Но поездка чуть было не сорвалась. Вернувшись чуть раньше с работы в пятницу, они с Катей долго не могли открыть дверь в квартиру. Заело замок. По правде говоря, его давно надо было поменять, но, как бывает часто, все откладывалось на потом. Как говорится, пока жареный петух не клюнет.

Полупьяный к этому времени жэковский слесарь, которого с трудом разыскала Анна, ничего лучшего не предложил, как взломать дверь. Попросив денег якобы на новый замок, он бесследно исчез, не вернувшись обратно.

Анна металась по квартире, не зная, что предпринять. Внезапно ее осенило. Позвонить Артюхину! Только он сможет помочь. За время, прошедшее после весенней истории, они несколько раз разговаривали по телефону, но не виделись. Дважды он передавал приглашения навестить их, посмотреть на дочь, но Анне было не очень удобно появляться на глаза Татьяне. К тому же, как специально, приглашали именно в те дни, когда уже что-то было спланировано с Костей.

Со слезами объяснив по телефону Владимиру Анатольевичу свою беду, она услышала то, что ожидала. Успокоив ее, он сказал, что пошлет на помощь своих ребят, а подумав, вызвался сам довезти ее с Катей на вокзал. Он давно не видел Анну, и это был хороший повод встретиться.


Артюхин заметил эту девушку около четырех лет назад. В старом здании одного из корпусов Академии наук арендовали помещения многие фирмы. В путанице этажей и коридоров было довольно сложно с кем-то познакомиться. Чаще всего это происходило на парковке или в лифте.

Вот так он и обратил внимание на симпатичную девушку, часто выходившую с ним на одном этаже. Стали здороваться, обмениваться ничего не значащими фразами. Странно, он, генеральный директор крупной сети компаний, до этого никогда и ни с кем не знакомился таким образом. Чем привлекла она его — он, пожалуй, не смог бы ответить однозначно и сейчас. Лучистыми глазами, приятной улыбкой, тембром голоса? Или непосредственностью поведения?

Как бы то ни было, он стал ждать этих случайных встреч. Несколько раз разговор не заканчивался после того, как они покидали лифт, а продолжался в коридоре. На его предложения продолжить беседу у него в офисе, как правило, следовал вежливый отказ. Совершенно несложно было узнать, что представляла собой фирма, в которой работала Анна. Арабы, попавшие сюда во времена Советского Союза, с помощью родственников, оставшихся на родине, пытались наладить свой нелегальный бизнес по продаже сигарет и спиртного.

Узнав об этом, он сразу предложил Анне перейти к нему. Хотя та никогда не делилась с ним подробностями о своей работе, Артюхин чувствовал, что ей там приходится несладко. Несколько раз он ловил в ее глазах такую грусть, что ему очень хотелось просто прижать ее к себе и погладить по голове.

Постепенно он узнал, что у девушки недавно умерла бабушка, вырастившая ее, начались проблемы с мужем, на руках маленькая дочь. И все равно она продолжала улыбаться, всем своим видом говоря, что у нее все хорошо. Он снова предложил работу в своей компании. На этот раз она уже не отказывалась, лишь ответила, что подумает.

Ну а после того, как у ее работодателей начались криминальные разборки, она сама попросила помощи у Артюхина. Только тогда он смог до конца понять, в каком тяжелом положении она находилась в последнее время: без денег — зарплату ей задолжали за несколько месяцев, без мужской поддержки, да еще один на один с бандитами.

Приложив все свои силы, авторитет и влияние, заплатив кому надо, он просто вырвал ее из безвыходной ситуации. О многом из того, что ему пришлось тогда сделать для Анны, никто и не догадывался.

Несколько месяцев, совпавших с его частыми командировками, они виделись редко. К тому же теперь он был для нее не просто случайный попутчик в лифте. Все изменилось, когда на одной из планерок он услышал хвалебные отзывы о Кругловой.

Вновь ею заинтересовавшись, Артюхин перевел Анну в отдел, который занимался транспортом, таможней и разными другими экстренными делами, сыпавшимися на него будто из рога изобилия. Его бизнес продолжал набирать обороты, хотя условия для его развития непрерывно ухудшались. Артюхин помнил о непростом прошлом девушки, и по его просьбе ей поручались только те дела, которые не требовали даже малой доли риска.

Жесткий, а порой и жестокий в отношении с подчиненными, почитавший до этого лишь двух женщин в мире — недавно умершую мать и жену, именем которой были названы несколько дочерних фирм, он был удивительно мягок, непривычно снисходителен и улыбчив в общении с Анной. Очень скоро это заметили многие. Слухи, по-видимому, дошли и до Татьяны.

Но не зря Артюхин считал свою жену одной из самых умных женщин в мире. Она никогда не пыталась выяснить действительную причину его отношения к девушке. Лишь сильнее окружив его теплотой и заботой, лишь добавив радушия в их и без того уютный дом, она, казалось, любила его еще сильнее.

А он разрывался между двумя чувствами: уважением к своей жене, которой просто не мог доставить никакой боли, и яркой влюбленностью к удивительной девушке.

