перескакивая через лужи. Он знал, что все девицы, мимо которых он проходил, затихают и млеют, надеясь на внимание холостого красавца. «Котлетой» улыбчивый, коротко стриженный инженер не был, но и от положения «булки» тоже был далек, как Колыма от Черноморского побережья. Простушки, пусть даже симпатичные, его не интересовали. Для чего-то серьезного они не годились в принципе, потому что женщина должна быть не только приятной на ощупь, но и интересной собеседницей. С ней же еще и поговорить иногда захочется, посоветоваться… Как можно советоваться, например, с грудастенькой, крепкой Зойкой из пятого цеха или с Аленкой из столовой, Миша Романов не представлял. Достаточно было взглянуть в их пустые, старательно подведенные глазки, и сразу становилось ясно – все достоинства на фасаде. Никаких скрытых изюминок там не было. Среди коллег имелись интересные собеседницы, но не было подходящих ему по внешности. Более-менее интересным экземпляром можно было считать секретаршу директора, Галину, но ходили слухи, будто барышня уже приватизирована высоким начальством. Да что там слухи! Миша и сам видел не раз, как директор фривольно хватается за сотрудницу, подсаживая ее в свой автобусоподобный джип.

В последнее время Михаила Романова очень волновала дочка Светланы Петровны, начальника отдела продаж и по совместительству правой руки шефа. Сначала он издалека увидел стройную русалку с распущенными волосами, рассеянно прохаживавшуюся у проходной. Потом, под каким-то предлогом напросившись к Донецкой в кабинет, рассмотрел фею в деталях на фото.

– Дочка моя, – похвасталась Светлана Петровна, перехватив его заинтересованный взгляд. – Умница, красавица.

– Королева, – подольстился к мамаше Романов.

– Принцесса, – нежно улыбнулась та, бережно смахнув с рамочки несуществующую пыль, и пояснила: – Не замужем пока.

– Кавалеры, наверное, так и вьются? – стараясь скрыть личную заинтересованность, подыграл ей Михаил.

– А как же, – слегка помрачнев, кивнула Светлана Петровна. – Еще как вьются.

Ее замешательство и тень, набежавшую на начальственное чело, Миша отметил.

«Интересно, – размышлял он, покинув кабинет после торопливого, но теплого прощания: не следовало давить на Донецкую сразу, чтобы не вызвать подозрения. – Чего она так скисла? То ли женихов на самом деле нет, что вряд ли. То ли с дочкой что-то не так. То ли жених есть, но мамашу не устраивает. Тогда, интересно, какие именно критерии отбора зятьев у нее ключевые?»

Это был скользкий и спорный вопрос. У Миши кроме плюсов имелись и весьма весомые минусы. И еще неизвестно, что для такой тещи перевесит. Он был хорош собой, без особых изысков, однако вполне приятный – крепкий, накачанный, высокий, с доброй, но простоватой физиономией, непростым характером, но готовностью искать компромисс. В общем, все бы ничего, но на другую чашу весов неподъемной бетонной плитой давил самый страшный Мишин минус – отсутствие жилплощади. Прописан он был в фабричном общежитии, что сначала его страшно радовало. Городская прописка, работа в неплохом месте – о чем еще можно мечтать простому сельскому парню? Но вскоре выяснилось, что городские девушки сразу начинают подозревать в Михаиле корысть, принимая его искреннюю любовь за желание непременно ввинтиться в их квадратные метры и осесть там, начав размножаться. Ладно бы эти претензии исходили от родителей, так ведь и сами девицы имели наглость озвучивать подобные подозрения. Так Михаил, изначально не планировавший ничего особенного, кроме тихого семейного счастья, стал задумываться о большем. Раз его все равно подозревают, так почему бы и не заняться поиском городской невесты? Тогда не придется выбивать комнату в семейном общежитии, копить на ипотеку и жить всю жизнь в долг. А чем он плох-то? Влюбится в него какая-нибудь подходящая девушка и решит сразу все материальные проблемы.