И одна только Анна не понимала истинного положения вещей.


— Ба! — воскликнул Бронкс, войдя первым в тамбур и осматривая прислоненную к стене дверь. — Кто ж так ломает? Ее теперь только на дрова!

— Что же делать? — совсем расстроилась Анна. — У нас поезд через сорок минут.

— А вы езжайте, не волнуйтесь, — непонятно кому ответил Бронкс: то ли Артюхину, то ли Анне. — Сейчас мы ее на место повесим, кто-нибудь из ребят переночует, а завтра новую дверь купим и установим. Ключи к возвращению поезда подвезем. Только номер вагона скажите, а за остальное не беспокойтесь.

— Правда? — обрадовалась Анна и взглянула на Владимира Анатольевича.

— Раз говорит, значит, сделает, — подтвердил тот. — Давай собирайтесь быстрее, а то точно не поедете никуда. Опоздаете.

«Прав был Крылов, — подумал он, добродушно наблюдая за Анной. — Ну не может человек жить без приключений! Ей уезжать, а у нее замок заело. Анекдот, да и только».

— Вот ключи, — протянула она и, поняв всю нелепость их необходимости, смущенно улыбнулась.

— Пошли, чудо с косичками, — то ли Анне, то ли Кате предложил Владимир Анатольевич.

Выходя из лифта, они нос к носу столкнулись с Ритой. Та не поверила своим глазам, когда вслед за обеими Кругловыми вышел сначала Бронкс, которого она видела раньше, а за ним Артюхин. Двое ребят сбегали следом по лестнице. «Во дает! — подумала она. — И чего мужики на бабу как мухи липнут? Да еще один круче другого!»

«Но раз Артюхин здесь, то, может, Крылов освободился?» — вдруг осенило Риту.


Костя вернулся домой в пятницу поздно вечером. Несмотря за занятость и суету, сопутствующую таким конференциям, в мыслях он постоянно возвращался к последней конфликтной ситуации с Анной, к разговору со Светланой и выяснению истинного положения вещей с Сашей и Олегом. Более того, оценивая увиденное на выставке, он словно слышал смешливо-восторженный комментарий Анны, хотя ее и не было рядом.

И еще. Он постоянно ловил себя на мысли, что рука непроизвольно тянется к телефону: он действительно хочет услышать ее голос, но… Усилием воли себя останавливал. Иногда в последний момент.

«Что это? — думал Костя во время обратного перепета в Минск. — Неужели это проникло в меня так глубоко, что я никак не могу выбросить ее из головы? Если бы она подождала еще пару дней, все могло бы сложиться совсем иначе. Или если бы я сказал о своем решении до отъезда».

Зайдя в свою комнату, он первым делом по привычке взглянул на Анины окна. В одном горел свет. Костя долго стоял в темноте, борясь с желанием побежать туда прямо сейчас и, несмотря ни на что, просто прижать ее к себе, ни о чем не спрашивая. Ведь смог же он забыть историю с Артюхиным, заставил себя поверить, что все было именно так!

«Нет, не могу, — тут же отсекал он сам себе путь. — Почему она проигнорировала мое мнение? Почему в течение двух недель не нашла повода подойти, извиниться в конце концов! Да еще сказала, что ошиблась. Тогда…»

Он очень хорошо помнил все слова, сказанные Анной в Праге. Но не мог забыть и сказанные в ресторане.


Роберт побаивался того, как Анна воспримет известие о том, что именно он и был тем самым американцем, из-за которого много лет назад у ее родителей возникли проблемы.

Была еще одна причина, которая мучила его всю жизнь. Он не мог себе простить, что не был настойчив в попытках уговорить Гуровых покинуть вместе страну, неожиданно ставшую опасной, на присланном посольством США вертолете.


…Трехмесячное знакомство постепенно переросло в крепкую дружбу. Джессика старалась ни на шаг не отходить от Катерины. Она больше не скучала, если Роберт отлучался на какое-то время, и под одобрительный смех Гуровых читала ему перед отъездами лекцию о том, что надо мыть руки перед едой, пользоваться обеззараживающими таблетками и т. д.

После того как они практически перебрались жить в госпиталь, девочка старалась хоть чем-то помочь персоналу: подносила лекарства, кормила больных с ложечки, даже пыталась устраивать концерты.

Постепенно персонал госпиталя так сильно привязался к ребенку, а она ощущала столько любви и ласки со всех сторон, что ее маленькое сердечко оттаяло, она стала реже плакать, вспоминая мать. Все чаще в палаточном городке слышался ее смех.

После рассказов Катерины об их дочери, оставшейся на родине, к которой она вначале относилась по-детски ревниво, Джессика стала уговаривать отца поехать в гости к Гуровым. Наблюдая за теплыми отношениями взрослых, она решила для себя, что обязательно подружится с далекой девочкой Аней, у которой такие добрые мама и папа.

…В течение последней недели до госпиталя доходили слухи о конфликтах, разгоревшихся с новой силой в районе близкой границы. Затем стали поступать первые раненые, а когда по ночам в госпитале стали слышны звуки выстрелов, появились первые серьезные опасения.